Женщин в военной форме расстреливать.
2. а) 4-я полевая армия атаками с юга и запада суживает 26.6 кольцо вокруг врага, зажатого в районе вокруг Волковыска и в северо-восточной части Беловежской пущи;
б) 9-я полевая армия 29.6 наступает силами 20-го армейского корпуса (161-я,129-я и 256 дивизии) на правом фланге через отрезок Свислочи севернее Крынок между границей армии и Неманом в направлении Вольпы-Пясок.
7-й армейский корпус поддерживает тесный контакт с 29-м армейским корпусом
в) 2-я танковая группа, с 00.00 28.6 подчиненная непосредственно командованию армии, заняла Бобруйск и Койданово и пробивается с 24-м танковым корпусом на Рогачев; основные силы двигаются по-прежнему на Минск.
Как стало известно много десятилетий спустя из издания «Великая Отечественная война без грифа секретности. Книга потерь», подготовленной авторской группой русских военных специалистов на основе ранее закрытых документов, в ходе оборонной операции с 22 июня по 9 июля и Смоленской битвы с 10 июля по 10 августа 1941 года на Западном фронте безвозвратные потери составили 827 244 человек. Однако приведенные цифры потерь не включают данных о количестве советских военнослужащих, попавших в немецкий плен. И это несмотря на то, что плен являлся для десятков и сотен тысяч рядовых, сержантов и офицеров неотъемлемой частью хода боевых действий Красной Армии практически на всех участках обороны Западного фронта. При описании хода и результатов операции в сводках и донесениях (армейских и полковых) невозможно найти сведения о количестве военнопленных. Нет воспоминаний в литературе и лиц, несших ответственность за этот участок работы.
Более подробные сведения о той трагедии дают немецкие статистические данные в документах вермахта. В тылу группы армий «Центр» до конца августа 1941 были взяты в плен 784 000 красноармейцев. В ходе боевых действий (до 9 июля) под Белостоком и Минском 323 т, под Могилевом – больше 35 т и в ходе боев за Смоленск 348 т, в боях под Гомелем и Кричевым 78 т. Итого в плен на территории Белоруссии летом 1941 г попало 436 т человек. Эта цифра составляет более одной трети боевого состава войск на момент начала боевых действий на территории Белоруссии летом 1941 г.
На сегодняшний день отсутствуют документальные данные о целых войсковых подразделениях-корпусах, дивизиях, полках. А вместе с ними остаются неизвестными и имена миллионов солдат и офицеров, служивших в этих воинских подразделениях (пропавших без вести).
Вернемся к прерванному рассказу. 28 июня полк передислоцировался в лес, находившийся в 8-10 км от Волковыска, для соединения с 102 полком дивизии и выполнения приказа. Прождав сутки, мы так его и не дождались.
Во второй половине дня 29 июня полк (к этому времени в составе полка оставалось около 20 машин), перемещаясь в направлении города, был обстрелян прямо на дороге артиллерией противника. Перестрелка продолжалась некоторое время, потом затихла. Потерь не было, мы продолжили движение к Волковыску, преодолев мост через реку. Впереди был город. Оставалось проехать через железнодорожную линию. Два первых танка миновали её, а в башню моего танка в упор был произведен выстрел из пушки, находившейся в железнодорожной будке на переезде. Бронебойный снаряд попал в башню, осколками брони был убит башенный стрелок, а командир машины, белорус Бурячок, был смертельно ранен. Я не сразу понял, что произошло, и продолжал движение за впереди идущими танками. Уже темнело.
Что произошло на улицах города, лежит уже на совести командира. Дело в том, что город был занят немцами еще 26 июня (в обороне города принимал участие генерал Карбышев), и пока мы перестреливались на подъезде к нему, немцы готовились к бою, в результате которого от полка осталось всего три первых танка, третий был мой. Какую цель ставил командир, вступая в город без разведки, неизвестно. К этому времени в Москве было принято решение отвести войска из Западного военного округа, которым грозило окружение, и возможно командир, зная об этом, принял решение двигаться на восток, а Волковыск лежал на нашем пути.
Уместно отметить, что после «генеральной чистки» офицерского корпуса Красной армии, к командованию воинскими частями пришли мало подготовленные кадры.
На сборах командиров полков Западного особого военного округа, проведенных летом 1940 года, из 225 командиров ни один не имел академического образования, только 25 окончили военные училища и 200-курсы младших лейтенантов!
На выезде из города командир полка остановил свою машину, мы пристроились сзади и стали ожидать другие танки. Простояв несколько часов, мы ни одной машины не дождались. Подошли человек пятнадцать из экипажей подбитых танков, которые они вынуждены были покинуть по различным причинам. У одного гранатой сорвало гусеницу, у другого в открытый люк водителя попала граната, так как в темноте через триплекс ничего не видно ехали с открытыми передними люками. Что случилось с другими машинами полка – было неизвестно. Командир полка не стал выяснять подробности. Никто больше не подошел, и он дал команду продолжать движение.
Потеря в первом же бою основного количества танков объясняется тем, что БТ-7 легкий танк, с толщиной боковой брони 6 мм, лобовой-14 мм оснащен авиационным двигателем М-17 Ф, работающем на авиационном бензине, с потреблением 200 литров бензина на 100 км. В баки танка его заливалось почти 700 литров, а размещены они с боков и с задней стороны танка. Любой снаряд пробивал броню и танк вспыхивал, как факел. Мне повезло – снаряд попал в башню, в область маски, где броня двойная. Снаряд легко пробил броню, превратив её во множество осколков.
Пока стояли на окраине города товарищи помогли вытащить убитого башенного стрелка и раненого командира. Осколками брони ему почти оторвало нижнюю челюсть. Подошел старший лейтенант Холодцов – командир первого эскадрона. Меня удивило его шоковое состояние. Я в это время старался прибинтовать отвисающую челюсть командиру. Бинтов не было, использовал полотенце. Через некоторое время полотенце пропиталось кровью, пришлось выбросить, снял нижнюю рубашку, разорвал на бинты и кое-как перевязал раненого. Находившийся рядом старший лейтенант Холодцов, никак не реагировал на происходящее, что меня чрезвычайно удивило. Ведь со сверхсрочником, командиром моего танка, он был хорошо знаком не один год.
Среди подошедших, был лейтенант-воентехник, несколько офицеров штабной машины и члены экипажей подбитых машин, имевшие сержантские петлицы. Один я был рядовым. Зачислив в экипаж, мне не успели присвоить звание, положенное механику-водителю.
Командир эскадрона поставил на мой танк командиром воентехника, а тот – подобрал вместо меня другого водителя из старослужащих. Вместе с другими «безлошадными» я оказался пассажиром сверху на броне танка.
Стало светать. Мы продолжили движение. Проехав километров десять от города, танк въехал в глубокую воронку от бомбы, разорвавшейся прямо на дороге, которую водитель заметил слишком поздно. Он пытался выбраться из воронки, но безуспешно. Пришлось долго подкапывать единственной лопатой, имевшейся в инструменте, пока машина смогла выехать из воронки. За это время два первых танка уехали далеко вперед, и мы больше их не видели!
Ехали мы до полудня. Кончился бензин. Взять его было неоткуда и лейтенант, оказавшийся старшим по званию, принял решение оставить танк и идти дальше пешком. Ему не хватило смелости взять на себя ответственность за уничтожение танка и мы, сняв пулемет и затвор от пушки, оставили его на дороге, вместе с находившимся в коме на броне моим командиром. Меня глубоко поразило безразличие со стороны командира к судьбе товарища по службе, оставленного умирать на броне.
С этого момента начался наш поход на Минск в составе десяти человек, под командой воентехника, сначала по довольно пустынной дороге, затем все больше и больше появлялось попутчиков из других воинских частей. Питались вначале оставшимися сухарями, потом – тем, что предлагали жители деревень, мимо которых проходили. Чем дальше продвигались, тем больше отступающих было на дорогах и тем меньше шансов было получить от населения какую-либо пищу. Вышли на шоссе, ведущее к Минску, по которому изредка проезжали машины, набитые военнослужащими. Однажды проезжал бензовоз, на котором сидели военные. Наш воентехник ухватился за поручни, охватывающие бензоцистерну и оказался наверху, но когда я сделал то же самое, сидевший наверху военнослужащий, ударил ногой по моим рукам, и я упал на землю.
