— Тааак, начались филосовские мысли, разжиженные градусами… — сказал Захар, хлопая себя по коленям. — Я могу остаться у тебя до утра?

Сей вопрос вызвал во мне негодование. Но демонстрировать это я не стала.

— Ради бога! Вторая комната в полном твоем распоряжение, — кивнула я. Гость поднялся с места и направился к выходу. — Правда, я там не убиралась пару месяцев.

— Ничего. Все лучше, чем на нарах, — ответил он, вдруг остановился у двери и обернувшись, с улыбкой сказал. — Если ночью вдруг кто явится за помощью — буди. Будем отбиваться вместе. — и тут же поспешил в соседнюю комнату.

— Грешно смеяться над больными людьми. — крикнула я ему вдогонку. Захар ничего не ответил, а я разлила остатки вина и вышла в коридор, чтобы торжественно пополнить пустой бутылкой свою коллекцию.

Утром выдалось хмурым. И в эмоциональном и в погодном смысле этого слова. Я поднялась с кровати и обнаружила что спала в пижаме. Ага, значит вчера я все таки дошла до душа. А то обычно я плюхаюсь спать голышом, оставив водные процедуры на утро. А вчера вот решила намыться… Неужели из-за присутствия в соседней комнате Захара? Я, что это, надеялась что он ко мне заглянет? Прислушавшись к своим эмоциями, я с ужасом вспомнила — да, надеялась… Хорошо что он оказался разумней меня и делать этого не стал… Кстати, а он все еще здесь?

Выйдя из комнаты я аккуратно заглянула в соседнюю — и кровать и сама комната были пусты. Закрыв дверь, я пошла искать вчерашнего гостя дальше. В ванной и в туалете Захара не было и, судя по абсолютнейшей тишине на кухне, Захарка и там отсутствует. Но я все равно зашла на кухню. И сразу же увидела записку, оставленную бывшим на холодильнике: "будут новости — звони" и далее десятизначный номер телефона. Взяв записку, я уселась на табурет и пристально уставилась в рукописный текст… Хмурость за окном надавила на меня с удвоенной силой: у меня затрясся подбородок, а глаза уже приготовились плакать… Стоять, зорька! Нечего сырость разводить! Ну пришел, ушел… Он же вернется. Я ему нужна. Пусть, возможно, и не так, как раньше, но нужна же. Хотя… Кому ты на фиг нужна?

Я решительно встала с места и вернулась в комнату, быстро стянула с себя пижаму и одела джинсы и серый свитшот с улыбчивой Мини Маус на груди… Такие вот мимимишные шмотки мне дарит Микас. Он как-то все не может принять то, что его младшая сестричка уже выросла. И у нее появились взрослые и вредные привычки… Хотя, Микас не по наслышке знает о моей полудсладкой страсти… Вот кстати за ней и надо прогуляться.

Аккуратно обойдя вереницу стеклотары, я дошла до вешалки и нагнулась, чтоб обуть кеды. Выпрямляясь я невольно поймала свое отражение в зеркале… А ничего так, вполне себе симпатичная, молодая девушка. И Мини Маус на груди вполне себе миленько смотрится… Собрав волосы в высокий хвост и подмигнув отражению, я ни с того ни с с его захотела сделать нечто необычное — достала с полки над зеркалом косметичку и легко и ловко, словно я делаю это каждый день, нанесла на лицо легкий макияж, подчеркивающий цвет моих глаз. А потом схватила жилетку и покинула свою квартиру.

До магазина дошла быстро. Так же быстро поднялась по ступенькам, схватилась за ручку, открывая дверь и вдруг… Меня словно током прошибло, и я зачем-то замерла на месте при этом уставиашись на дверь соседнего специфического магазина. И здесь эта самая дверь начала открываться и я увидела… Костю. Я поступила странно — тут же нырнула в продуктовый, закрыла за собой дверь и, стараясь остаться незамеченной, осторожно выглянула в прозрачную дверь. Капитан Смирнов в этот момент произвольно оглядывался, стоя между магазинами. Потом он перекинул черный матовый пакет из правой руки в левую и не спеша спустился по ступенькам. Еще раз оглялевшись, Костя зашагал в сторону своего дома. Что именно меня сподвигло не показываться ему на глаза, я так и не поняла. Да и в посещении, пускай и интим, но все таки магазина, молодым человеком нет ничего страшного и зазорного. Может Костя вчера просто не захотел мне признаваться что у него есть девушка. А может… А может, он вообще, латентный представитель меньшинства, не зря ж он мне проболтался что женщины его предавали. А быть открытым геем, работая в полиции, да еще в убойном отделе, самоубийственно. Для карьеры в том числе… В конце-концов, меня его сексуальные предпочтения не касаются.

Пребывая в подобных раздумьях, я даже забыла зачем именно пришла в магазин. Пройдя мимо отдела с пиво-винами, я затаварилась в бакалеи и в овощном. И только выйдя на улицу вспомнила, что главное я так и не купила. Но возвращаться не стала. Вина мне почему-то расхотелось.

Дома на меня вдруг нашло еще кое-что более странное и неожиданное. Высыпав продукты на стол кухни, я вернулась в коридор с пакетами и принялась собирать пустые бутылки. Двух пакетов оказалось мало. Я пошарила по полкам, нашла еще пару авосек и продолжила складировать в них тару. За этим занятием меня и застал Миколас.

— Глазам своим не верю! — услышала я довольный голос брата, появившегося в моей квартире при помощи своей связки ключей.

— И тебе здрасти. — сморщив нос, ответила я.

— Сегодня наверняка пойдет снег с градом, ведь ты наконец-то решила избавиться от своей уникальной и интернациональной коллекции.

— Чего язвишь? — пробубнила я обиженно. — Лучше бы помог.

— О нет, Йоля, сама выноси эти гремящие пакеты и пусть тебе будет стыдно перед соседями. — усмехнулся братец.

— Это когда это мне было перед ними стыдно? — усмехнулась я в ответ.

Микас нахмурился, а потом со смешком произнес:

— Точно. Извини, сморозил глупость.

— Зачем пожаловали? — демонстративно наклоняясь вроде бы как для реверанса, а на самом деле за очередной бутылкой, поинтересовалась я.

— Узнать как ты жива-здорова.

— Как видишь — жива, и вроде бы здорова. — ответила я и вдруг ощутила обидный укол в области сердца. Нахмурившись, я косо посмотрела на брата, понимая что он врет, истинная причина его визита в другом. Микас знал о такой моей особенности и сейчас по моему взгляду прекрасно понял, что ложь я почувствовала.

— У меня две новости. И я, признаться даже и не знаю, какая из них хуже. — сказал братец.

— Говори… — продолжая хмуриться, не очень-то ласково попросила я. Микас глубоко вздохнул и ответил

— Первая новость: Захар на днях освободился.

— Это я знаю. — не стала я его обманывать.

— Наведался уже, что ли? — показушно возмутился Миколас.

— Заходил, вчера.

— Поэтому ты решила избавиться от стекло-хлама? — ехидно спросил он и присмотревшись ко мне воскликнул. — И, матерь Божья, Йоланта, ты накрасилась?!

Я скорчила постную мину и тихо ответила:

— Стекло-хлам он видел.

— Ты его в квартиру пустила? — вот тут брат возмутился по-настоящему.

— Миколас Андриусович, не смейте лезть в мою личную жизнь! — возмутилась я в ответ. — Какая вторая новость?

Брат поиграл жилваками, но понимая что спорить со мной бесполезно, спокойно заговорил:

— В городе новый маньяк завелся. Он в темное время суток носилует и жестоко убивает женщин. Сегодня это дело передали Семенычу, так как у него лучшая раскрываемость подобных дел, так что думаю сегодня-завтра тебя опять в отдел пригласят… — Я тяжело вздохнула уже превкушая что меня ожидает. А Микас вдруг схватил меня за руку, и глядя в глаза тихо сказал. — Говорят этот маньяк предпочитает блондинок… Йоль, очень тебя прошу, будь осторожна. И не шляйся затемно в одиночку. Если что, звони мне, встречу.

— Хорошо. — согласилась я.

Брат все таки помог мне вынести бутылки в уличную мусорку. Потом мы с ним затеяли в моей квартире небольшую уборку: я носилась с тряпкой, вытирая многомесяцовую пыль, а Микас спокойно прогуливался по жилым метрам с пылесосом. Окончание уборки мы отметили совместным приготовлением пищи. И когда сели за стол отведать творение рук наших, где-то в недрах моей квартиры зазвонил телефон. Я прошла в комнату, отыскала брошенную вчера в угол сумку, и достала из нее мобильник. Посмотрев на экран, я крикнула Микасу: