- Как там моя вилла? – спросил Колчак каким-то тягучим тоном, никак не отрываясь от писанины.

- Мы уже почти все провели: к зиме будет готово. – ответил министр, растягиваясь в искусственной улыбке до ушей.

Роскошную виллу, что располагалась посреди плато Путорана, куда вела специальная сверхскоростная железная дорога от самого Туруханска. На той вилле было все обустроено по последнему слову техники, а главное было то, что там были огромные окна от пола до потолка, что позволяли наблюдать всю красоту сибирской природы. Все там было экологически чистым, потому, что диктатор всегда учил: «Люди не стоят столько, сколько звери. Природа она вообще совершенна: я всякий раз поражаюсь гармоничности вполне обычного природного леса, когда гуляю там и ужасаюсь тому хаосу и отсутствию гармонии, что царил раньше в Думе, которую я за это и расстрелял. Люди они порочные и гадкие, а еще тупые. Звери лучше, чем они. Я же не человек, я живой бог!». Колчак любил гулять по лесам, которые его восхищали, посему по его приказу всю Украину засадили лесами, а всех, кто не хотел, чтоб на месте полей был лес, повесили и так Колчак заставил целое воеводство виселицами, на каждой из которых висело по два десятка врагов леса, а значит и самого Колчака.

2.

Вообще, у Колчака частенько случались странные замашки, вроде той, о которой нашему министру рассказывал его покойный дед, видевший все это в своем далеком детстве. В давние времена Колчак был адмирал, по крайней мере так гласила официальная пропаганда, заявлявшая к тому же, что именно Колчак в полном одиночестве справился со всем флотом большевиков на одном единственном катере, хотя против него были тысячи лучших в мире судов. Словом, он был адмирал. Однажды он сказал: «Я хочу каждый день смотреть на море, на закате и на рассвете.». Один министр предложил перенести столицу к морю, но был за это повешен на столбе. Колчак сказал: «Мне не нужна столица у моря, мне нужно море в столице.». Тогда и начались строительные работы по созданию настоящего моря рядом с Москвой. Сначала прокопали многочисленные каналы от морей к рекам, затем начали соединять крупнейшие реки страны и углублять их. Волгу расширили и углубили в 5 раз, а Оку в 7 раз. Тысячи инженеров, географов, экологов и прочих образованных людей только и думали, как бы им залить половину европейской части России водой? На этой гигантской стройке умирали миллионы несчастных, что угонялись сюда со всей России. Они молили о смерти от пули в лоб, но смерть настигала их в лужах грязи, в обвалах и оползнях, в глубоких шахтах, во время прорыва временных плотин и мостов. Кругом строились бесчисленные каналы, длина которых превосходила длину любых других, водохранилища, многие из которых превышали по размеру такие водоемы как Ладога, Онега, Байкал или даже Белое море. Сибирские реки повернули на юг, к Каспию. Гигантские пространства низменностей заливали водой, но, перед тем, как на месте хвойного леса возникнет море, лес сжигали дотла, дабы море не загрязнялось им. Целые города взрывали и дробили до щебня, который вывозился для складывания дамб и искусственных остовов. Миллионы людей переселялись, а на место из бывшей родины приходила вода. Для того, чтобы залить Россию поднимали даже подземные воды на поверхность, ибо рек и морей было мало. Появлялись бесчисленные острова, параметры которых колебались от размера дачного участка обычного гражданина в шесть соток, до размера небольшой губернии. Между островами ходили паромы, а еще строились бесчисленные дамбы, что бывали и длинные и узкие, и толстые и короткие, и средние, и вообще самые разные. С высоты птичьего полета это была красота неимоверная, по крайней мере, таким все это казалось нашему министру финансов в детстве, да так же было и теперь. Поэтому он и любил летать на небольших винтовых самолетах, ибо они летели низко и неспешно, что давало ему возможность глазеть на то, что было внизу. Внизу тянулось то самое искусственное море, что в ясную погоду выглядело так, будто смешалась зеленая и синяя краски. Берега были изрезанны всеми возможными способами, они распадались на десятки и сотни, если не тысячи, плесов, мысов, отмелей, бухт, заливов, полуостровов, а рядом с берегом плавали десятки и сотни островов самой различной формы, что имели свои мысы, бухты, плесы и все то, что имел и континент, все же попытки разобраться в этом причудливом узоре, отделить острова от континента, уловить береговую линию, были тщетны. Как красиво иногда выглядели острова, они, будто кочки на болоте, возвышались над водой, обнажая свои девственные пляжи, песчаные отмели, косы и плесы. Нередко министр финансов любил прилететь на небольшом водном самолете на какой-нибудь отдаленный остров на выходные летом. Там он купался, отдыхал, рыбачил и охотился на диких зверей. Про фауну следует сказать отдельно. Из-за того, что огромные районы были залиты водой, многие виды животных вымерли, что взбесило Колчака, приказавшего выводить новые виды животных для островов и континента. Лучшие ученые умы мира думали над тем, как бы адаптировать иноземных животных к жизни на островах нового Колчаковского моря и вывести для этой же цели новые виды. Вскоре острова заселили многие новые формы невиданных ранее тут зверей, которых разводил товарищ Лысенко для нужд народного хозяйства и для увеселения Колчака. Но была еще одна беда: огромное количество пресной воды выбрасывалось в Колчаковское море, что мешало там жить морской рыбе, но, поскольку оно смыкалось с Каспием, Белым, Черным и Балтийским морем, то в нем было слишком много соли для пресноводной рыбы. Концентрацию соли стали повышать путем сброса соли, что привозили из самых различных мест вагонами и баржами. Выводились и завозились новые виды рыб, что теперь обитали в этом новом море. На месте Капотни раскинулся Московский морской порт, что был теперь самый большой в мире. Дворец Колчака располагался недалеко от Москвы на самом берегу моря, так, чтоб адмирал мог наблюдать рассветы и закаты со своей огромной террасы с ониксовыми колоннами и перилами из палладия. Помимо пляжа, там была и набережная, выложенная той самой брусчаткой, что сняли с Красной площади. Набережная была небольшой, посему брусчатки хватило еще на парк, сад, террасу, причал и парадный въезд. Летними днями Колчак сидел в кресле на своей террасе и наблюдал за тем, как проплывают по его собственному морю корабли. Море было синее-синее, такой синевы, наверное, не было нигде: море сливалось с небесами.

3.

Наш министр уехал от Колчака с чувством выполненного долга, ибо он уже обо всем договорился. Проезжая обратно домой, он посмотрел на прямые, будто палки, улицы Москвы. Министр вспомнил, как во времена его прапрадеда Колчак пошел прогуляться по Москве и заблудился. Когда он таки нашел путь к Кремлю, то он решил, что надо перестроить весь город в принципе. Он велел снести вообще все, включая все церкви и старые здания и велел выселить из Москвы всех жителей, а кто не хотел выселятся, того он расстреливал на месте. Он застроил Москву высоченными зданиями и проложил прямые, будто ракеты, улицы, ширина которых должна была, как минимум, вдвое превышать высоту зданий, стоящих на них. У Колчака было много врагов и он не стеснялся сними расправляться. Однажды он напал на Польшу и велел срубить все леса в Карпатах, дабы построить из них плоты, которые он загрузил штабелями убитых поляков и пустил те плоты по Висле к Балтийскому морю. В его дворце был огромный зал, сделанный из костяного фарфора, где использовалась человеческая кость. Всех, кого даже подозревали в нелюбви к Колчаку, расстреливали со всеми родственниками, а их имена стирались из всех источников, хозяйство же отправлялось в казну. Раньше Колчака поддерживали банкиры и промышленники, но им надоело, что он из постоянно третирует налогами на свои проекты, посему они решили устроить переворот, но поплатились. Их детей хирурги Колчака обратили в ужасных уродов, которых потом еще много лет подряд мучили и держали в согнутом положении в железных клетках для показа публике их в Кунсткамере. Самих же магнатов связали до полной неподвижности и в стоячем положении замуровали в стене так, чтоб они могли дышать. Они долго мучились от тесных веревок, боли в ногах, вызванной стоячим положением и духоты с жарой и жаждой, пока не умерли в страшных муках в темном подземелье. Все их заводы были отняты, а потом вообще все имущество всех капиталистов, даже самых мелких, было изъято в казну, а их самих  собирали в концлагеря, заставляя строить море для Колчака. Во всех учебниках истории писалось, что до Колчака все жители России не умели ни читать, ни писать, ни говорить, а жили они в накрытых ветками земляных ямах. Несколько литературных институтов, где трудились тысячи талантливых поэтов, писателей и документалистов, целыми днями переписывали всю прозу, написанную до Колчака. Колчак появился в «Войне и мире», в «Братьях Карамазовых», в «Повести временных лет» и даже в Библии. Было принято новое летоисчисление от рождения Колчака, но никто, даже он сам, из-за своей древности, не помнил, когда же он родился. Французы говорили, что ему уже двести лет, американцы утверждали, что никак не более ста, поляки говорили, что Колчаку тысячи лет, но наиболее распространенным было мнение о том, что Колчак древнее, нежели вся Вселенная, что он был вообще всегда. Так думали все жители России. Никто не знал, было ли время, когда бы не было еще Колчака. Все знали, что он победил большевиков в одиночку, что он сражался против Наполеона и Гитлера на дуэлях и полях сражений, но никто не знал, когда же он родился. Однажды в Сибирских лесах нашли самого старого человека в мире, которому было 169 лет от рождения, но когда его спросили, помнит ли он время, когда не было еще Колчака, то он ответил: «В далеком детстве мой дед говорил, кажется, что прапрадед его прапрадеда воевал с армией Колчака против большевиков и видел самого Верховного правителя однажды на параде. Он сфотографировал его, а фото передавалось в нашей семье многие поколения.». Этот старик достал старое и потертое фото, где был изображен Колчак на том самом параде. Когда сравнили это фото с фото сегодняшнего Колчака, то все удивились – он никак не изменился за все это время. Во всей стране давно уже не было оппозиции, ибо всех оппозиционеров расстреливали по поводу и без. Вообще, вешать и расстреливать тут очень любили. Вешали по поводу праздника и траура, на пост и на масленицу, на Новый год и День победы, на День рождения Колчака и на день его прихода к власти, словом вешали постоянно. Не вешали только в выходные, ибо палачи отдыхали. Люди привыкли к постоянным казням и даже уже их не пугались. Детям с самого детства говорили: «Не бойся взойти на эшафот, все равно от судьбы не уйдешь.». Зато в стране никто уже в котором поколении не слышал слов, вроде «тюрьма», «зона», «урка», «зек» и прочие мерзости людям были неизвестны. Зато тут хорошо знали, что значит «кирпичная стенка», «гильотина», «виселица» и тому подобные благородные слова. Колчак не только сильно ограничил всякие сношения с другими странами, исправил все книги и все документы, написанные до него, но и подчинил себе мозги своих граждан. Он запретил религию и семью, сказав: «Любовь к богу и семье, посещение церкви, слушание попов, время, проведенное с семьей, все это отвлекает людей от работы, саморазвития, делает их апатичными, тупыми и убогими. Вы посмотрите на всех этих «богобоязненных христиан с большими семьями», это же дикари, варвары. А главное, все это заставляет любить что-то больше, чем меня!». Все церкви и мечети в стране были разрушены, все священники и мулы убиты, все книги их были сожжены. Всех, кто не желал отказываться от своей семьи и религии, казнили на крестах и ставили из вдоль дорог. Потом всех, кто сопротивлялся, стали кастрировать с помощью радия, как предлагал делать Колчаку Вернадский. Сначала хотели кастрировать вообще всех жителей страны, но потом передумали и стали кастрировать только чиновников, дабы не было желания оставить своим отпрыскам хоть что-то, посему всех имеющихся детей у чиновников отбирали и расстреливали. В школах был введен специальный предмет Родиноведение, а точнее, Колчаковедение. Даже был учрежден институт Родиноведения в Москве. Детей не воспитывали родители – их воспитывали чиновники в специальных интернатах, где их учили всем естественным и точным наукам, а также любви к Колчаку. Даже была создана государственная и обязательная религия для всех граждан – Колчакопоклонничество. Колчаку строились храмы и молельни, а каждое воскресенье проходили восхваляющие Колчака собрания в храмах. За отступничество от веры была установлена смерть через отрубание головы. Людей с самого детства старались занять чем угодно, но не романтикой. Везде строились клубы, лектории, театры, спортзалы, стадионы и прочие. Ученые придумали специальные лекарства для подавления животных инстинктов и стали класть его во все продукты, чтобы люди любили друг-друга лишь платонически. В стране развивали культуру и науку, ввели строжайшие сухой, антитабачный и наркотический законы, согласно которым все, кто продавал, покупал, производил, потреблял и перевозил, помогал другим во всем этом или даже знал, но не сказал в полицию – все они подлежат казни через закапывание заживо! Словом, все было отлично.