– Черт, – говорит он, отступая. – Разбиваешь мне сердце, Персик.

Подмигивает и выходит из кухни, а я следую за ним, чувствуя слабость в коленях, но не от алкоголя.

Мы идем обратно в переднюю часть автобуса, где по лестнице поднимаемся на второй этаж. На переднем плане еще одна зона отдыха с кожаными креслами, а за ней шкафы и 12 кроватей, по шесть с каждой стороны. Все, за исключением трёх, опрятные и аккуратные.

– Здесь спят ребята, – говорит Адам, указывая на кровати, после чего ведет меня вглубь автобуса и открывает дверь в конце коридора. Почти всё пространство комнаты занимает массивная кровать с черными атласными простынями.

– А здесь происходит волшебство? – запрыгиваю на кровать и подгибаю колени под себя, подпрыгивая вверх и вниз от ударной волны.

– Опасно, Персик, – говорит Адам, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди. – Именно здесь я хочу увидеть тебя больше всего.

Я смеюсь, пока он не делает шаг вперед, прижимаясь коленями к краю кровати. Резко поднимаю взгляд на него и допиваю остатки Red Bull.

– Сколько времени осталось до шоу?

Адам достает телефон из заднего кармана и проверяет время.

– Не успеем.

Смеюсь и закатываю глаза.

– Я не хочу спать с тобой, Адам.

– Неправда, – уверенно отвечает он. – Но по какой-то отстойной причине сегодня мы останемся без сладкого. В любом случае нежелание – это абсолютно другое.

Не в силах спорить, повторяю:

– Сколько осталось?

– Семь минут.

Я передвигаюсь дальше по кровати, а он, изучая меня, садится на край.

– Почему ты так добр ко мне?

Непринужденно пожав плечами, он отвечает:

– Я говорил тебе – я делаю то, что мне нравится. Не пытайся понять. Я не заморачиваюсь.

– Почему ты не выбрал рыжую? Избавился бы от меня, всего-то делов. Уверена, она бы заставила тебя подняться сюда еще минут десять назад.

Он сдавленно смеется и отвечает:

– Вместо этого я хотел попытать удачи с тобой.

Я хмурюсь и осознаю, что снова извиняюсь перед ним, но он лишь улыбается мне. Это улыбка, от которой слабеют колени и тает сердце, поэтому, когда Адам протягивает мне руку, я, не раздумывая, принимаю её.

– Перестань, – говорит он, а затем поднимает меня на ноги и направляется к двери.

На выходе я произношу:

– Адам?

Он поворачивается.

– Я не собираюсь спать с тобой, даже заигрывать не буду, но… как думаешь, у тебя хватит силенок, чтобы я забыла как-его-там-зовут на следующие семь минут?

Адам изучает меня, а затем вновь выуживает свой телефон.

– Шесть минут, – поправляет он, прежде чем положить его обратно в карман. – Ты всё еще можешь считать в обратном порядке от десяти?

– Да.

– Значит, начинай считать.

Когда я досчитываю до пяти, он делает шаг ближе. Четыре – его левая рука кружит вокруг моей талии и прижимается к пояснице. Три – правой рукой он тянется к моему подбородку и приподнимает его. Два – наклоняется ниже, и его губы в сантиметре от моих. У меня перехватывает дыхание, и ни с того ни с сего я не могу говорить. Адам прижимается ко мне, и я чувствую его всего.

Рот парня растягивается в улыбке.

– Чего же ты ждешь, Персик?

– Один.

Глава 3

Адам не прерывает поцелуй, когда звонит его телефон. Он прижимается ко мне всем телом, вдавливая в черное атласное покрывало. Его нога зажата между моими ногами, джинсами он трется о мои обнаженные бедра, и такое ощущение, словно я могу почувствовать каждую ниточку. Одной рукой парень сжимает мое бедро, а другой – затылок, пока его губы изучают мои. Поцелуй Адама мучительно искусный. «Забудь о том как-его-там-зовут» - я даже не могу вспомнить своё собственное имя.

Телефон снова звонит, и Адам стонет.

Я отклоняю голову, и он припадает губами к моей шее. Сдерживаю дыхание, пока парень поцелуями опускается ниже, и произношу:

– Не хочешь ответить?

Его губы опускаются ниже, прокладывая дорожку из поцелуев вдоль ключицы. Я закрываю глаза и запускаю пальцы в его мягкие каштановые волосы.

– Адам, – говорю я, но он словно отказывается слышать меня.

– Не обращай внимания, Персик.

Его телефон звонит в третий раз, и я тяну Адама за волосы, чтобы заставить взглянуть на меня. Пытаюсь сказать, что ему нужно проверить телефон, потому что, думаю, он может опоздать, но прежде чем я успеваю это сделать, Адам целует меня, вытворяя своим языком ту штуку, которая заставляет меня забыть всё, что я собиралась сказать.

Его телефон звонит снова, и я, ёрзая, опускаюсь ниже и лезу в задний карман его джинс. Проверяю время на телефоне и вижу, что он опоздал на пять минут, плюс, пришло четыре смс от Шона.

– Ты опоздал, – говорю я между поцелуями.

– Я всегда опаздываю.

Внезапно дверь в комнату распахивается, и там, закатив глаза, стоит Шон.

– Какого хрена, Адам? Прошло двадцать пять чертовых минут. А ты просто сосался?

 Не могу удержаться от смеха, я слишком пьяная сейчас, чтобы смущаться. Адам улыбается, глядя на меня сверху вниз.

– Она очень хорошо целуется.

Шон подходит и, схватив Адама сзади за джинсы, оттаскивает его от меня.

– Давай, чувак. Увидишься с ней потом.

Глядя на меня, он добавляет:

– Извини.

Я разглаживаю свой топ и сажусь, чувствуя себя ужасно возбужденной. Я только что зажималась с Адамом Эверестом, который, несомненно, целовался лучше всех в моей жизни.

– Шон, это Персик, – говорит Адам, как только я встаю. Шон, скрепя сердце, наклоняется, чтобы пожать мне руку.

– Привет, Шон.

– Привет, Персик.

Адам дергает застежку своих джинс, приводя себя в порядок, и неистовый румянец заливает мои щеки.

– Видите, – говорит он, – теперь мы все друзья. Прекрати загоняться, Шон.

Шон вздыхает.