Я вздрогнул от страха. Главное, чтобы мне ноги не сломали. Остальное — выживу как-нибудь. И руки… руки, мои руки. Только бы их тоже не тронули. Как мне зарабатывать-то? Мне было плевать, где я, хоть спина и обливалась потом от страха за свою жизнь. Меня сейчас тащили насиловать и заодно поиздеваться надо мной. Шел покорно, как того и требовали, наверное, правила этого мира по отношению к омеге. На мне были какие-то лохмотья. Едва заметные на теле полушорты-полутрусы. Майка вся порванная. Ужаснулся тем синякам и засосам на теле, коих было не счесть. Вот они волки позорные!!! Хищники, твари… слов не находил, видя, как они облизываются, глядя на меня.

— Ну спасибо, Рик, уважил!!! Еще один день халявного секса!!! Передай там своим богам, что дали нам оторваться, не скоро дома-то будем.

Пока в мой адрес раздавались выкрики, разглядел большие щипцы для камина и небольшую с длинным крюком на конце каминную кочергу. Сердце встрепенулось. Меня похлопали по заднице, споро оголили мой зад и, наклонив, раздвинули ягодицы. Вставили несколько пальцев, и я застонал от боли.

— Ого, а он мокренький, а?! Какого вам, а?! Наш мальчик-то уже готов!!! Во как надо умеючи-то, а? — громкий хохот, и в меня вставляют так, что я кричу от боли, но волосы мотают на кулак, и я захлебываюсь в крике.

Шлепки наших тел слышны на всю большую комнату. Твари, цежу про себя под такт ударов в меня огромного альфы. Значит, тут только альфы и омеги? Плевать. Ох, как же больно!!! Вновь задыхаюсь криком и на автомате, нагнувшись, ловлю в полете небольшую связку ключей. Никто не смотрит на меня. Все наливают друг другу огромные чаши с вином. А в меня входит член уже чуть поменьше, чувствую по ширине, что поуже будет, или я такой растраханный? Одно радует, что мой анус, кажется, уже не сжимается, и меня не рвут наживую. Зато один из альф в лицо тыкает свой член. Блять, меня в жизни-то не баловали даже женским взглядом, а уж минетом-то и подавно. Задыхаюсь в крике, и тотчас в рот пихают член. Кое-как справившись с позывами тошноты, приловчился, и к ужасу моему у меня стало получаться, и даже очень неплохо, брать почти целиком в рот чуть не до желудка огромный член альфы. Он сипит над ухом довольно и вдруг изливается мне в горло. Давлюсь его спермой, и он, ругнувшись, садится на диван и охает довольно.

— Дай ему выпить, мы сейчас ему сразу два вставим. И в рот еще, тортик-то надо оформить по всем правилам ребят, а? — спрашивает самый мелкий альфа. С меня, наверное, ростом, но шире в плечах раз в десять.

Его член болтается между ног, и я вздрагиваю от ужаса, он просто огромен. Я не выживу после него. Он смотрит на меня хищно. Видимо, ту душу, что была хозяином тела, именно он и вытряс своими ударами. Он подмигивает мне, и я вдруг, сам того не ожидая, призывно улыбаюсь ему, и он оторопело смотрит на меня. А я уже, как заправская шлюха, облизываюсь. Тьфу на меня, тьфу!!! Дурак я, педрила гомишный. Фу, он идет ко мне. И куда я только смотрю, тьфу!!! Он, подойдя ко мне ближе, сделал каменное выражение лица и вдруг плюнул мне в лицо. А я наоборот: соблазнительно, типа, поведя затраханным задом, прохрипел с болью в горле:

— Ну что, загоним малыша в стойло?! — вытирая его плевок с лица. Ненавижу себя за то, что говорю, но мои мозги, видимо, в правильном направлении шарят, давят именно от выживания моей души хотя бы в этом теле. Альфа цедит:

— Я лучше подрочу на фотку Кайлины, чем в твой доступный зад входить.

Делаю беспристрастное лицо и, подмигнув, слащаво шепчу:

— Ну смотри, красавчик, ты многого лишаешься.

Ко мне вновь кто-то подходит и, схватив цепко за бедра, отклячивает мой зад так, чтобы войти с удара в анус. Получается, конечно, сильно и мощно. Словно та жизнь в моем мире была лишь сном. А я всю жизнь принимал в себя так доступно альфа-самцов. Тело содрогается от очередного выброса в меня спермы, и меня перехватывают уже другие руки. Ставят на колени и прижимают мое лицо к вонючему паху. Сглатываю комок в горле. Плевать, руки-ноги целы. Плевать, жить хочу.

Альфы уже пьяные. Загоняю в самую глубину своего растраханного горла очередной член и слышу его стон. Он довольно хрюкает и через несколько минут кончает в меня. Чуть не сблевываю его сперму, коей мой желудок наполнен точно под самую завязку. И вижу пристальный взгляд всё того же альфы, что брезговал мной. Он смотрит на меня пристально и напряженно. Неужели он догадывается, что я играю на публику? Пошло ему подмигиваю, и он вновь брезгливо отводит глаза. Ух, ну и актер!!! И бровь так выгнул красиво, ничего не скажешь. Надо тоже поучиться, если выживу.

Альфа уже долго не может кончить в меня, зад горит, но я хрипло постанываю. И вообще показываю, что еще о-го-го как готов. Тьфу на меня, десять раз. Даже с собой как гомик общаюсь, тьфу, протииивный.

Ух, от души отлегло, когда альфы вроде как успокоились на какое-то время и продолжили лакать вино. Я встал поближе к камину и вдруг, о счастье, увидел, как четыре альфы отвалились от стола и впали словно в забытье от какого-то порошка, что лежал на столе. Так, так, так… иду поближе к ним, виляя задом, из которого продолжала литься сперма. На меня уже не обращали внимания, и я, махнув целый мешочек в вино, взболтал его и, налив два бокала, чокнулся с тремя и, подливая каждому из бутылки, повилял задом так, что меня тотчас начали вновь цеплять. Пришлось сесть одному даже на колени, прямо на огромный стояк. Зад заныл, требуя, чтобы все скорее прекратилось. Но я, сделав свое дело, уже в поту встав с члена кончившего альфы, дал ему выпить из бокала и замер, когда ко мне потянулись руки того самого опасного альфы. Он, с каким-то странным выражением посмотрев на меня, процедил сквозь зубы:

— Ну что, натрахалась наша сучка и готова теперь к праотцам на небо?

Я, делано улыбнувшись, хрипло прокаркал в ответ:

— Выпьем перед этим? Со мной еще хотели тортик какой-то сделать, я ведь согласный очень даже.

Но он жестко стал насаживать меня на себя. Смотрю в его глаза, что светят злостью, как в той камере… так и не увидел морды того альфы. Хотя они все на одно лицо. Красавцы с топорными подбородками. Хищным выражением лица. Боль полоскает изнутри, а он во мне лишь наполовину.

— Выпьешь, омежка? — спрашивает он хрипло.

— Перед смертью? — я хриплю в ответ. — Только если вместе.

Он кивает и, зафиксировав меня, дает бокал со своим вином, а мой берет только после того, как я действительно выпиваю его бокал. Была не была. Хотел избежать смерти, но не получилось. Я от одного его удара сдохну. Вон его лапа лишь пальцами обхватила мою шею. Того кажись и переломит. Все!!! Сел до конца. Терпеть нету мочи. Сознанием едва держусь за этот мир. Царапаю его крепкие литые плечи от боли и еще и пытаюсь улыбку держать. Наконец, не сдержавшись, выплевываю ему в лицо:

— Сдохни сам, сучка, ушлепок!!! Ненавижу вас, твари!!! Ненавижуууу. Ох… прощай, тварь, увидимся еще.

Но мое тело откидывает от него. Пьяно скатываюсь, кровь бежит меж ног, и я застываю в нелепой позе, вертя головой. А все-то уже того… мертвы. Ноги-то живы и тело мое тоже. Ликую про себя. Ключики-то у меня. А вон еще связка. Этот придурок меня сам оттолкнул перед смертью. Хорошо, я не пил из своего бокала, видимо, доза наркоты убойная.

Кое-как воздеваю себя на ноги и стону от боли, взял зачем-то кочергу и по стенке выползаю из этой залы и ползу по коридорам к своей камере. Меня недолго и вели-то. А вот и она. Открываю ее и шепчу:

— Эй, альфа. Выходь, сказали, что ты свободен.

Ноги едва держат. Сам приседаю от ужаса, глядя на то, что выходит из темноты, и кажется, даже седею от страха. Вот это буйвол!!! А он чуть жмурится и тотчас связывает тонкой резинкой свой длиннющий хвост и, видя, как я смотрю на него, задрав голову, спрашивает едко:

— Ну что, узнал?

Мотаю головой и кидаю ему ключи.

— Покажи, где тут выход.

Он с тихим смехом быстро несется по коридорам. Еле-еле вижу из-за угла, куда он пробежал, и бреду сквозь боль в ногах. Ничего, ничего, я потихоньку уйду. Главное, не свалиться. Не встану уже. Темнота накрывает внезапно, и я со стоном падаю в нее. Чувствую, как мое тело перехватывают и несут, словно тряпку на руке. Да ему-то пофиг, наверное, на мой вес. Когда оказываемся на свежем воздухе, я тотчас начинаю чаще дышать и чувствую, как он мне в рот сыпет тот самый порошок.