В разгар лета на пляже резвились семьи, гости собирали ягоды на соседних фермах, пары прятались среди дюн для романтических интерлюдий, а пенсионеры умиротворенно сидели в тени на верандах.

Но за пару недель до Дня поминовения, Дня независимости и Дня благодарения пехотинцы превращали гостиницу в «Дом Харпера», названный в честь отца Холли, и ставший убежищем для вернувшихся с войны ветеранов, имевших трудности при адаптации к гражданской жизни, а также для их семей.

Так или иначе, теперь все занимались подготовкой к первой рождественской вечеринке Холли и Слейта, которая должна была состояться во время зимнего фестиваля. День благодарения стал своего рода репетицией, но сегодня вечером все планировали выложиться на сто процентов. Слейт постоянно намекал на какие-то сюрпризы, но поскольку делал он это в своей типичной молчаливой манере, Холли так и не смогла выудить из него, чего ей ждать. Очевидно, еще больше пехотинцев.

Помимо ребят из «Дома Харпера», также были приглашены родители Слейта, Мейси с Зои и несколько других торговцев из числа жителей острова Пиберри. Холли очень сомневалась, что ее умений хозяйки гостиницы хватит на столь многочисленных гостей. Пожалуй, ее не спасло бы даже то, что она всегда могла положиться на своего очень компетентного и очень надежного капитана.

— Да, четверо. Великолепные образцы мужественности, все до последнего. Каждая женщина в радиусе ста ярдов пускала слюнки. Включая Зои.

— Зои? — Холли, казалось, безостановочно повторяла слова Мейси, но ведь каждый новый факт удивлял ее все сильнее. — Я думала, у нее с Джо-Джо все серьезно.

Билли «Джо-Джо» Бингхем был одним из первых ветеранов, откликнувшихся на призыв Слейта. Он прибыл на остров с полными руками инструментов, надежностью порядочного парня, плотницким опытом с элементами ноу-хау и, обретя цель, с головой ушел в реконструкцию чудовищного дома так, словно от этого зависела его жизнь и жизнь каждого американского мужчины или женщины. Когда официальный двухнедельный отпуск в IKEA подошел к концу, Джо-Джо решил остаться на Пиберри, а потом встретил Зои и больше никогда не покидал остров, основав свое собственное столярное производство по реставрации.

— Да, ну, в общем, смотреть-то никто не запрещает, верно?

— Не думаю, что Джо-Джо пришел в негодность.

— О чем речь. Не с этим южным акцентом, за который можно продать душу. Должно быть, в том песке скрыто нечто, превращающее всех парней в лакомые кусочки.

— Есть такое. Плюс два с лишним года тренировок, прежде чем солдат вообще туда отправят.

Мейси рассмеялась.

— Понимаю, у тебя много гостей и все такое, а я не собираюсь отказывать клиенту…но, думаю, Слейт переплюнул тебя по части праздничных пирогов. Он купил десяток.

— Вы не знаете, куда он пошел?

— Кажется, он что-то говорил о покупках на дворе Клайда.

Холли нахмурилась. Она надеялась, что они вместе посетят двор Клайда Гибсона и купят их первую рождественскую елку. Но, похоже, ее менее сентиментальный мужчина воспринимал начало новой памятной традиции с куда меньшим трепетом. Холли вздохнула. Как бы они со Слейтом Клайборном ни сблизились за минувший год, ей все равно приходилось себе напоминать говорить прямо. Если Холли хотела донести до него свои мысли, следовало выражать их словами. Понятными и четкими словами.

Она посмотрела на часы. Почти четыре. Возможно, оно и к лучшему. В любом случае, времени оставалось все меньше, а количество дел по подготовке к вечеринке не уменьшалось. По крайней мере, Холли доходчиво объяснила Слейту, чтобы он по возвращению с материка встретил ее в шатре мадам Зельды.

— Ну, увидимся позже, Мейси, — улыбнулась она. — Приводи всех, кто тебе нравится. Но больше никаких пирогов!

Со звучащим в ушах смехом Мейси Холли поспешила к шатру гадалки.

В отличие от прошлого года, погода была солнечной и ясной, с витающим в воздухе намеком на грядущую смену сезона. С чистым, свежим, сосновым ароматом. Запах напоминал Холли о Слейте, и всегда будет напоминать. Покрепче закутавшись в его куртку, она вдохнула знакомый аромат. Ничто не согревало ее лучше и не дарило такого ощущения безопасности. Холли влюбилась в Слейта с первого взгляда. Безвозвратно и глубоко. И с каждым прожитым днем влюблялась сильнее.

Особенно она любила улыбки, все чаще игравшие на его губах.

Встреча с этим мужчиной стала одним из лучших событий в ее жизни. Еще одно — превращение дома Пиберри в «Дом Харпера», куда стекались ветераны, с которыми Слейт мог поговорить и поделиться историями. Никто не понял бы того, через что они прошли так, как понимали братья по оружию. А солдатам зачастую было не с кем поговорить. Слейт оставил за собой маяк для тех случаев, когда ему требовалось побыть одному, что происходило все реже и реже.

Пока Холли шла по ухабистому полю к шатру мадам Зельды, жители Пиберри приветствовали ее улыбками и подмигиваниями. Теперь она стала одной из них, уже не просто объектом любопытства и предметом островных сплетен. Холли полюбила этот проклятый остров, но не так сильно, как мужчину, которого остров подарил ей. Отнюдь не так сильно.

В этом году у шатра гадалки никого не было. И, как ни странно, внутри тоже царила тишина.

Приподняв створку, Холли заглянула в тускло освещенную палатку.

— Зо…Зельда?

— Я — мадам Зельда. Добро пожаловать в мой шатер. Мадам Зельда готова предсказать вашу судьбу и увидеть ваше будущее. Мадам Зельда слышит все, видит все, знает все.

Как и в прошлом году, в палатке клубился дым, и витал запах ладана, но мадам Зельда неуловимо изменилась. Хоть гадалка и была с ног до головы закутана в шарфы и сидела за столом перед хрустальным шаром, однако казалась выше, чем год назад. Холли уже успела познакомиться с Зои и подружиться с ней, поэтому не сомневалась, что женщина, играющая роль мадам Зельды, не дочь Мейси. А голос? Гораздо более низкий и хриплый, что было заметно даже под сбивающим с толку сильным акцентом.

— Начнем? — спросила провидица.

— Ну, я кое-кого жду.

— Да, я знаю. Человека? — долгая многозначительная пауза. — Возможно, мужчину?

Холли всмотрелась через стол, но в клубах дыма не смогла разглядеть глаза мадам Зельды над шарфами. На самом деле, не было видно ни единого проблеска ее лица. Однако все было…не совсем правильно.

Гадалка фальшиво мурлыкала себе под нос странную мелодию, отдаленно напоминавшую «Поднять якоря». Подобные напевы иногда доносились из душа, который Холли принимала в доме Пиберри с суровым красивым морским дьяволом. Под ониксовой столешницей гадалка начала выстукивать ногой по полу стаккато, будто ее внезапно охватила нервозность.

— Все в порядке? — спросила Холли.

— У меня? — прокаркала гадалка. Что бы она ни сказала далее, слова потонули в приступе кашля.

Вскочив со своего места, Холли постучала цыганку по спине. По очень широкой мускулистой спине.

— Немного простудилась, — прохрипела мадам Зельда. — Но волноваться не о чем.

— Понятно, — Холли села обратно на стул. — Просто, кажется…вы немного нервничаете.

— Нет, нет, все как нельзя лучше, — гадалка неуклюже опрокинула хрустальный шар, а затем устроила целое представление по водружению его на место, бормоча что-то об отрицательной энергии и восстановлении баланса. — Как насчет чая? Зеленый? С жасмином? Вы ведь именно такой предпочитаете?

— Разве всевидящая и всезнающая мадам Зельда не знает сама? — у Холли зародились подозрения еще в тот момент, когда она впервые услышала хриплый голос гадалки.

«Все будет хорошо».

Почему-то перед мысленным взором возник образ отца. Его слова. Послание в последнем письме.

«Папа, я надеюсь, ты сейчас смотришь вниз и видишь меня. Могу поспорить, ты улыбаешься», — у нее защипало глаза. Скорее всего, виной тому были ладан и дым в шатре.

— А потом вы угостите меня пирогом? — спросила Холли.

— Пирогом? Нет, даже не думала. Нет у меня никакого гребаного пирога.

— Разве? Мне говорили иное.