– Ну, что опять случилось, горе ты мое? – пробормотала женщина, ласково поглаживая Соню по светлым волосам.

У девушки никогда не было секретов от мамы. У них вообще были очень теплые дружеские отношения. В этот раз ей тоже нечего было скрывать. Рассказала все, как есть. Лариса тяжело вздохнула, налила компот и протянула дочери:

– Нужно рассказать все Борису. Пусть решает, кто ему важнее.

Соня так бы и сделала, если бы на следующий день в женской консультации случайно не столкнулась с Бориной женой. Она, конечно же, не сидела в очереди, как все другие. Сару пригласили к врачу практически мгновенно.

– Извините, дамы. Сил нет дожидаться. Токсикоз извел.

В глазах Сони все закружилось, поплыло… В который раз за последние месяцы она едва не задохнулась. Не помня себя, дошла до дома. Легла на старую кровать. Скрипя пружинами, перевернулась на бок. Слез не было. А разве они могут быть, когда тебя самой не стало?

Первые недели после свадьбы Борис держался, предоставив матери время уладить все свои дела. Но потом… Он смертельно скучал по своей Соне. Никогда раньше они не проводили столько времени порознь. Он пришел в дом, где Соня с матерью снимала квартиру, да только там никого не оказалось:

– Лариса на работе. Соньку на картошку отправили куда-то под Николаев, – пояснила вездесущая баба Рая. – А что это ты сюда явился? Жена надоела?

Борька не посчитал нужным ответить. Вышел на улицу. Закурил. Жена надоела еще до того, как она ею стала. Он вообще не мыслил своей жизни с кем-то, кроме Сони. Сара его раздражала. Даже оказавшись в ее постели, он не мог себя перебороть. Закрывал глаза и представлял Соню. Да, это было недостойно, мерзко… Но иначе он попросту не смог бы. А ему нужно было помочь матери.

В следующий раз он наведался к Соне только через три недели. Все время до этого он работал, чтобы избавиться от любой зависимости от матери. На скорой много не заработаешь, но хоть что-то…

– Чего стучишь? Нет там никого.

– Опять работают?

– Съехали они.

– Как… съехали? Куда?!

– Да кто ж его знает. На прошлой неделе еще. Собрали нехитрые пожитки и уехали. Говорят, за Ларкой давно какой-то мужик нездешний ухлестывал…

– А Соня?

– Соня с матерью уехала, понятное дело, – пожала плечами старуха и закрыла дверь перед носом шокированного мужчины.

Боря выполз из вонючего, душного подъезда. Вдохнул жаркий августовский воздух. Вдох опек легкие, и не принес никакого облегчения. С ужасом осознал: ее нет. Он не сможет больше прийти в любой момент, чтобы поболтать. Он не услышит ее звонкий смех, не увидит, как она красит губы, собираясь с ним на свидание. Не расскажет о своих мечтах и надеждах. Он не сможет сжать ее в своих руках, поцеловать, заняться любовью. Господи Боже… Он же не сможет так… Без нее.

И начались поиски. Борис искал ее везде, где только мог. Поднял на уши деканат института, в котором училась Соня, нашел ее одногруппников. Но никто не знал, куда подевалась девушка. Просто в один момент она приехала и забрала документы.

– Не знаю… По-моему, она серьезно заболела. Ее даже от картошки по состоянию здоровья освободили. Может, помирать в родное село уехала? – вынес предположение староста группы, которого Боря поймал на перемене.

Родное село могло бы стать зацепкой, если бы парень знал, где его искать. У них никогда не заходило разговора о том, откуда родом Лариса – мать Сони. Он знал только то, что в Одессу она приехала вслед за мужем, с которым впоследствии развелась. Но ни имени мужчины, ни его адреса парень не знал.

Боря зарылся руками в отросшие курчавые волосы и завыл. Его ломало долго. Он не мог есть, не мог спать, вообще ничего не мог… Целыми днями учился и работал, загоняя себя до отупения. А когда выдавалась свободная минутка, снова искал Соню. Так продолжалось несколько лет… Непонятно, почему с ним все это время оставалась Сара. Видит Бог, он был совершенно отвратительным мужем. Но все-таки она оставалась рядом. Может, и правда любила?

С матерью Борис старался встречаться как можно реже. В глубине души он даже ненавидел родительницу за то, что ради ее свободы ему пришлось поступиться собственным счастьем. И в какой-то момент Роза поняла, что ее план обернулся против нее же. Случилось то, чего она опасалась больше всего на свете – ее сын отдалился. Мало того, он практически вычеркнул ее из своей жизни.

Через пять лет после свадьбы, окончательно потеряв надежду вернуть Соню, Борис с женой эмигрировал в Израиль. Он прожил достойную жизнь. Стал прекрасным специалистом, сделав себе имя в области ортопедии. Заработал приличное состояние… Но все это время мужчина был ужасно одинок. Несмотря на тридцать лет брака, супруга так и не стала для него той половиной, о которой он всегда мечтал. У них даже детей не было. Не дал Господь, несмотря на многочисленные попытки Сары забеременеть. Роза просто с ума сходила, когда поняла, что одобренная ею самой невестка не способна произвести наследника славного рода Меерсонов. Теперь уже она давила на то, чтобы Борис развелся. И как можно скорее. Сын не молодел, ему следовало как можно скорее найти жену без дефектов. Но Борис, пожалуй, впервые воспротивился. Да, возможно, это было неправильно – наказывать таким образом мать. Мстить ей за поломанную жизнь… Но Борис не поддался на уговоры. Он уже привык к Саре, притерся к ней… И не хотел ничего менять. Все равно никто и никогда не заменит Соню. Эта боль навечно поселилась в его душе, ведь первая любовь не забывается…

А потом Борис остался совсем один. Сара погибла, возвращаясь в своей машине от подруги. Жену не удалось спасти. Она умерла мгновенно. Борис ходил по опустевшему дому и вообще не знал, как жить дальше. Пусть Сара так и не стала для него любимой, но она стала другом, опорой, поддержкой. А Роза не скрывала радости:

– Ничего, Боренька. Найдешь себе помоложе жену. Глядишь, еще и родишь кого-нибудь!

В тот день Борис впервые оборвал разговор, так и не выслушав мать до конца. И только тогда он, пожалуй, действительно поверил, что Соня в день их последней встречи была права. Мать придумала всю ту историю с растратой. Он сам поломал свою жизнь. Своими собственными руками. Ему было пятьдесят, когда он остался абсолютно один.

Все поменялось неожиданно. В один момент, спустя два года после ухода Сары. Он встретил ее. Молодую женщину. Лет тридцати, или немного за. Борис не знал, что приковало его взгляд. Возможно, она ему кого-то напоминала.

Это была обычная конференция по ортопедии. Он читал очередную лекцию, демонстрируя что-то на слайдах, а потом его взгляд выхватил из толпы коллег ее невысокую фигуру. Женщина была темной масти, с большими карими глазами и живой, подвижной мимикой. Она не была красавицей, но и дурнушкой тоже не была. Симпатичная, ухоженная, хорошо одетая.

Борис хотел подойти к ней во время фуршета. Банальный порыв, объяснения которому он не находил, но молодая женщина его опередила. Широко распахнув глаза, Борис с удивлением наблюдал, как она целенаправленно движется к нему.

– Здравствуйте, Борис Меерсон. Вот какой вы, оказывается.

Боря удивился еще сильнее:

– Простите, мы знакомы?

– Нет! – покачала головой женщина из стороны в сторону, и только тут Борис заметил, что она была беременна. – Но вы же бывали в Одессе?

В сердце мужчины что-то кольнуло. Да… Да, он бывал в Одессе. Там осталась его душа. Борис кивнул, более пристально разглядывая незнакомку.

– И жили на Малой Арнаутской?

– Жил, – кивнул Борис, сглатывая. У него появилось предчувствие, что сейчас его жизнь необратимо изменится.

– И знали Софию Кочеткову?

Борис кивнул. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Желудок опустился вниз.

– А я – Елизавета Кочеткова. Гринбанд по мужу. Как говорит бабушка Лара, ее девочек прямо тянет на евреев, – хохотнула женщина. – А вы – мой биологический родитель. Только не подумайте, бога ради, что мне от вас что-то нужно, – тут же пояснила она, заметив, как побледнел мужчина. – Просто я же беременная. Ну и образовался у меня бзик – посмотреть на мужчину, чьи гены будут в моем ребенке. Сдерживала себя, как могла, а потом меня пригласили на эту конференцию, а там вы… И я подумала, что это судьба.