Джейран внимательно слушала.

- Значит, ты будешь судить людей?

- Да! Я выучусь и стану юристом. Буду судить расхитителей государственного добра, спекулянтов, жуликов, - короче говоря, всех, кто вредит нашей стране. Такие, Джейран, среди нас еще есть.

Наверху раздался протяжный гудок. Адиль обернулся. В салон спускалась компания молодых парней.

Старой супружеской четы в углу уже не было. Джейран посмотрела в иллюминатор: огни города сверкали совсем рядом.

- Мы приехали, Адиль! - девушка вскочила с кресла.

Они поднялись на палубу. Но было уже поздно: морской трамвай снова удалялся от берега.

Молодые люди переглянулись и засмеялись.

Они опять спустились в салон, сели на прежнее место. Адиль набросил свой пиджак на плечи Джейран.

- Боюсь, простудишься.

Девушку тронуло такое внимание.

- Большое спасибо! - она протянула руку и застегнула Адилю ворот рубахи. - Только ты и о себе думай.

- Когда я гляжу на тебя, я все забываю. Не веришь?

Девушка смотрела в иллюминатор. Вдали вспыхивали и гасли фонари маяков. На воде мерцали отражения огней нефтяных вышек, стоящих прямо в море.

Первой нарушила молчание Джейран.

- Знаешь, Адиль, - сказала она, - в детстве я очень любила рисовать. У художника самая интересная специальность на свете. В школе во время уроков я рисовала портреты учителей. Любая из моих тетрадей походила на альбом для рисования. Однажды я нарисовала на обложке по алгебре нашу математичку. Как мне влетело от отца! Пока он хмурился и отчитывал меня, я опять, не удержавшись, набросала его шаржированный портрет. А внизу подписала: "Юсиф-бек после того, как затонули его корабли".

- Твоего отца звать Юсиф-бек?

- Да. Юсиф, только без "бека". Ну, слушай дальше... Этот портрет приколола к стене. Карикатура получилась на редкость удачная. Увидев, отец не выдержал и рассмеялся. Потом подошел ко мне, погладил по голове и сказал: "Вижу, горбатого могила исправит".

- А где ты теперь учишься? - поинтересовался Адиль.

- В этом году окончила художественный техникум.

- Выходит, ты уже настоящий художник?

- Может, еще и не настоящий, но для себя рисую. Хочешь, в следующий раз набросаю твой портрет? Такой же, как и папин...

Адиль засмеялся:

- Нет, такой не хочу. Если рисовать, так хороший, чтоб можно было сохранить на память.

Джейрам взглянула на Адиля оценивающим взглядом художника. Выразительные глаза юноши смотрели так, словно хотели ей что-то сказать.

- Хорошо, только в следующий раз надо встретиться пораньше, засветло. И приведи в порядок свои кудри, а то лба не видно.

- Слушаюсь.

Морской трамвай причалил к пристани. Пассажиры засуетились. Адилъ и Джейран тоже поднялись. Девушка с благодарностью вернула юноше пиджак.

С берега на борт перекинули трап. Идти можно было только по-одному.

Когда дошла очередь до Адиля и Джейран, первой на мостик ступила девушка. Адиль шел следом. Он сам не заметил, как взял Джейран за руку. Она шагала неуверенно, пошатывалась и, теряя равновесие, протягивала Адилю назад вторую руку.

- Не бойся, Джейран, смелее...

Адиль отдал бы полжизни, лишь бы всю дорогу от пристани до дому идти вот так по такому узкому мостику, лишь бы не отпускать руку Джейран!

Они вышли на берег и зашагали рядом. Теперь молодые люди меньше смущались друг друга.

- Какие у тебя стройные ноги, Джейран! - смеясь, сказал Адиль. - И туфли такие красивые...

Девушка нагнулась, посмотрела на ноги.

- Это босоножки, а не туфли. Купила случайно, на руках. Между прочим, в вашем квартале. Была у учителя Салеха, выхожу, какая-то женщина прямо на улице предложила их.

Адиль насторожился.

- В нашем квартале? А какова она из себя, эта женщина?

- Да как тебе объяснить? Высокая, толстая, волосы рыжие. По-моему, спекулянтка. Сказала, будто босоножки ей привезли из Москвы, они ей жмут, потому и продает. Такие стоят двести шестьдесят рублей, а она, бессовестная, продала за четыреста.

"Неужели, Дилефруз?! - подумал Адиль. - Высокая, толстая, волосы рыжие... Конечно, другой такой у нас в квартале нет. И потом: привезли из Москвы... Все ясно".

Адиль почувствовал, как сердце его наполнилось, ненавистью к дому с красной черепичной крышей,

- Почему молчишь? О чем задумался? - спросила девушка.

- Так... Ничего...

- Вот мы и пришли.

Джейран высвободила локоть из руки Адиля.

- Значит, в следующую среду вечером ты приносишь с собой карандаш и бумагу... - голос Адиля прозвучал как-то вяло.

- Да, обязательно! - девушка улыбнулась и протянула Адилю руку. - Ну, всего хорошего, спокойной ночи! Смотри, не забудь в тот вечер расчесать свою шевелюру. Договорились?

Джейран озорно потрепала Адиля за волосы и скрылась в подъезде. Юноша не двинулся с места до тех пор, пока на лестнице не смолкли ее шаги. Потом повернулся и пошел прочь. На сердце лежал камень. Невольно вспомнились слова Джейран: "Мама всегда предупреждает меня: "Если хочешь с кем-нибудь подружиться, не торопись, сначала узнай хорошо человека... Даже неплохо узнать, из какой он семьи. Люди бывают разные, сразу не распознаешь..." Тогда Адиль не придал значения этим словам. Но сейчас они приобрели для него особый смысл. "Ясно, Джейран это сказала неспроста. Прощупывала, что я собой представляю. А я, дурак, - Адиль хлопнул себя по лбу, - ничего не понял. Возможно, она с самого начала знала, кто такая Дилефруз, - только не говорила. Она хочет, чтобы ее друзья были чистые, порядочные люди, из семей, которые честным трудом зарабатывают на жизнь. А я... Ах, Дилефруз. Зачем ты пришла в наш дом? - По спине Адиля-ползли горячие струйки пота. - Как стыдно! Какой, позор! Что же теперь делать?"

ПРОШАИ, РОДНОЙ БАКУ

Адиль остановился на тротуаре под деревом. Из распахнутых, ярко освещенных окон гостиной вырывались взрывы смеха, музыка, оживленный разговор. Веселье по случаю дня рождения Мамеда было в самом-разгаре.

"Значит, я не ошибся, - думал Адиль. - Действительно, отец привозит вещи, а мачеха продает. Соседи, конечно, все знают, а теперь и Джейран станет известно, какая у меня семья. Как же я в следующий раз посмотрю ей в глаза? Ведь она может сказать: "Готовишься судить воров и спекулянтов, а чем занимаются твои родители!" Что я ей отвечу? Если Джейран все узнает, она отвернется от меня".

Казалось, что произошло особенного? Случайный разговор о туфлях... А какой тяжелый след оставил он в душе Адиля!

"Что же делать? Идти домой, слушать пьяные речи гостей? Нет, не хочу! Лучше одному бродить по пустынным улицам!.."

Адиль хорошо видел все, что происходило в комнате. Стол был уставлен всевозможными закусками, салатами, хрустальными графинами, бутылками, тарелками. В бокалах искрилось вино. Чувствовалось, что гости уже порядкам утомлены. Во главе стола сидели Лалочка и Дилефруз. Лалочка, как обычно, кокетничала, игриво подергивала плечами, томно смотрела на мужчин из-под длинных черных ресниц - словом, чувствовала себя свободно и непринужденно. Рахман сидел в самом конце стола, у дверей. По знаку жены он наполнял бокалы, раскладывал плов, бегал в спальню за веерами для дам. Настроение у Дилефруз было чудесное. Она нацепила на себя все свои драгоценности. Её желтые, как янтарь, волосы были рассыпаны по плечам. Словно выхваляясь перед гостями своей красотой, она сидела, гордо выпрямившись, крутила головой во все стороны и улыбалась, не разжимая губ.

Гости выпили за здоровье Рахмана. Он поднял бокал в честь своего начальника. Начальник, в свою очередь, провозгласил тост за вышестоящего начальника. Кто-то из гостей протянул стакан с вином Мамеду. Мальчуган схватил его и поднес ко рту. Раздались аплодисменты.

Адиль сжал кулаки. "Фу, какая мерзость! Хорошо, что я не вошел!" - он повернулся и зашагал вниз по улице.

Часа через два Адиль опять подошел к окну, чтобы посмотреть, разошлись ли гости. Кроме отца и мачехи, в гостиной никого не было. На столе лежала груда подарков. Дилефруз по-одному разворачивала свертки и бурно выражала свою радость. Рахман заходил та справа, то слева, заглядывая жене через плечо. Ему тоже не терпелось узнать, что преподнесли гости Мамеду. В одном из свертков оказался шелковый отрез. Дилефруз набросила его себе на плечо. Из другого - выпала косынка. Дилефруз и ее примерила. При виде сверкающей хрустальной вазы она от радости закружилась по комнате, прижимая подарок к груди. Попадались игрушки. Дилефруз подудела на дудочке. Книжки с картинками и другие дешевые подарки она, чертыхаясь, швыряла, в угол комнаты.