– Ты любишь его? – задал ещё один вопрос Рафаэль и внутренне сжался от ожидания ответа. Ещё несколько лет назад он заметил, что воспринимает Элис не как дочь своих друзей, подругу собственной дочери, а как девушку. Невероятно красивую, непосредственную, веселую и лучащуюся светом девушку, одного взгляда которой хватало, чтобы мертвое сердце Сантьяго на секунду замирало, желая вновь забиться. Все чаще он ловил себя на мысли о том, что думает о ней, о её улыбке, её смехе, прелестных глазах, которые вопреки всем доводам разума сумели свести его с ума. Вампир был привязан к ней ещё с самого её рождения, всегда любил её больше всех остальных детей в семействе Лайтвудов, Льюисов и Вейландов. И он не находил объяснения этой привязанности, но и не обращал на неё особого внимания. До момента, когда впервые заметил, насколько она красива, когда впервые словил себя на мысли о том, что видит в ней не маленькую девочку, с которой все время играл, а девушку, которую хочется видеть рядом с собой всю свою бессмертную жизнь. До момента, когда впервые захотел её поцеловать.
– Какое это имеет значение, Раф? – спросила Элис, сбитая с толку вопросом вампира.
– Ты его любишь, Лис? – повторил свой вопрос Сантьяго, а сердце девушки вновь приятно сжалось от произнесенного ним сокращения её имени. Так называл её только он, и ей всегда нравилось это. Нравится и сейчас, хотя она и говорит об обратном.
– Люблю, – ответила, наконец, охотница, а Рафаэль приложил все усилия, чтобы не зарычать. – Люблю, только не его, – добавила Эли, а Рафаэль еле заметно облегченно выдохнул, хотя дышать ему давно уже не нужно было. Нефелимка это заметила и вопросительно подняла бровь.
– Тогда кого? – задал ещё один вопрос Рафаэль, а Элис проскрипела зубами, потому что правду сказать она точно не сможет. Она не может так опозориться перед ним, ведь знает, что Сантьяго любит её, но только как дочь друзей, возможно, даже как собственную дочь.
– Раф, к чему весь этот допрос? – добавив в свой голос возмущения, спросила Эли и посмотрела ему в глаза. – Я не собираюсь тебе отвечать, потому что не за этим сюда пришла. Я хочу, чтобы ты больше не приближался к Гейбу и никогда не лез в мою личную жизнь. Можешь контролировать Амелию, а меня не нужно. Я тебе не дочь!
– И слава ангелу, – сказал Раф, а Эли аж замолчала от неожиданности. Что он этим хочет сказать? Неужели она настолько ужасна, что он рад тому, что она не его дочь? Но развить свою мысль она не успела, ведь Рафаэль сказал ещё одну фразу. – Ведь если бы ты была моей дочерью, то я не смог бы сделать это, – произнёс он и сделал шаг вперёд, полностью сокращая расстояние между их телами. Он резким движением притянул нефелимку к себе и накрыл её губы своими губами, проклиная все на свете за то, что только что сделал.
Девушка застыла от неожиданности и постаралась оттолкнуть вампира, но тот не отпускал, продолжая держать её за талию. Он готов был сам себя задушить за такой необдуманный и безрассудный поступок, ведь теперь ничто не будет иначе. Эли будет сторониться его или вовсе возненавидит, но уже невозможно ничего вернуть назад. Раф уже хотел убрать руку с талии девушки и смело принять пощечину, которую, он не сомневался, она ему влепит, но произошло то, чего он совсем не ожидал. Элис ответила на поцелуй. Руки, которыми она еще секунду назад упиралась ему в грудь, ослабли и медленно переместились на шею вампира, обнимая его и притягивая ближе, а губы стали отвечать на поцелуй, делая его просто крышесносным. И у Рафа, как и у самой Элис, крышу действительно снесло. Эли шумно выдохнула, а Раф еле слышно зарычал и прижал девушку к себе сильнее, углубляя поцелуй и полностью растворяясь в нем. А Эли просто не верила в собственное счастье и боялась, что все это окажется сном. Сколько раз она мечтала об этом, сколько раз её сердце замирало, когда Рафаэль обнимал её или целовал в щеку. Ей хотелось намного большего, но она каждый раз проклинала себя за подобные мысли и желания. Она все время твердила себе, что Раф – это взрослый вампир, который знает её с самого рождения и никогда не посмотрит на неё, как на девушку. Она отчаянно пыталась выбросить из головы то ощущение тепла и нежности, которое разливается по её телу всякий раз, когда Сантьяго обнимает её. Пыталась как можно спокойнее реагировать на ослепительную улыбку вампира, на его чарующие глаза, заразительный смех, сводящий с ума и дурманящий аромат, который Эли могла узнать из тысячи. Она всячески пыталась убедить себя, что не влюбилась в дядю Рафа, как она называла его в детстве, но в итоге с каждым днём влюблялась все больше. Она влюбилась в него окончательно и бесповоротно.
А Рафаэль с упорством мазохиста искал встречи с девушкой, пытаясь оказаться как можно ближе, обнять, поцеловать, пусть даже в щеку, вдохнуть аромат её волос и хотя бы на секунду представить, что у него есть шанс на взаимность. Но потом он неизменно корил себя за подобные мысли и вообще за то, как реагирует на эту девушку, на своего Лисёнка. Сегодня он решился на этот поцелуй лишь потому, что слишком много эмоций в нем накопилось за последнее время. Этот Гейб был для него, как красная тряпка для быка. Любое упоминание его имени вызывало у парня рычание и острое желание убивать. Каждый раз, когда он видел их вместе, ему хотелось вцепиться парню в горло, перед этим оторвав руки, которыми тот обнимал Элис. Он жутко ревновал, хотя прекрасно понимал, что не имеет на это права. Но это жгучее чувство переполняло его изнутри, и сегодня рычаг, который держал эмоции, сломался.
Этот поцелуй из нерешительного и в некой степени робкого довольно быстро перерос в страстное безумие, которое грозило весьма горячими последствиями, если вовремя не остановиться. Рафу и так поход в душ точно обеспечен.
Первой отстранилась Эли, которой, в отличие от Сантьяго, необходим был воздух. Они замерли, смотря друг другу в глаза и тяжело дыша, причём Лайтвуд дышала из-за необходимости, а Раф – из-за привычки. Несколько мгновений они просто молчали, не зная, что сказать.
– Прости, я … – одновременно произнесли Элис и Рафаэль, после чего улыбнулись.
– Лис, я пойму, если ты сейчас влепишь мне пощечину, заслужил, – заговорил Раф, подбирая слова. Ещё никогда ему не было так сложно. – Я знаю, что для тебя я друг семьи, взрослый дядька, который нянчился с тобой ещё со дня твоего рождения, поэтому я молчал и вел себя, как обычно. Но сегодня мой контроль рухнул, и я, как мне кажется, сделал глупость. А сейчас я совершаю ещё большую глупость, потому что собираюсь рассказать тебе о том, как сильно я тебя люблю, – сказал вампир, а сердце охотницы пропустило удар. Она затаила дыхание, ожидая продолжения речи. – Я любил тебя всегда, с самого твоего рождения, но два года назад понял, что моя любовь к тебе изменилась. Я постоянно ловил себя на мыслях о тебе, на том, что мечтаю видеть тебя рядом со мной, но не в качестве подруги моей дочери, а в качестве моей девушки. Ты даже не представляешь, как сложно мне было удержаться от того, чтобы не разорвать на кусочки того Криса, а потом и этого Гейба. Я жутко ревновал и проклинал себя за это чувство, ведь я не должен испытывать к тебе всего этого. Я знаю, что ты сейчас, скорее всего, думаешь, как бы послать меня куда подальше, но мой мозг сейчас в отключке, и слова сами вылетают. Чёрт, не умею я признаваться в любви и никогда не умел, – чертыхнулся он, а Элис улыбнулась. Она положила ладонь на щеку вампира и посмотрела ему в глаза, впервые за три года не контролируя те эмоции, которые отражались в её взгляде. А там была любовь – искренняя, сильная, всепоглощающая любовь и нежность, которую девушка испытывала к Рафаэлю. Парень чуть не задохнулся от такого количества чувств и понял, что в его собственном взгляде сейчас отражается то же самое. Элис же провела ладонью по его щеке, после чего убрала упавшую на лицо прядь волос и сказала с нежностью во взгляде и голосе.
– Я даже мечтать боялась о таком, потому всегда была уверена в том, что этому не суждено сбыться. Я всегда была без ума от своего дяди Рафа, но три года назад поняла, что влюбилась в тебя. Влюбилась так, как запрещено тебя любить. Я боялась хоть как-то показать тебе свои чувства, стыдилась этого и корила себя за любые мысли о тебе. Но с каждым днём влюблялась в тебя все сильнее и сильнее. А сегодня я попала в мечту, одну из многих своих мечт, которые я так упорно гнала от себя и пыталась забыть. Мне все ещё кажется, что это сон, но если это так, то пусть он не заканчивается никогда. Я хочу стоять вот так целую вечность, потому что я тоже люблю тебя, Рафаэль, – сказала девушка, а вампир улыбнулся такой счастливой улыбкой, которая могла осветить эту темную ночь.
