— Ты знал про драку, Томаса, их с Рихардом разлады… И ничего мне не сказал, — в конце концов завершил я, окончательно восстановив такую цепочку событий, какой ее видел я. Тилль отложил вилку в сторону, видимо, понимая, что я настроен на серьезный разговор и не намерен отступать. — И не ври мне, Тилль, только не ври.

— Почему тебя это интересует? — теперь его голос стал четким и холодным. Такой Тилль всегда вызывал жуткие опасения, но я знал, что он не сможет соврать мне.

И тогда я рассказал Тиллю про все, что я знаю, что я видел и слышал. Он же спокойно слушал меня все это время, не проронив ни единого слова. Будто бы он уже давно знал про все это, как на самом деле и оказалось впоследствии. Закончив свои пламенные речи, я старался отдышаться, уставившись на друга.

— Я не могу об этом распространяться, — наконец произнес он после долгого молчания, покачав головой. — Не могу.

— Но почему? Ты же знал про драку, но ничего мне не сказал, хотя в тот вечер мы говорили по телефону и ты был совершенно спокоен, — разочарованно взвыл я.

— Это его личное. Я дал слово и не могу его нарушить, прости, — он грустно улыбнулся, в то время как я был просто вне себя от обиды.

— Но… Он говорил обо мне, он обвинял меня в чем-то! Мне нужно знать…

— Нет. Если он когда-нибудь будет доверять тебе так же, как и себе, то, возможно, ты услышишь от него все, что захочешь. У него трудный период в жизни, и я бы не советовал тебе его доставать. И вообще, не суй нос не в свое дело, Пауль.

Я спокойно дослушал его, медленно встал со своего места и, ничего не сказав, пошел прочь. Он что-то говорил мне вслед, а я просто шел в сторону выхода, не оборачиваясь на его крики. Я знаю, что поступил как полный кретин, потому что любой нормальный человек не стал бы обращать внимание на такие вещи, да и к тому же я прекрасно его понимал. Он же пообещал своему лучшему другу держать в тайне его секрет, и, думаю, окажись я на его месте, я бы тоже молчал как рыба. Ну надо же было хоть раз в жизни психануть без повода, хотя это скорее было от бессилия и безысходности. И вообще, ссылаясь на свое хреновое моральное душевное состояние, я собирался съебать с последних трех уроков, что и сделал. В который раз мне удалось провернуть свои делишки незаметно и уйти из школы, смешавшись с толпой первоклашек. Да, вряд ли они приняли меня за своего.

Но теперь мне еще больше хотелось узнать то, что меня интересует. Скрытность Тилля только разожгла мой интерес еще больше.

Рихард все так же оставался для меня человеком-загадкой.

***

Я закрыл глаза и задумался. Неужели выходной прошел так быстро? Который я, кстати, проебал. Спал до четырех, а когда уже встал и более-менее раскачался, нужно было ложиться. И вот снова понедельник и я сижу на химии. Все вроде бы как обычно, но теперь я хоть что-то понимаю в этом предмете, и это, конечно же, придает немного уверенности в себе. А то чую я одним местом, что она меня вызывет, а мое чутье никогда меня не подводит. Хотя Круспе со мной сегодня даже не поздоровался и слова мне не сказал, и мне даже показалось, что он меня избегает. Ну вот, опять я думаю о всякой херне. В конце-концов какая, к черту, разница? Он сегодня явно не в духе… Утром возле школы я видел, как он и Томас о чем-то агрессивно разговаривали. Надеюсь, он меня не заметил.

— Пауль.

— Здесь, — нехотя пробормотал я, даже не посмотрев на фрау Майер, попутно играя в телефон, который я виртуозно спрятал прямо под тетрадкой. Я был уверен, что она его не видит, —, но удача почему-то снова повернулась ко мне задницей, и когда она закончила перекличку, то сразу же вызвала меня. Я же говорил, что чую. Я положил телефон в сумку и направился к доске с таким видом, будто бы иду на казнь. Когда я наконец-таки достиг пункта назначения, я остановился и выжидающе посмотрел на нее так, будто бы я знаю этот предмет гораздо лучше нее. И за эти пару секунд, что она молчала, я сто тысяч раз пожалел об этом. Не надо было делать такое похуестическое лицо, не надо было… Да еще и Рихард сегодня ведет себя как-то странно. Будто бы мы и не занимались вчера и ничего этого не было. Но я надеюсь, что мысленно он пожелал мне удачи. К счастью, все обошлось. Фрау Майер попросила меня назвать все существующие виды реакций, и я, подобно пулемету, проговорил все четко и без ошибочки, глядя ей в глаза. Когда я договорил, то она удивленно посмотрела на меня, и поначалу мне показалось, что она не знает что сказать. Ха, ну да, я бы тоже в ахере был, будь я на ее месте. На мгновение я перевел взгляд на Рихарда, который все это время, судя по всему, наблюдал за мной. Он коротко кивнул, и внезапная для меня улыбка затронула уголки его губ.

— Хорошо, Пауль. Теперь напишите мне любой пример ионной реакции и разберите ее как окислительно-восстановительную, — пролепетала она и вернулась к журналу. Я же в ступоре подошел к доске и, взяв в руки мел, начал что-то чертить на доске, пытаясь вспомнить слова Рихарда.

«Окислительно-восстановительные реакции — это очень просто. У простых веществ нет заряда — ты просто пишешь над ними ноль. Когда два разных вещества соединяются, то получается новое вещество, и тогда они имеют другие заряды. Дальше ты просто разбираешь каждое вещество по схеме, например натрий и хлор. Типичный пример…»

Точно. Я быстренько прикинул в голове, что я могу написать, и изобразил на доске реацию с натрием и хлором. За моей спиной был слышен неясный гул, в котором было невозможно разобрать подсказок, хотя мне это было и не надо. Кто-то хихикал, кто-то в открытую говорил о том, как я сейчас облажаюсь. Ну-ну, посмейтесь мне еще, мудаки. Закончив пример, я оглядел класс и остановил свой взгляд на Рихарде, который изучал запись на доске. Спустя несколько секунд он как можно незаметнее показал палец вверх. Фу-ух, значит, все правильно… Фрау Майер, закончив заполнять журнал, снова обратилась ко мне:

— Совершенно верно, Пауль. Что Вы получили? — она поправила очки на переносице, наклонившись ко мне.

«…Это соль, которую мы употребляем каждый день».

— Соль.

— Садитесь, пять, — отрезала она и потянулась за ручкой, чтобы поставить оценку в журнал. — Можете же, когда хотите.

Я стоял у доски в диком ахуе и не мог понять, действительно ли у меня пять по химии. Пять по химии. Бля, да это же просто пять по химии! Я, с победным видом, возвращался на свое место и не мог сдержать улыбки.

— Дай пять, — прошептал Рихард, подняв ладонь, на что я сразу же отреагировал.

— Спешу напомнить, что на следующем уроке мы пишем контрольную, — она постучала карандашом по столу, прерывая общие завывания. — Заканчиваем повторять виды связей, окислительно-восстановительные реакции и ионные уравнения…

Весь урок я сидел, и улыбался как идиот во все тридцать два, и даже про игру на телефоне забыл. Вместо того чтобы играть или слушать лекции фрау Майер, я взял свою тетрадь и вырвал чистый листочек, на котором написал послание Рихарду, и передал его назад.

«Спасибо. Первая пятерка за четыре года».

Ответ Круспе последовал незамедлительно:

«Надейся, что не последняя».

«Что за ионные уравнения, о которых она сказала?».

«Мы с тобой это не проходили».

«А пройдем?».

«Ну, если ты хочешь».

«Чего хочу?».

«Пауль, не тупи. Пройти эту тему, вот чего».

«Ааа, ну конечно».

«Тогда встретимся как обычно».

«Ок», — таким был мой последний ответ. Я все еще отходил от шока от своей оценки, но к этому моменту я был уже более-менее спокоен.

***

— Это неправильно, — сказал Рихард после долгого изучения моих записей. — С чего это вдруг у тебя железо стало растворимым?

— Бля, — я выхватил тетрадь из его рук, — точно.

— Переделай третье, оно не верно, — констатировал он, вставая со стула.

— Да я уже понял, понял, — бормотал я, уставившись в свою тетрадь. Перечеркнув все свои прежние записи, я с неведомым мне раньше упорством переписал уравнение заново. Мы уже заканчивали, и на часах было почти полшестого; я довольно-таки вымотался. То же самое могу сказать и о Рихарде. С настроением у него сегодня явно беда. Пока я переделывал уравнение, то слышал, как Рихард открыл окно и уселся где-то поблизости. Возможно, прямо на подоконник. Курит. Снова курит.