Все ребята учились в пансионе довольно давно: Света — со дня основания, Леша с Димой — с пятого класса, Софи — с седьмого, Игорь — с девятого. Ребята рассказали Ане, что ученики в школе то приходили, то уходили. Некоторые не могли выдержать и года учебы в школе. Но те, кто продержался хотя бы пару лет, были на хорошем счету у директора.

Аня не знала, сколько они просидели в столовой. Время летело незаметно, и за шутками, секретами и прочим весельем она не заметила, как за окном уже смеркалось. Она мимолетно кинула взгляд на наручные часики — стрелки показывали полдевятого. Но несмотря на дорогу, плотный обедо-ужин и новое место, Аня ни капельки не устала. Наоборот, она чувствовала такой необычайный прилив энергии, что, казалось, может свернуть горы. Новые знакомые Ане очень понравились. Этот вечер, проведенный в их компании, был едва ли не лучшим с тех пор, как умер ее брат… Она впервые с тех пор по-настоящему улыбалась и смеялась, радовалась пище и простому человеческому общению.

Лишь единственное настораживало и волновало. За весь вечер Дима не произнес практически ни слова. Он ничего не рассказывал о себе, все время сидел, смотря в тарелку, и лишь изредка бросал на Аню странные взгляды. О его жизни девушка узнавала лишь по кратким ремаркам, которые вставлял Леша. Так, Аня узнала, что перед первым приездом в пансион Дима заупрямился, и его пришлось доставать из-под дивана, чтобы привезти в новую школу. «Ну и скверный же характер был у этого мальчишки…» — в сердцах воскликнул Леша и добавил, уже шепотом: «…хотя с возрастом он становится только хуже», за что был награжден таким взглядом со стороны брата, что, казалось, сейчас упадет замертво.

А еще Аня заметила у Димы татуировки. Много татуировок. На его руках практически не было «живого» места. Она это заметила, когда парень закатал рукава рубашки. У самой Ани тоже была парочка татуировок, одна из них — на руке, на внутренней стороне правого предплечья. Дима это заметил, но ничего не спросил и не подал виду, а лишь снова молча уставился в тарелку. Откровенно говоря, Аню такое его поведение разозлило и одновременно заинтриговало. Девушка видела, что у него что-то случилось, что-то, о чем он не хочет говорить, какая-то тайна… И ей захотелось это выяснить.

Чуть позже такой шанс Ане представился.

«Эй, а как насчет того, чтобы отметить последний учебный год парой бутылочек отменного виски?» — раздался над столом заговорщицки-тихий голос Леши.

***

И они отметили. Отметили так, словно это был их последний раз, когда они могли выпить. Отметили так, словно каждая бутылка — последняя. Словно завтра — конец света. Аня не помнила, пила ли она столько когда-нибудь… Хотя после смерти брата алкоголь стал чуть ли не единственным «собеседником».

К обещанной «паре бутылок» виски вскоре добавились коньяк и водка. Новые сосуды появлялись словно ниоткуда. Ребята сидели в комнате девочек, справедливо рассудив, что так меньше подозрений, и разоряли Лешины запасы. Оказалось, что у него здесь чуть ли не мини-бар. Пили все, включая Свету и даже Софи, которая сначала яро протестовала, но под натиском Леши и обаятельного Игоря сломалась и вот уже распевала гимн России в обнимку с последним. Света шикала на них, безуспешно пытаясь приложить трясущийся палец к губам, но вскоре бросила эту затею и заголосила «Славься, Отечество наше свободное…» вместе с друзьями. Дима пил молча. Аня искоса наблюдала за ним, пока еще была в состоянии сфокусировать взгляд. Парень хлестал коньяк бокал за бокалом, будто это была вода. И его состояние, казалось, не зависело от количества выпитого алкоголя. Что нельзя сказать обо всех остальных…

Полтора часа и четыре бутылки спустя женскую спальню номер 8 было не узнать: одежда, еще недавно мирно покоящаяся в шкафах и сумках, была хаотично разбросана по полу, напоминая о несостоявшемся «показе мод»; две кровати сдвинуты чуть ли не в центре комнаты, на которых покоились спящие фигуры четырех учеников престижнейшего пансиона. Периодически ночную тишину пронизывал пьяный храп.

Аня сидела на нетронутой кровати, поджав ноги. Она не знала, сколько выпила, но спать абсолютно не хотелось. Она по-прежнему чувствовала какую-то безумную бодрость, граничащую с сумасшествием. Пару раз она выходила в коридор, уверенная, что другие ученики пансиона утроили нечто подобное, но, казалось, кроме них эта идея не пришла в голову никому. Либо же все остальные умело скрывались.

Девушка повернула голову и окинула взглядом силуэт юноши, сидящего на той же кровати. Дима все еще держал в руках бокал, хотя тот дано был пуст; как и бутылки, валяющиеся сейчас на полу и столе. Комнату резанул храп. Парень вскинул голову, посмотрел на спящих и фыркнул.

— Может, пойдем спальню мальчиков? Там все равно никого нет. Не думаю, что здесь подходящие условия для сна — услышала Аня будто издалека его голос. Он обращался к ней.

— Пошли, — пожала плечами та.

Аня поднялась с кровати, вытягивая затекшие ноги. Едва оказавшись в вертикальном положении, девушка почувствовала, что алкоголь-таки берет свое и начала терять равновесие. Она совершенно точно расшиблась бы о тумбочку, если бы не сильные руки, вовремя ее поддержавшие. «Женщины… Не умеете вы пить», — услышала девушка насмешливый голос прямо рядом с ее лицом. Оказавшись в более-менее устойчивом положении, Аня кинула на парня сердитый взгляд и пробормотала что-то вроде «Уж кто бы говорил…».

Дима в очередной раз усмехнулся и тихонько открыл дверь. Выглянув в коридор, махнул Ане, чтобы та следовала за ним. Проделав невыносимо долгий путь через коридор и общую гостиную, ребята оказались возле двери с номером 5.

***

— Я так понимаю, вы здесь живете втроем с Лешей и Игорем? — спросила Аня, осматриваясь в комнате.

— В точку.

Они стояли в комнате мальчиков у стола, который был в центре. Аня изучала предметы, лежащие на нем, делая вид, что ей интересно. Дима облокотился на дверной косяк и наблюдал за ней.

— Ничего интересного, как видишь. Ни разбросанных носков, ни порно-журналов, ни футбольных шарфов, — услышала Аня уже привычный насмехающийся голос.

— Ошибаешься. Например, этот кусок проволоки и клочок бумаги кажутся мне очень симпатичными, — съязвила девушка в ответ. Дима повел бровью.

— Выбирай любую кровать кроме этой, она моя, и ложись спать. Завтра, вообще-то, первый учебный день, если ты не забыла.

— Кто сказал, что я хочу спать?

— Не хочешь — не спи, мне какое дело. Только завтра не жалуйся на головную боль и синяки под глазами.

— Мне не впервой, — едва слышно сказала Аня, слегка удивляясь их неожиданному диалогу.

— Не сомневаюсь. И как часто ты так напиваешься?

— Последнее время все чаще.

— Завязывай.

— Не указывай мне.

— Как скажешь.

Дима сел на свою кровать, не прекращая смотреть на Аню. От этого взгляда девушке стало как-то не по себе.

— Почему «Земля»?

— Что, прости? — сказала Аня громче, чем следовало бы. Их разговор становился для нее все интереснее.

— Почему ты приехала именно сюда?

— Я приехала туда, куда мне сказали.

— Кто сказал?

— Мой опекун.

Ане показалось, что на этой фразе у Димы дрогнуло лицо, но уже в следующий момент оно приняло обычное насмехающееся выражение.

— Где ты училась до этого?

— В обычной школе в Москве.

— В обычной школе? Странно.

Аня удивленно посмотрела на парня.

— Здесь учатся либо дети богачей, либо ботаны. Ты ну никак не походишь на последних, — Дима ухмыльнулся, — так что смею предположить, что ты из богатой семьи. А такие обычно не учатся в «обычных школах», — скопировал он ее интонацию.

— По-твоему, я должна была учиться в Гарварде?! — эти насмешки Аню уже конкретно достали…

— Вряд ли в Гарвард принимают людей с образованием ниже среднего, так что думаю, что для начального образования ты все же предпочла бы что-то поскромнее, — откровенно веселился Дима.

— Перестань передергивать!