- Чертовы мохнатые игольницы с клыками, - задумчиво бурчит Стайлз, вгрызаясь в сочный гамбургер и, оглядываясь на окно, в проеме которого виднеется полная луна. - Ну уж сегодня вы меня точно не побеспокоите.

Музыка, по случаю отсутствия шерифа дома и присутствия его на дежурстве, звучит громче, чем Стайлз обычно решается включать, пусть даже и работает только одна колонка из пары - Стайлзу хватает ее мощности, чтобы благополучно не слышать ничего, происходящего на улице. Сейчас к нему в дом может ломиться хоть стая оборотней - Стилински считает, что сегодня его законный выходной. Заслужил.

Замучился уже присматривать за этими шерстяными валенками, вечно попадающими в неприятности. И, особенно, за большим и хмурым валенком, не упускающим случая отвесить несчастному, полному альтруистических позывов, человеку подзатыльник.

А за что? За дружеский шлепок по заднице? Ну кто бы мог подумать, какой ханжа.

Стайлз откладывает гамбургер, делая глоток молока из стакана, и продолжает, вглядываясь в светящийся экран ноутбука - всегда полезно пошерстить гугл на предмет чего-нибудь новенького об оборотнях - размышлять о проблемах, сваливающихся с завидной периодичностью на его голову.

Удивляться Стайлз уже устал. Наверное, он перестал удивляться чему-либо всерьез, когда приковывал Скотта к батарее. Или когда Дерек разодрал горло родному дяде. Или когда этот самый дядя воскрес, освещая теперь окрестности ехидной, гаденькой улыбочкой. Или когда они с шерифом нашли Лидию в лесу. Или когда большущая ящерица оказалась Джексоном. Или… Нет, что уж врать - удивляться Стайлз так и не перестал. Просто теперь, столкнувшись с чем-то, в очередной раз необъяснимым, он не испытывает желания сбежать от этого подальше. Смысл? По статистике - это самое, необъяснимое, все равно его достанет.

Молоко плещется на донышке стакана - Стайлз махом допивает его, во весь голос начиная подпевать задорной песенке, льющейся из колонки, и, повертев стакан в пальцах, отправляется на первый этаж, на кухню. На кухне всегда есть молоко. В холодильнике может не быть еды, в доме может не быть налички, в машине может не быть бензина. Но молоко в холодильнике будет обязательно, иначе мир Стайлза просто рухнет, а уж такой гиперактивный подросток, как Стилински, постарается, чтоб вместе с его миром рухнули еще пара десятков соседних.

Стайлз влетает на кухню, рывком распахивая холодильник - спасительная холодная бутылка с молоком покоится на нижней полке холодильника, будто уговаривая: “Ну же, Стайлз, возьми меня”. Стилински не нужно уговаривать дважды - схватив вожделенный сосуд, он медленным шагом направляется к лестнице, отпивая прямо на ходу, наслаждаясь сладковатым вкусом молока. Проходя мимо гостиной, Стайлз краем глаза замечает какое-то движение, но все его мысли по-прежнему поглощены живительным, прохладным напитком, поэтому он не сразу придает этому значение. Но, когда мозг все же соглашается обработать и эту информацию, Стилински делает пару резких шагов назад, давится и обливается молоком, и застывает в дверях.

Потому что в гостиной… В его чертовой гостиной стоит чертов хмурый валенок Хейл.

Стайлз медленно закрывает рот.

Стайлз медленно открывает рот.

- Чувак… Ты не прав. Это не твой дом. И ты не должен сюда являться без приглашения и тем более в таком виде. - Язык переводит мысль в звук быстрее, чем Стайлз вообще задается вопросом - а что, собственно происходит.

- В таком виде… - Стилински под неудачным углом прижимает к себе бутылку с молоком, чересчур сильно сжимая ее к тому же - белая жидкость медленно впитывается в футболку, нехило, к тому же, охлаждая, но подросток не концентрирует внимания на этом, увлеченно разглядывая напряженно застывшего перед ним оборотня.

“В таком виде” - сегодня это означает: полуголым, в цепях, с полубезумными глазами… и просто чертовски офигенным телосложением. За такое телосложение Стайлз отдал бы душу - свою и любимого хомячка, погибшего от лап соседской кошки, лет семь назад - любому подвернувшемуся божеству.

- Дерек? - Стилински растягивает губы в неуверенной улыбке, не решаясь шагнуть вглубь комнаты - пускай глаза у альфы не светятся неестественным светом в полумраке, но кто его знает, этого хмурого волка? - Черт тебя побери, чувак, ты что, с цепи сорвался?

“О черт, Стайлз, никаких собачьих шуточек, никаких, твою дивизию, собачьих, мать его, шуточек!”

Хейл молчит, тихо рыча, но продолжает стоять на одном месте, хоть Стайлз и видит, что дается ему это нелегко - литые мышцы напряжены до предела, кожа покрыта каплями пота, Дерек сильнее сжимает челюсти и лицо у него совсем не дружелюбное.

Но Стайлзу нет до этого дела, у Стайлза отсутствует инстинкт самосохранения, Стайлз пересиливает себя, оставляя бутылку с молоком у порога, проходя в комнату, и почти вплотную подходя к необратившемуся, но явно находящемуся у какой-то грани, волку.

- Так, Дерек. Дерек Хейл. Вдох-выдох. Ты не должен заваливаться в мой дом. Так. Хмурый волк, я вообще-то думал, что ты уже давно научился контролировать себя, иначе, блин, как ты волчат-то своих учишь? Так, Дерек, - Стайлз переводит взгляд на тяжелые кандалы, сковывающие запястья парня. - Поговори со мной. Я зна-аю, Хмурый Альфа, ты не большой любитель разговаривать, а со мной - в особенности, по всей видимости, я умудряюсь вызвать в тебе какой-то особый вид раздражения, потому что именно мне, по моей личной статистике прилетает самое большое количество подзатыльников… - Стайлз замолкает, вспоминая, что Хейлу нужно куда-то вставить хоть пару слов, если он сейчас, конечно, способен на это. - Дерек?

- Ты невыносим, - с трудом рычит оборотень, медленно мотая головой, фокусируя взгляд на подростке, стоящем перед ним.

- Я не сомневался, что эту фразу ты сможешь произнести в любом состоянии! - Стилински победно ухмыляется, протягивая руку и касаясь длинными худощавыми пальцами предплечья оборотня. - Дерек, успокойся. Не знаю как - возьми себя в руки. Что случилось-то, ты же у нас образец самоконтроля, просто оплот спокойствия и все такое. Нет? Дерек?

Стайлз совсем легко касается подушечками пальцев влажной от пота кожи вервольфа, не сразу замечая, как тот реагирует на прикосновения - взгляд становится из дикого голодным, ноздри раздуваются, как у хищника, почуявшего слишком близко подошедшую добычу.

- Что случилось? - настойчиво повторяет Стайлз, и тут же отдергивает руку, почуяв неладное.

- Ты. Случился, - оборотень легко перехватывает кисть подростка, чуть не выворачивая ее одной тяжестью своей ладони и наручника.

- Чувак… - несчастно тянет Стилински. - Если ты все еще переживаешь по поводу шлепка по заднице, то забудь и забей, ну подумаешь - неудачно пошутил, со всеми бывает, а со мной - особенно часто, ты же знаешь, тебе уже пора к этому привыкнуть. Знаешь, типа как “В полнолуние сложно контролировать себя” так и “Стайлз вечно несет пургу”. Как сейчас.

Стайлз не пытается увернуться, когда небритая, колючая щека внезапно прижимается к его шее, царапая молочно-белую кожу, а кончик носа несколько раз обводит линию плеча, с каждым разом все глубже втягивая воздух. В конце-концов, на последнем витке обнюхивания, Дерек издает такой низкий и чувственный стон, что у Стайлза слегка подкашиваются ноги и вся кровь от мозга отливает к паху.

Теперь ему не только нечем обдумывать свою болтовню, но и нет возможности скрыть свое возбуждение от плотно прижимающегося оборотня, при каждом неловком движении гремящего цепями не хуже Кентервильского привидения.

- Дерек?.. - Стайлз растерянно замолкает, чувствуя, как жаркое, тяжелое дыхание обжигает кожу на ключицах, даже не замечая, что оборотень уже рвет на нем футболку, стараясь как можно быстрее получить доступ к желанному телу. - Футболка, чувак, ну за что, ну… - Стилински замолкает, когда теплый, чуть шершавый язык напористо проходится по соскам, а ладони ложатся на бедра, рывком притягивая подростка ближе к Хейлу.

- Стайлз… ты… - альфе не хватает сил договорить - он прижимает подростка ближе к себе, сильнее стискивая в мощных объятиях, жадно целуя все еще испуганное лицо, лаская языком мягкие, пухлые, еще совершенно детские, отдающие молоком, губы. - … просто… поверь… мне.