========== Никогда не слушаешься, а? ==========

Стайлз сидит на изодранной постели, резко пахнущей Дереком, так и не раздевшись - в толстовке и джинсах. Коротко вздрагивает, когда альфа, поразмыслив пару секунд, с щелчком закрывает створку окна, но не оборачивается, сильнее сутуля плечи. Волчонок рассматривает свои пальцы, поглаживая кожу ладоней когтями, стараясь не прислушиваться к шороху снимаемой одежды за спиной.

Оставшись в джинсах, альфа скептично оглядывает постель. Спать на этой разрухе - совершенно точно не лучший вариант, но и к себе подростка забирать нельзя, шериф с утра наверняка очень сильно удивится, не застав сына дома.

А кто знает, чем может обернуться сильное удивление шерифа.

- Встань, - бета послушно поднимается на ноги, оборачиваясь, но не поднимая взгляда. - Тащи простыню, - Питер сдергивает в клочья разодранный кусок ткани с кровати, скидывая на пол подушку. - Давай, давай. Шевелись.

Стайлз коротко кивает, скрываясь в недрах дома, и через несколько минут возвращается с простыней и одеялом.

Альфа удовлетворенно кивает, с помощью мальчишки расстилая свежую постель, кидает подушку в изголовье кровати, подходит к своему волчонку, мягко укладывая ладонь на его шею, большим пальцем снизу давит на подбородок, заставляя приподнять голову.

- Я не сержусь, - повторяет, внимательно глядя в темные, чуть покрасневшие глаза.

- А…

- А Дерек знает, что сам виноват, - ведет пальцами по щеке, чуть прикрывая глаза, борясь с желанием поцеловать мальчишку. Будет выглядеть как дешевая попытка утешить.

- Он не виноват, Питер. Я сам виноват. Ну, то есть, ты же говорил, что нужно договориться с самим собой… А я был уверен, что строгого… - Стилински смущенно затыкается, неловко продолжая через пару секунд: - Что строго сказать себе “я так сказал” - будет достаточно.

- Этого никогда достаточно не бывает, - Хейл аккуратно поддевает пальцами края толстовки, задирая, помогая волчонку выпутаться из рукавов и прочих хитросплетений ткани. - Ты должен прийти к согласию с собой.

- То есть уступить волку? - Стайлз недоверчиво и сердито смотрит на альфу, делая короткую попытку отстраниться.

- То есть или найти достаточные аргументы, чтобы убедить волка, или, да, уступить ему, - Питер легко удерживает бету за плечо. - Но сейчас - спать. Ясно?

- Ты останешься? - Стилински громко сглатывает.

Питер придирчиво оглядывает себя, снова поднимая глаза на подростка и ехидно замечая:

- Это кажется очевидным, разве нет?

- Утром отец вернется, - Стайлз теребит кромку брюк, наблюдая за обходящим кровать, попутно расстегивающим джинсы, Питером.

- Уйду раньше, - альфа пожимает плечами, садясь на кровать, аккуратно складывает джинсы, кладя на стоящий неподалеку стул, и оборачивается к мальчишке. - Раздевайся и ложись. Уже поздно, а днем я тебя загоняю так, что ты на ногах стоять не сможешь, понятно?

Стилински осторожно кивает, рассматривая сидящего перед ним мужчину, очень стараясь не заглядываться дальше насмешливо изогнутых бровей. Получается плохо, неудовлетворенное желание вспыхивает с новой силой, на этот раз, правда, инициатива исходит от волка, но это никак не влияет на сладкий, тянущий жар, разливающийся в паху.

И на тот факт, что Стайлз натянул джинсы на голое тело.

Волчонок медленно облизывает губы и сглатывает тягучую слюну, расстегивая ширинку под спокойным, как и всегда чуть насмешливым взглядом Питера.

К насмешливости Стайлз привык и всерьез не воспринимает.

- Я сейчас, - все равно не выдерживает, тушуется, собираясь пулей вылететь из комнаты.

Альфа усмехается, четко, не терпящим возражений - тем более от собственного волчонка - голосом проговаривая:

- Разденься и ложись. Сейчас, - но легкую поблажку делает - откидывается на постель, подкладывая руки под голову, задумчиво рассматривая трещины на потолке.

Стилински, сердито вздохнув, раздевается как может быстрее, ныряет под одеяло, пару секунд раздумывая, как ему лучше повернуться, в итоге разворачиваясь к альфе спиной.

Хейл с ленивой грациозностью переворачивается набок, легко притягивая волчонка к себе, укладывая рядом, головой на подушку, спиной к груди, задницей к паху.

Стайлз, кажется, совсем перестает дышать, чувствуя прикосновения теплых сильных рук к обнаженной коже, прикосновения, кажущиеся вполне гармоничными, а в чем-то даже правильными.

Неправильным кажется крепнущее возбуждение - и не только его, - запах которого заливает комнату, топя в своем дурмане.

- Спи, - короткий выдох в затылок, легкой сладкой дрожью отдающийся во всем теле.

Подросток неопределенно фыркает, стараясь не заскулить, раздумывая - дрочить, прижимаясь спиной к объекту вожделения (поправочка - к одному из объектов вожделения), это вообще нормально?

Волка здесь лучше не слушать, это совершенно точно.

Пальцы почти непроизвольно ложатся на полувставший член, с первым же движением к головке увлажняясь смазкой.

“Еще одно движение - и хватит. Еще немного. Ну не стану же я рядом с ним… Еще чуть-чуть…”

Член тяжелеет в ладони, возбуждение только усиливается от дразняще-мягких прикосновений пальцев к головке.

- Никогда не слушаешься, а? - Стайлз чувствует отпечатывающуюся на его загривке довольную ухмылку вервольфа. - Можно было бы сломать тебе руку, - оборотень снова усмехается, на этот раз тому, как опасливо вздрагивает волчонок, отнимая руку от члена. - Но спать в одной постели со скулящим подростком - неприятное занятие. Со стонущим - лучше, - замечает невзначай, накрывая ладонью худое, угловатое бедро мальчика.

Стайлз перестает дышать, ожидая дальнейших действий мужчины: волк доверчиво расслабляется, тогда как человек, напротив, напрягается, ожидая подвоха. Поэтому первый стон у Стилински получается похож на вскрик - он втягивает в легкие воздух, одновременно пытаясь застонать, неловко толкаясь бедрами в ласкающую руку. Альфа довольно рычит, когда волчонок выгибается, заводя руки за голову, цепляясь за шею старшего волка, пытаясь обернуться, и мягко прикусывает губы мальчишки, когда тот, выпрашивая поцелуй, закручивается почти в спираль, процарапывая отросшими когтями плечо альфы. Волчонок не замечает алую влагу на пальцах, как и не замечает пряного запаха крови; одуревшие в преддверии оргазма золотые глаза вспыхивают яркими искрами по краям радужки, а мокрые розовые губы настойчиво ищут нового поцелуя, не давая альфе отстраниться более чем на вдох.

Невозможный мальчишка - податливый, мягкий, сладкий, бесстыдно притирающийся округлыми упругими ягодицами к возбужденному, натянувшему тонкую ткань белья члену, просто умоляющий разложить его на свежих, пахнущих лавандовым освежителем для белья простынях, насадить на свой член - мягкого, возбужденного, жаждущего, и упиваться сладкими стонами и поскуливаниями до утра, раз за разом присваивая его себе.

Волчонок в очередной раз просяще скулит, но Хейл лишь туже обхватывает ладонью подрагивающий, влажный от смазки член, массирует большим пальцем головку, собственнически целуя горячие мягкие губы.

Когти снова впиваются в шею - альфа сдерживает рык, - мальчишка прижимается теснее, коротко, звонко вскрикивая, снова набирая воздуха, чтобы удовлетворенно застонать. По пальцам стекает теплое и вязкое, волчонок, прижимаясь, дрожит от испытанного оргазма, пахнет удовлетворением, удовольствием, и альфа коротко усмехается, когда он переворачивается на спину, скрещивая ладони на загривке мужчины, тянется всем телом за еще одним поцелуем.

Питер целует подставленные губы, вылизывая, лениво обтирает ладонь о край простыни, снова обнимая волчонка, тихо рычит в ухо:

- Вот теперь - спи.

- Но… - короткое движение бедер навстречу - извращенное издевательство.

- Нет. Спи, - у Питера появляется еще один повод гордиться своим самоконтролем.

Разморенный, уставший за ночь, вымотанный оргазмом волчонок засыпает почти мгновенно, недовольно, сонно фыркая, когда около шести утра альфа поднимается с постели.