Может быть, Айзеку не стоило вообще выходить из своей комнаты в полнолуние. Он чувствовал себя спокойно, а привычная тоскливость, ощущение одиночества, это как раз те эмоции, которые нужно было держать в себе.

Может быть, Айзеку нужно было запустить марафон каких-нибудь фильмов и всю ночь просто тупо смотреть в экран, а не спускаться в гостиную на первом этаже.

Может быть, не стоило так долго и тщательно обдумывать, обласкивать мысль о том, что волк, признавший Арджента своим якорем (Айзек не считал, что это дело выбора, будь его воля он выбрал бы кого угодно другого, просто из инстинкта самосохранения), с удовольствием бы разлегся у ног охотника и так, в тишине, провел бы остаток ночи.

Может быть, произошло именно то, что должно было произойти.

Айзек готов был почти к чему угодно - к выстрелу в ногу, к удару, к презрению или отвращению. К злости. К разочарованию. Он не был готов к тому, что Крис понимающе кивнет и хлопнет ладонью по дивану рядом с собой, приглашая сесть.

- Послушай, - Крис смотрит внимательно и серьезно, и Айзек старается отвлечься от его густого, пряного запаха, от его завораживающе-стальных глаз, от пульсирующей жилки на шее, от звука ровно бьющегося сердца. Айзек невольно вспоминает, как бьется сердце Арджента, когда он кончает, и краснеет, низко опуская голову.

- Айзек, - спокойно повторяет Крис, и волчонок слушается, поднимая голову. - Я понимаю, что тебе нужно.

Лейхи упрямо мотает головой, отводя взгляд. Сказать ему больше нечего, кажется, что слова закончились, что Айзек извел весь доступный лимит на короткое и ему самому показавшееся нелепым признание.

- Я говорю не о себе и не о сексе, - негромко продолжает Крис, слегка наклоняясь к Айзеку, стараясь поймать его взгляд. Лейхи тяжело дышит, пытается успокоиться, и у него это получается - Крис не торопит, терпеливо, молча ждет.

- Пожалуйста, - волчонок вкладывает столько эмоций, столько мольбы в этот тихий скулеж, что Крис понимает продолжение и без слов - “не отталкивай меня”.

Лейхи прижимается лбом к его плечу, хватаясь холодными пальцами за руку, будто пытаясь вынырнуть из ледяного озера собственного одиночества.

Крис позволяет ему это, не собираясь позволять большего.

Смотрит на дрожащего подростка, в какой-то момент почти невольно, не задумываясь о значении этого жеста, проводя ладонью по мягким золотистым волнам кудряшек, в которых путаются пальцы. Айзек, кажется, всхлипывает, задышав чаще, и Крис, только для того, чтобы удостовериться, что юный оборотень контролирует себя, проводит большим пальцем по кромке вполне человеческого уха, запоздало понимая, что волчонок это прикосновение принимает как ласку: тихонько урчит, сильнее вцепляясь тонкими, потеплевшими пальцами в предплечье, но головы не поднимает, по-прежнему прижимаясь лбом к плечу.

Айзек, за бешеным стуком собственного сердца, за шумом в ушах, не слышит тихого хлопка входной двери, почти бесшумных шагов, не замечает, как Питер, привычно опираясь на дверной косяк плечом, замирает, рассматривая своего охотника и прильнувшего к нему юношу.

Щелчок расстегиваемой застежки Лонжин все-таки заставляет молодого оборотня прислушаться к происходящему, а глухой стук опустившихся на гладкую поверхность тумбочки часов звучит в сознании волчонка как выстрел. Айзек замирает, кажется переставая дышать, ждёт, когда Хейл подойдет ближе, не сомневаясь в своей участи.

Чёрт его знает, почему Айзек решил, что Питера не будет хотя бы половину ночи, это нелогично - полнолуние оборотень предпочитает проводить рядом с охотником, насмешливо доказывая ему свою непричастность ко всему, что в эту ночь происходит в городе.

Крис не волнуется, не нервничает ни капли, но и Айзека не успокаивает, разве только прикосновением ладони, по-прежнему покоящейся на макушке; а Питер подходит ближе, обходит диван, наклоняется к Крису - и тогда у Арджента впервые сбивается сердечный ритм. Предвкушающе.

Питер накрывает губы охотника своими, настойчиво утягивая его в поцелуй, отталкивает руку Криса, сам вцепляясь, почти больно, в кудри Айзека, и Арджент не успевает возразить - оборотень заставляет подростка поднять голову и буквально вжимает его лицом в шею Криса. Айзек не думает о том, что происходит, просто не может - не сейчас, когда его губы касаются столь желанного тела, когда на языке соль мешается со сладостью и даже сжимающая волосы ладонь не причиняет дискомфорта. Айзек широкими мазками вылизывает шею мужчины, слегка, чтобы не оставить следов, прикусывая кожу над бьющейся голубой жилкой, придвигается ближе, не встречая сопротивления, прижимась.

Хейл коротко, недовольно рычит, когда Арджент кусает его за губу, но отстраняется едва ли на полдюйма, горячо дыша в губы любовника. Айзек не поднимает на них взгляд, но чувствует происходящее на уровне инстинктов, хрипло, испуганно выдыхая и тут же снова припадая губами к ключице, оттягивая в сторону ворот футболки, чтобы вылизать тонкую нежную кожу, чтобы отвлечься от происходящего между мужчинами.

- Хочешь поговорить? Сейчас? - негромко и мягко полурычит Питер в губы охотника. - Потом выскажешь мне всё, Крис, - Хейл внезапно порывисто прижимается губами к виску Арджента и тянет его запах, ладонью лаская шею, грудь, забираясь пальцами под ткань футболки.

Крис не отвечает ему, но отталкивает его руку, покоящуюся на макушке волчонка - Питер послушно убирает ладонь, перекладывая её на плечо Криса.

- Айзек…

Волчонок резко поднимает голову и жалобно смотрит на мужчину, облизывая и без того влажные розовые губы.

- Пожалуйста, - повторяет Лейхи немного увереннее, чувствуя, что человек дает слабину, скорее, конечно, под напором своего волка, чем самого Айзека.

- Позволь ему, - искушающе и еле слышно шепчет Питер, касаясь губами уха.

Крис негромко выругивается, легко выворачиваясь из-под рук Хейла, обхватывает пальцами подбородок Айзека, заставляя смотреть в глаза, но так ничего и не говорит, замирая под двумя выжидающими взглядами.

С этими волками никогда не прокатывает игра в рационального человека, они все - во всяком случае Питер, да и Айзек, судя по всему, сумасшедшие.

Или просто не люди - другая система ценностей, другие приоритеты, другое отношение к миру.

Айзек тяжело дышит, из-под ресниц глядя на Криса. От охотника веет силой, но без привкуса жестокости и желания причинить боль. От Криса пахнет желанием уберечь, защитить, и Айзеку так хорошо от осознания того, что всё это направлено на него, что даже немного дурно - в глазах слегка темнеет, в горле пересыхает, все что хочется волчонку - доставить человеку удовольствие, доказать, что свои чувства тот не тратит впустую, что Айзек благодарен, просто до сумасшествия благодарен.

Айзек чувствует, как хватка на подбородке слабеет, и не ждет более ни секунды, плавно, с какой-то неприсущей ему грацией, стекая на пол, становясь на колени между ног Арджента.

Питер наклоняется вперед, тянет с Криса футболку, отбрасывая её в сторону, проводит ладонями по груди, с тихим рычанием вылизывая его шею, целуя и кусая по-настоящему, до наливающихся краснотой отметин. Айзек медленно и восхищенно водит губами по твердому прессу, наслаждаясь вкусом кожи и пряным запахом возбуждения, постепенно опуская голову ниже, к паху мужчины, потираясь щекой о полувозбужденный член. Крис приподнимает бедра, позволяя стащить с себя штаны с бельем, и Айзек, закончив с этим, с тихим скулежом, вжимается носом в пах, обхватывая ладонями бедра, тяжело и глубоко дыша, касаясь губами основания толстого члена и потяжелевшей мошонки.

Крис запрокидывает голову, чтобы глотнуть воздуха - Айзек, стоящий на коленях, уткнувшийся лицом в низ живота, ладонью несмело скользящий по ноге к внутренней стороне бедра, вызывает странные, смешанные чувства, преобладает в которых желание дать Айзеку то, что он хочет - в полной мере и объеме, от секса до ласки, от одобрения до похоти. Питер ловит его губы своими: улыбчивый, спокойный. Целует скорее нежно, чем жадно, скользит рукой по груди, поглаживает за ухом, теребит кончиками пальцев мочку уха, заставляя любовника дышать тяжелее.