Факты сверхвключений в познании шизофрении были широко описаны и в разных исследованиях часто получали весьма неоднозначную интерпретацию. Так, в работах канадского исследователя Т. Вековича и его сотрудников (Wekowitz, 1959, 1960) эти явления были интерпретированы с позиций известной и широко распространенной в настоящее время селективной теории Дж. Брунера (Брунер, 1977). Наличие сверхвключений в мышление больных шизофренией связывалось с их неспособностью к удержанию установки (Shakow, 1962), с невозможностью противостоять эмоциональным стимулам (Venables, 1964). Дальнейшие исследования проблемы сверхвключающего познания связаны как с уточнением самого понятия, так и с усовершенствованием методов его изучения (см., например: Chapman,1996; Payne et al., 1959; Harrow et al., 1973).
Направление исследований, связанных с изучением сверхвключений при шизофрении, представляется продуктивным прежде всего в отношении выявления фактов, отражающих своеобразие патологии мышления при шизофрении в сравнении с другими видами нарушений мышления. Эти факты свидетельствуют о расширении у больных шизофренией объема информации, круга свойств и отношений, включенных в процесс мышления и восприятия. Несмотря на многочисленные попытки дать разные интерпретации этим фактам, истинные психологические механизмы данной патологии остаются невыясненными. Полученные данные анализируются либо с позиции теории информации, либо предпринимаются попытки их интерпретации с позиции разных физиологических теорий. При этом собственно психологические закономерности патологии познавательной деятельности не стали предметом анализа.
Исследование своеобразия патологии мышления при шизофрении породило продуктивные гипотезы о снижении избирательности познавательной деятельности таких больных и о роли латентных знаний в этом процессе. Данные гипотезы будут экспериментально изучены и обсуждены на страницах нашей книги.
В связи с проблемой «сверхвключения» в когнитивных процессах больных шизофренией возникает вопрос о внутренней психической организации, детерминирующей данный процесс. Эта проблема непосредственно связана с исследованием когнитивных контролей и их интерпретацией с позиций разных психологических теорий.
Вопрос о когнитивном контроле возник в рамках изучения когнитивного стиля, который был описан и интерпретирован на основе гештальт-психологических представлений о «поле» – предметном и социальном окружении. Когнитивный стиль, образуемый сочетанием когнитивных контролей, рассматривался с привлечением таких категорий, как конкретность/абстрактность, диапазон эквивалентности, широта обобщения, толерантность к нереалистичному опыту, импульсивность/рефлективность, ригидный/гибкий когнитивный контроль (Gardner et al., 1959, 1968).
Все чаще объектом внимания исследователей становятся устойчивые когнитивные характеристики личности – составные элементы когнитивного стиля. Наиболее ярким выражением когнитивного подхода к личности является теория личностных конструктов Дж. Келли (Kelly, 1955). Теория касается усилий человека понять, «сконструировать» окружающую действительность. Основная единица анализа личности – «конструкт», эталон, на основе которого происходит одновременная констатация сходства и различия поступающих стимулов и исключаются все события, ему иррелевантные.
Келли не останавливается на процессе формирования конструктов, его интересует функционирование уже готовых. Каждый конструкт имеет ограниченную сферу приложения, за пределами которой его использование неэффективно. «Проницаемость» конструктов – критерий их укладываемости в общую систему с точки зрения прошлого опыта. «Непроницаемость» означает, что события настоящего не связываются с прошлым опытом. Психопатология рассматривается как сбой, неупорядоченность в системе конструктов.
Интерес к теории личностных конструктов особенно проявлялся в 1960-е годы. Появилось высказывание о том, что в основе деструкции Я лежит разрыв концептуальных связей (Harvey, Hunt, Schroder, 1961).
Безусловно, можно согласиться с положением Келли о том, что искать своеобразие личности следует в особенностях понимания человеком происходящего. Основные проблемы – в интерпретациях индивидуальных особенностей понимания. Теория Келли строится на основе формальной логики, из объяснительной схемы выпадает мотивационный аспект личности. Не рассматривается процесс формирования конструктов в онтогенезе. Процесс развития личности и ее деструкции вряд ли можно объяснить с позиций вероятностного прогнозирования, основанного на логике повторяющихся событий.
Начиная с середины 1970-х годов когнитивные стили стали изучаться в отечественной психологии (Козлова, 1974; Колга, 1976; Соловьев, 1977; Егорова, 1979; Палей, 1982; Шкуратова, 1994; и др.). Наиболее детальное и теоретически обоснованное исследование этой проблемы содержится в работах М. А. Холодной (Холодная, 1990, 1998, 2002). Познавательные стили рассматриваются в них как производные по отношению к индивидуальным особенностям структурной организации ментального опыта, который является носителем свойств интеллекта. Ментальный опыт детерминирует наряду с когнитивными личностные характеристики и особенности социальных взаимодействий. Индивидуальные особенности ментальной структуры определяют субъективную форму видения происходящего (репрезентации), т. е. избирательность. М. А. Холодная подчеркивает системообразующую роль понятийных структур в системе ментального опыта.
Ряд положений автора являются важными для понимания своеобразия шизофренической патологии. Например, положение о том, что индивидуальная форма репрезентаций может быть различной, в том числе и фантастической, порождающей дезадаптивное и даже неадекватное поведение. Можно полагать, что «фантастическое» восприятие действительности может быть источником бреда и галлюцинаций. Положение о системообразующей роли устойчивых понятийных структур в ментальном опыте проводит водораздел между «парадоксальной» и «продуктивной» креативностью. В первом случае оригинальность сочетается с низким уровнем категориальности, с предпочтением ситуативных критериев и полезависимостью, что мы отмечаем у больных шизофренией, как это будет показано в дальнейшем изложении результатов экспериментальных исследований. Оригинальность как проявление творческой продуктивности является результатом высокого уровня когнитивного контроля. Таким образом, показатель оригинальности мышления не может быть критерием творческих способностей вследствие неоднородности этого явления. В этом смысле трудно согласиться с утверждением Г. Уиткина (Witkin, 1982), что к стилевым феноменам неприменимы оценочные суждения. Так, например, положение о том, что оба полюса – полезависимость и поленезависимость – в равной степени способствуют эффективности поведения, применимо лишь в норме. У больных шизофренией ситуативная полезависимость сочетается с высвобождением из социального контекста, что резко снижает их адаптивные возможности. Высвобождение из социального контекста характерно и для пациентов, тяготеющих к поленезависимому стилю.
Концепция когнитивных стилей, направленная на изучение индивидуально-своеобразных способов организации познавательной деятельности и поведения, соотносится с понятием о базовых характеристиках личности, имеющих связь с возрастом, полом и особенностями нервной системы. Установлена связь когнитивных стилей с психофизиологическими характеристиками человека, прежде всего – с темпераментом (Русалов, 2005; Голубева, 2005). Поленезависимость и широкий диапазон эквивалентности (аналитичность) связаны с высоким уровнем ориентировочной реакции и быстрым ее угашением, а также с интроверсией и второсигнальным способом переработки информации. Полезависимость и узкий диапазон эквивалентности сочетаются с относительно низким уровнем ориентировочной реакции и длительным угашением, а также с экстраверсией и преобладанием первосигнального способа переработки информации. Выявлено также влияние генотипического фактора на особенности стилевого поведения (Егорова, 1997).
