Исследование проблем познания открывается статьей «Наука и действительность» (к основам точного знания) с пометкой «8 авторских листов»[15] и представляет собой проспект книги, составленной уже после защиты докторской диссертации в Марбурге по возвращении в Одессу. Ее задачу Рубинштейн формулирует так: «…дать работу, посвященную изложению структуры точного знания (математики и естествознания) и отношения его к действительности» (с. 20; курсив мой. – А. С.). Важно отметить, что в непосредственно примыкающих к этой статье работах (даже небольших фрагментах): «Заметки по методологии истории и общественных наук», «Размышления о науке», «Программа по логике» – он обсуждает не чисто гносеологические проблемы (и связывает их уже не с усвоением знаний в процессе совместного мышления), а проблемы научного познания, соотношение типов знания в разных науках, развития наук и научных понятий. Рубинштейна интересует путь – метод познания. Этот круг проблем можно определить не столько как гносеологический, сколько как логико-научный или научно-методологический способ научного познания, осмысления познания как методологии науки, как методологии ряда наук. Обобщая достижения точных наук (физики, геометрии и т. д.) и сравнивая последние с социальными науками (в основном – с концепцией К. Маркса и А. Эйнштейна, в известной степени – с идеями Г. Когена), Рубинштейн рассматривает методологию науки как методологию ряда наук. В этой группе статей исследуется своего рода операциональная «технология», конструктивные особенности и возможности методологии – метод, способ конструирования научных систем через раскрытие специфических для них отношений. В этом классе статей эксплицитно представлена методология научного познания. Здесь гносеологическая проблематика рассматривается не в философском плане как чисто познавательная (как в первом разделе книги «Человек и мир»), а более конкретно как проблематика научного познания — его методология. Это определялось и тем, что проблемы научного познания, как известно, были центральными в Марбургской школе – в ее поисках синтеза гуманитарного и точного знания, соотношения номотетического и идеографического.

Сложность поставленной и решавшейся Рубинштейном задачи определяется ее двойственностью. Во-первых, смело было предложить новое философское понимание гносеологического отношения, интерпретируя его как познание субъекта в порядке альтернативы и кантовскому, и когеновскому (как ученику и продолжателю Канта). Во-вторых, сложно было использовать те данные современных наук, которые могли бы подтвердить правоту и справедливость такой интерпретации гносеологии. В-третьих, с этих позиций надо было преодолеть кантианское и неокантианское понимание познания как научного. Наконец, в-четвертых, для того, чтобы противопоставить свое определение познания ложной субъективистской трактовке познания вообще и научного в особенности, надо было развить и доказать новое понимание сущности научного познания. На первый взгляд, интерпретация познания как научного познания и знания не представлялась собственным следующим логическим шагом в развитии концепции самого Рубинштейна, она, казалось, скорее была навязана с влиянием Марбургской научной школы.

Но тогда было бы логичнее и начать свой творческий путь с развития идей своих маститых учителей Г. Когена и П. Наторпа, лишь постепенно вырабатывая к ним свое отношение. Но, как мы видели, С. Л. Рубинштейн начинает с другого – с разработки собственной целостной философско-антропологической онтологической концепции, что свидетельствует о его выходе в более широкий историко-философский контекст, о его знаниях и истории, и современной ему философии. Он выбрал другой масштаб и уровень постановки проблемы.

Уже решив задачу создания новых философских основ в «Ранних рукописях», он ставит своей дальнейшей специальной целью найти путь и способ не столько конкретизации, сколько реорганизации своей философской системы специально для решения методологических и научных проблем. Он, как энциклопедически образованный, т. е. досконально знакомый и с проблемами современной физики, математики, химии, социологии и психологии, философ видел развертывающееся на его глазах противоречие взаимодействия и взаимовлияния развития наук и философских теорий. Используя достижения и видя кризисы современных наук (физики, психологии), он, опираясь на их достижения (принцип целостности, гештальта в психологии, теорию относительности Эйнштейна, политэкономию Маркса как научную систему и т. д.), одновременно интерпретирует их для преодоления кризисов и обеспечения конструктивности научного познания.

Задача, поставленная С. Л. Рубинштейном, – поиск обоснования перехода от проблем познания в философии к познанию в конкретных науках – объясняет науковедчески-методологическую проблематику и смысл цикла его статей 1920-х годов и одновременно их роль как основания последующего периода 1930-х годов.

Прослеживая историческую логику творчества С. Л. Рубинштейна, мы предполагаем, что он не просто и не случайно перешел от фундаментальной общефилософской проблемы гносеологии к частной на ее фоне проблеме научного познания. Методология наук, по его убеждению, была тем самым переходным мостом, т. е. способом и методом перехода от абстрактно-философского уровня к конкретно-научному.

Методология, по определению К. А. Абульхановой, представляет собой метод, транслирующий, т. е. интерпретирующий, реорганизирующий философскую концепцию так, чтобы она содействовала тому, как ставить и решать проблемы конкретных наук. Таким образом, в понятии методологии диалектически «снимается» (согласно гегелевскому понятию «снятия») дифференциация философской теории и метода и устанавливается их единство, которое осуществляется путем интерпретации. Методологически реинтерпретация (П. Рикёр, В. А. Кольцова) раскрывает ложность философских положений, обнаруживая в них неадекватно установленные связи. Она предъявляет доказательство иного конструктивного способа связей элементов системы познания, открывающее путь к его эвристическому осуществлению в науке.

Впервые С. Л. Рубинштейн в этих статьях рассматривает проблемы методологии науки и приводит философское и одновременно науковедческое различение знания и науки, выявляет соотношение идеального понятийно-логического и действительного объекта исследования, дает определение путей преодоления эмпиризма познания, определение развития познания, он прослеживает способы установления им связей понятий и категорий. При анализе наиболее перспективных областей современного ему знания (прежде всего, теории относительности) Рубинштейн выявлял его философско-методологические характеристики, которые подтверждали бы и его определение сущности метода при решении задач конкретных наук, и одновременно критерии самой науки. Он ставил задачу проанализировать проблемы собственно логики науки, подразумевая при этом не формальные логические законы, а способы установления наукой таких конкретных сфер (объектов) и таких задач исследования, которые для них действительно правомерны, являются необходимыми и достаточными, потому что ведут к открытию новых закономерностей, т. е. содержательных научных проблем, а не только оформлению готовых результатов. Центральной для него является дилемма, с одной стороны, универсальность, определенность формул науки и потому их неизменность как знаний, безотносительность и к познавательному процессу, и к получению нового в процессе познания, с другой – развитие познания, получение знаний о новом, а тем самым невозможность целиком опираться на универсальные готовые логические формулы.