Собрал вещи и ушёл жить к родителям.

А тут со старыми, ещё институтскими, друзьями встречаться стал. Он всегда был любимчиком-балагуром. А многие однокашники его карьеру давно сделали, разбогатели. Стал протодьякон подгуливать с ними. И вкус анаши вспомнил, и кайф абсента познал. Само собой, и до девочек дошло... ^[72]

Через пару недель после той исповеди заходит протодьякон на Родительскую субботу на ранней литургии в алтарь. По расписанию он служить должен, но уже начали без него. А он и не торопится даже.

   -  Отец Вячеслав, ты служишь? Слушай, я чё-та с ребятами вчера засиделся, в клуб ездили. Да... Послужи сам, а я те записки помогу прочесть, да пойду сосну перед поздней.

-А? Соснуть?... Ну, сосни...

   -  Эх, батя, при те, прям, ничё не скажешь!

Записок было много. На помин на амвон вышли все отцы и алтарники. Последним, в широкой греческой рясе, благоухая дорогим парфюмом, не торопясь вышел протодьякон. Глядя на него в упор отец Вячеслав загремел на весь храм:

   -  Помяни, Господи, о здравии протодьякона Николая... Путешествующего... В Горний Иерусалим! ^[73]

Духовное трезвение или обновление ума

Устало ты дышала и еле текла,

Но ты меня любила до самого дна. Ногтями впивался я в бедра твои,

Тебя нагибал и просил: «Повтори!» Бутылка водки! Бутылка водки!

Звуки Му , «Бутылка водки».

   -  Да, клёвый твой отец Георгий, настоящий боец старой школы во всех смыслах!

   -  Ты, отченька, того... От тебя разит не по-детски. Ты уверен, что исповедовать тебе идти надо? Ты хоть спал сегодня сколько-нибудь? - вглядываясь в красные глаза старшего собрата, спросил отец Глеб, - или вы с Георгием всю ночь зажигали?

   -  Ну-у-у-у, считай так, - признался отец Вячеслав.

   -  Да я ж от тебя уехал часов в восемь, а у вас водка уже кончалась и денег не было!

   -  Ну и что? Я ж те говорю - классный твой деревенский батя! Бухло кончилось, а он говорит: «Пошли!» Ну, мы и пошли. Он - к ларьку. Заглядывает в окошко и говорит: «Дайте мне бутылку Распутина /» Ему: «А деньги?» А он: «Какие деньги?! Ты на меня глянь!» Ну а он, ты знаешь, когда в лоб так смотрит безумным взором да подмигивает, - чистый Распутин с бутылки. В общем, прикололся ларёчник и батл отдал за просто так! Идём обратно. Я думаю, надо тоже в грязь лицом не ударить. Говорю: «А закусывать чем?» «Ну, ты пижон московский! Те ещё и закусывать!» - это он мне говорит. А я ему: «Погодь, ща организуем!» Подхожу к развалу с арбузами. Зову айзера- продавца. «Дай, - говорю, - арбуз, чтоб торговля была хорошая. Я - мула!» Тот: «Чем дакажешь, чта мула?» Я крест достаю, свой нательник монастырский, говорю: «Вот видишь? Это, как полумесяц, только лучше!» Он мне хиленький такой арбузёныш протягивает. Мы с Георгием переглянулись, головами покачали. «Такой арбуз Аллаху не угоден!» - отвечаю. Мы развернулись и пошли. А айзер нам в след: «Эй, мула, стой! Падажды! Харошый арбуз тэбэ дам!»

   -  М-да... Знал я, что вы друг другу понравитесь, но чтоб до такой степени, что служить за тебя сегодня придётся, - не думал.

   -  Да ладно! Ща я нормально... переоденусь, одеколон в рожу и вперёд! Не впервой ведь! - ответил отец Вячеслав и чуть не грохнулся на кровать. ^{[74] [75]}

   -  Эк тебя заносит! Не-е, давай уж лучше я один послужу и поисповедую.

О'Л

Сегодня всё равно народу немного будет. А то настоятель здесь найтал ! Тоже после позавчерашней пьянки в Лавре на Сергия никак не отойдёт... А он, сам знаешь, свиреп бывает с перепою. Опять тя в патриархию объясняться пошлёт или ещё как мозг высосет, так что - уж лучше отлежись! Не пойманный - не вор!

Эти резонные доводы убедили отца Вячеслава, и он остался в своей келейке.

Людей на службе и впрямь мачо было: будний день. После праздников причастников вообще несколько человек всего. Всё шло легко, как по маслу. На крестинах только неожиданность вылезла. Родственник крещаемого младенца оказался евангелист, и баба Надя, помогавшая на крестинах, пыталась изо всех сил выгнать его из храма.

К моменту появления отца Глеба богословский спор перерос в перепалку с упоминанием адского пламени, как последнего коронного железобетонного аргумента со стороны православной охранительницы купели.

Священник успокоил, как мог, обоих. Разрешил сектанту остаться на крещении. Баба Надя, правда, была крайне недовольна. Возмущалась, что нехристям нечего на крещении делать, и вообще, порядку никакого, обещала пожаловаться на отца Глеба настоятелю.

После крещения молодой и явно ещё не прожженный протестант не торопился уйти. Ему хотелось поговорить со вступившимся за него священником.

   -  Мне многое непонятно в православии: и поклонение иконам, и почему батюшкой священника называют и вообще, почему так к людям в храме относятся, ведь по тому узнают, что вы Мои ученики, что любовь имеете

между собой .

   -  На все ваши вопросы есть ответы. Ну, а про главное - да, призыву Господа не все мы следуем, и я тоже не есть образец для подражания, но разве и у вас всё и всегда по Евангелию и с любовью? Разве не надо пройти сложный и тернистый путь, чтобы достичь не внешнего, а внутреннего единения с Богом в любви?

   -  Да! Это вы хорошо сказали, как и апостол говорит: «Обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и

84

святости истины» .

   -  И какие правильные, глубокие слова: духом ума! Давайте только вдумаемся, - входил в ажиатацию священник, - ведь это ещё и понять надо, это серьёзная работа, не вдруг это происходит! Внешнего эффекта достичь не так уж и сложно, а вот дух ума изменить - другое. Тут и действие со стороны Бога ^{[76] [77] [78]}

нужно, и наше со-участие, и принадлежность к Его Церкви, и трезвение духовное^[79], которому Церковь, святые отцы и учат.

   -  Но разве принадлежность Церкви это значит обязательно в храм ходить и свечки ставить? Разве Церковь не больше православия? Не знаю уж, что это за духовное трезвение такое, но проявление Духа и у нас есть.

   -  Как вам это объяснить... Поймите, без Церкви Единой соборной и Апостольской, без таинств ею преподаваемых нет спасения в Боге. То есть Бог спасает, кого хочет, но не благодаря, а вопреки, и не стоит на это рассчитывать.

   -  Не очень вас понимаю, - смутился юноша.

   -  Знаете, я, наверное, не могу вам всё как надо объяснить, да и сам, грешный, не обновился ещё духом ума, как святые отцы, а то бы вы почувствовали это дыхание благодати, и вопросов бы у вас не было... Я сейчас лучше книжки вам принесу: там и про Церковь, и про таинства, и про трезвение духовное, и про неложное действие Духа Божия. Вы почитайте, а потом приходите - поговорим. Уверяю, вы ещё так мало о православии знаете, многого просто не видите. Подождите, я сейчас.

С этими словами окрылённый батюшка направился в книжную лавку, располагавшуюся на территории храма, зашёл сзади в открытую почему-то дверь и почти натолкнулся на пытающегося подняться из кучи коробок настоятеля.

Одна из торговок духовным знанием стояла, согнувшись в три погибели, и стонала, другая, вжавшись в стену, еле слышно шептала: «Простите, батюшка».

   -  Понаставили, сучье племя, чё вы здесь, а?! Оборзели совсем! - с этими словами пьяный в кадильный дым отец Константин швырнул в стоящую увесистой коробкой с Житиями Новомучеников.

Та попыталась увернуться, но коробка попала ей прямо по шее.

   -  Охххх, - вскрикнула несчастная, сползая по стенке.

   -  Что, ох, тварь! Всем вам только деньги давай, я вам ща!... А ты что здесь? - увидел отца Елеба настоятель.

   -  Я?... Пойдёмте отец Константин, я вас к себе отведу, вам там... из патриархии звонили.

   -  Кто там? Я с ними в Лавре молился только, что им? Опять бабла надо? Ладно, веди...