Все толпились у стола, переходя с места на место. Гард и Матиас внимательно изучали те материалы, которые показывал им Эйвин в своем айпаде.
— Мистер Борегар, у вас есть что-то, что можно добавить ко всему этому? — обратился к вампиру Матиас. — Вагнер вам что-то еще говорил, объяснял?
— Никаких подробностей, он не углублялся — ответил Леонар. — Только вот.
Он вытащил из кармана куртки потрепанную салфетку, на которой Рейнхард когда-то начертил схему лабиринта с крестом.
Салфетку бережно уложили на свободное место, разгладили, и Матиас и Гард стали ее тщательно изучать.
— Я, конечно, не алхимик и никогда не увлекался этой областью человеческих интересов, но кое-что знаю, — заговорил Матиас.
Метте наклонилась к уху Фреды и быстро прошептала:
— «Кое-что» — это значит много чего. Дядя Матиас историк, физик, химик, эзотерик, и еще Бог знает, в чем сведущ. Он о-оооочень много знает. У него голова, как Библиотека Конгресса США.
— А Гард? Кто он? — шепнула в ответ Фреда.
— Гард долго жил и учился в Швеции, изучал биологию и медицину в Упсале.
Рыжеволосая норвежка помолчала и добавила:
— А тетя Айна вообще у нас непростая, она уникум. В молодости работала акушеркой. Позже выучилась на гематолога. А еще она по жизни ведьма, причем во всех смыслах, — Метте щекотно фыркнула на ухо Фреды. — Ну, это ты, наверное, и так уже поняла. Но ты верь ей. Айна многое может.
Фреда кивнула в ответ.
— …Так вот лабиринт — это сам по себе символ запутанного и зашифрованного пути к чему-то, — продолжал тем временем Матиас. — Он, этот путь, включает в себя процесс изучения и постижения символов, теорий, экспериментальную составляющую. Просто с наскока это все не возьмешь. Нужна «нить Ариадны». Но что станет путеводной нитью при входе вот в такой лабиринт, каждый решает сам.
Матиас почесал лоб и добавил:
— С точки зрения психологии, Лабиринт — это символ самоанализа, просветления, если, конечно, в этом самом самоанализе не погрязнешь. А еще он олицетворяет возвращение к истокам, в материнское лоно. Это смерть и воскрешение, но уже в новом качестве.
— А что насчет обмена сущностями? — спросил Лео.
— Да, в алхимии есть такое дело, — подтвердил Матиас. — «И так все вещи произошли от Одного посредством Единого: так все вещи произошли от этой одной сущности через приспособление». Это из текста Изумрудной скрижали. Слыхали о такой?
Все закивали утвердительно.
— Эйвин, а ну-ка набери в поисковике — Болос из Менд «О природе и тайне», — обратился Матиас к юноше.
Тот быстро выполнил просьбу, и все столпились вокруг Эйвина, читая на экране текст.
— Вот! Смотрите, — Матиас указал пальцем на экран. — Все описываемые процессы трансмутации этот самый Болос заканчивал одинаково: «Одна сущность обнаружится в другой сущности, одна сущность возобладает над другой сущностью, одна сущность подчинит другую сущность».
— Вот этого самого обмена сущностями хотят Смотрящие. А нам-то что нужно делать? — нетерпеливо подал голос Лео.
— А смотря для чего делать, — отозвался Матиас. — Что именно вам нужно получить в процессе вашего Великого делания?
— Я хочу избавить себя и Вагнера от Смотрящих. Навсегда. Так, чтобы не пришлось прятаться всю жизнь ни мне, ни ему, — громко заявила Фреда. — И чтобы никто из нас не пострадал, — добавила поспешно.
«Дорогой Санта Клаус, подари мне, пожалуйста…»
Матиас встретил открытый взгляд Фреды, коротко кивнул головой. Вроде бы в его взгляде не было порицания. Хотя это могло просто показаться. Сейчас Фреда, словно маленький ребенок, искала малейший признак одобрения своим желаниям. Так невыносимо тяжело идти наперекор всему и всем без капли сочувствия и понимания.
Матиас и Айна переглянулись.
— Скажи-ка, девочка, а ты никак не отмечена? — спросила Айна.
— Отмечена? В смысле? Родимые пятна? Стигматы? Что вы имеете в виду? — удивленно переспросила Фреда.
— Какие еще стигматы! — отмахнулась Айна. — Когда проявились твои способности, с тобой больше ничего особенного не произошло?
— Еще более особенного?!
— Понимаю, куда уж больше, — согласилась Айна. — И все же. Вспомни. Какие-то детали, события, откровения, видения, находки.
Здесь уже переглянулись Эйвин и Фреда. Айна тут же заметила их обмен взглядами.
— Ага! Что-то очевидно имеется. Выкладывайте!
Фреда еще раз посмотрела на брата, словно спрашивая у него разрешения. Тот, подумав пару секунд, согласно кивнул.
— Примерно в одно и то же время к нам попали…эм… предметы, — сказала девушка.
Она вкратце поведала, как обрела свой Custos, и что именно Вагнер ей про него рассказывал. В завершении осторожно вытянула из-под свитера амулет и показала его присутствующим.
От Фреды не укрылся напряженный взгляд Лео, брошенный сначала на Custos, а потом на неё. Он будто был обижен тем, что она не рассказала ему об этом раньше.
— Я слышал про Хранителей Сущности — Сustos entitatem, но никогда, ни разу не видел ничего подобного, — задумчиво проговорил Матиас. — Вообще-то, считается, что это миф, выдумка. Обладание такими вещицами приписывали тем, кто способен управлять своей природой, знает о своих способностях. А если и не знает, то догадывается и не боится попробовать их проявить, какими бы невероятными они не казались. Такие люди очень ориентированы на свои внутренние ощущения. Они могут себе позволить сопротивляться очевидному. И чаще всего оказываются правы. Они не вступают ни в какую борьбу, где речь идет о лидерстве. Борются только за свое и не отступают. Малышка, ты из таких? — обратился мужчина к Фреде полушутливо. Но в глазах его не было веселья, там была горечь и глубина понимания.
Фреда растерянно пожала плечами.
— Да, милая. Ты именно из таких, — уверенно заключил Матиас. — Ну, а у тебя что имеется, Эйвин?
Тот порылся в кармане джинсов и извлек потертый, сложенный в несколько раз листок бумаги. Внутри листка оказался вложен металлический треугольник.
— Вот, — сказал юноша. — Эта штука попала ко мне при очень… не простых обстоятельствах.
Он, коротко, многое опуская, поведал свою историю.
— Когда Фреда рассказала мне о своем амулете, как его нашла, и мы случайно выяснили, что две эти штуковины тянутся друг к другу, как намагниченные, очень захотелось узнать побольше, я поискал — и вот, — парень развернул листок, разгладил его ладонями. Все увидели рисунок — треугольник, вписанный в круг. — Это…
— …Символ Возврата зла, — договорила за него Айна. Она казалась сейчас спокойной, напряженное лицо смягчилось. — Контрмагия. Сокрушения врага его же энергией. Но используется это только в случае причинения именно магического ущерба, а не возникающего в обычной жизни. К грабителю или убийце это применять нельзя.
Женщина приподняла брови, раздумывая.
— Как интересно — разлученным в детстве брату и сестре практически одновременно попадают Хранители. Мистер Борегар, к какой магии вы прибегли, когда творили тот обряд? — обратилась Айна к вампиру.
— Что значит к «какой магии»? — воззрился на норвежку Лео. — Откуда мне знать. Обряд проводила одна ведьма.
— Вы хорошо ее знали?
— Успел узнать достаточно, чтобы убедить провести ритуал. Но особого выбора у меня тогда не было.
— Такие дела, мистер Борегар, никому нельзя доверять. Их и творить нельзя ни в коем случае. Никогда! — гневно отрезала Айна.
— Сейчас уже поздно об этом говорить, дорогая, — примирительно сказал Матиас. — Новая реальность уже создана, и мы сейчас в ней. Итак, что мы имеем — круг и треугольник.
— У Фреды Custos — это круг, символ защиты, — вступил в беседу Гард. — Этот символ везде — лабиринт имеет форму окружности, его центр тоже круг. А у Эйвина — треугольник. Начало, середина, конец; дух, душа, тело; мысль, воля, действие. Три силы, под воздействием которых все приходит в движение — положительных, отрицательных и направляющих или нейтрализующих. На рисунке изображен треугольник вершиной вверх, что означает мужской принцип, огонь и небесные силы.
