— Наверное, мы и в самом деле родственники, — сказала Фреда.

— А ты до сих пор сомневалась?

— Как бы там ни было, теперь уже точно не сомневаюсь.

Они постояли еще немного.

— Ноги замерзают, — пожаловалась девушка. — Не хватает еще заболеть. Может, пойдем в дом?

— Хорошая идея, — согласился Эйвин.

Так ничего и не дождавшись, они развернулись и направились к дому. Внезапно Фреда остановилась, быстро подняла руку, развернула ладошку и ловко, как фокусник, сотворила небольшой световой «мячик». Не колеблясь, с энергией и грацией метательницы ядра, запустила «мячик» в лес.

— Захотелось почему-то, — прокомментировала она, и они двинулись дальше.

У дома Фреда посмотрела на невозмутимого и спокойного Эйвина.

— Ничего не чувствуешь? — прошептала она, когда они остановились у крыльца.

— В смысле не чувствую ли чьего-то присутствия? Нет, ничего. Тишина.

Они поднялись по ступенькам. Дверь домика так и оставалась незапертой. В прошлый раз замок выломал Лео, видимо никто не потрудился починить его. И возможно потому, что с тех пор здесь никого и не было. И это в некотором роде даже успокаивало.

Эйвин открыл дверь, и они вошли внутрь. Боковое зрение выхватило в углу, в темноте помещения неясную фигуру, слабо освещенную через дверной проем. Эйвин мгновенно напружинился, инстинктивно выступил вперед, закрывая собой сестру. Фреда затаила дыхание.

— Я уж думала, вы так и будете торчать возле леса, пока не окоченеете, — раздался голос из темноты.

Фигура выступила вперед.

— Метте! — воскликнула Фреда. — Я удивлена, но удивлена ожидаемо.

— А вы, конечно, думали, что к вам на ваши вопли, истерический хохот и фейерверк из леса сбежится вся стая? — поинтересовалась рыжеволосая норвежка.

Она прошла мимо них, захлопнула дверь, закрыла ее на задвижку. Оказавшись в полной темноте, Эйвин и Фреда притихли. Через пару секунд раздался звук зажигаемой спички. Пламя осветило присевшую у камина Метте. Она ловко подожгла щепу, подождала, пока та разгорится, и выпрямилась.

Зажигая свечи на каминной полке, она бросала через плечо внимательные взгляды на брата и сестру. На брата, кажется, чаще и с большим любопытством.

— Ты — Эйвин, — прозвучал не вопрос, а утверждение.

— Когда-то был им, если верить всяким невероятным историям, — спокойно отозвался юноша.

— Чего в них невероятного? Или ты не понял до сих пор, в каком мире живешь?

— Понял. Но мне все еще нравится удивляться.

Скуластое личико, хитрый прищур светло голубых глаз, которым она одарила его, тоже понравились Эйвину. И эта изящная голова с короткой стрижкой. Рыжий ежик. И худые, красивой формы ноги в узких джинсах. Тонкая, гибкая, сильная, как балерина, или нет, скорее, как изящная амазонка. Не юная девушка, лет тридцати, может еще чуть старше, но такая… притягательная. Хотелось смотреть и смотреть на нее, что он и делал, не смущаясь.

Интересно, как там Линна? Он вспоминал её все реже и все с большей отчужденностью. Он был виноват перед ней, но загладить вину возможности не было и не будет никогда. Лео постарался стереть из памяти девушки кошмары, связанные с ним, так пусть живет спокойно…

— Давайте сядем, и вы все расскажете, — предложила Метте.

Все трое заняли стулья вокруг стола. Фреда обвела взглядом комнату, сглотнула с трудом что-то, отдающее горечью. Ковер с подпалинами так и лежал на полу. Грязные полотенца и простыня догорали сейчас в камине. Кружка на столе, пледы на диване. Тот угол между окном и камином…

Не было только Вагнера.

Фреда рассказала рыжей волчице все, или почти все. Во время ее рассказа странной помехой были взаимные взгляды, которыми то и дело обменивались Эйвин с Метте. Острые, настороженные, как разогрев перед дуэлью, когда противники кружат друг возле друга, примериваясь.

Метте расстегнула короткий кожаный жакет на меховой подкладке. Облегающий свитер не скрывал очертаний ее небольшой, по-девичьи высокой груди. Эйвин моргнул, отвел глаза.

«Братец оголодал, не иначе. Что, в общем-то, не мудрено после более чем месячного сидения взаперти. Или здесь что-то другое?»

— О’кей, я все поняла, — сказала Метте, когда Фреда закончила излагать факты. — Гадкая история и ты, Фреда, вляпалась во все это по самую маковку. Да уж, видно от судьбы точно не уйти. Так что вы надумали делать? И что должны делать мы?

— Вы? — спросил Эйвин.

— Да, мы. Стая. Родичи. Твои и Фреды. Мы — дальняя родня вашего отца, Джейка, — Метте повернула к парню свою изящную головку. — На семейном древе располагаемся на разных ветвях, но происходим от одного корня и изначально подпитаны одной кровью. Тебе сестра разве этого не рассказывала?

— Рассказывала, конечно, но хотелось послушать еще, — оставаясь серьезным, сказал Эйвин. — Приятно сознавать, что где-то есть родня, хоть и незнакомая. Но вроде как никто не должен был знать о том, что мы родились? И мать хотела это скрыть, прежде всего, от родни отца. Так откуда же вы о нас знаете?

— В прошлый приезд сюда Фреды мы учуяли в ней свою кровь, — ответила Метте. — А потом и Вагнер кое-что приоткрыл, когда попросил забрать девушку. Остальное мы выяснили сами, сложив кое-какие детали. Ну и те, кто когда-то знал Джейка Келли, только взглянув на Фреду, сказали бы, что она его копия.

— Сколько в мире совпадений и случайностей, — хмыкнул Эйвин, — и бывают даже приятные.

Он выразительно посмотрел на Метте

Та склонила голову набок, глядя на парня в ответ, и холодное сияние ее светлых глаз стало теплее.

— Так что дальше? — повторила она вопрос.

— Мы вечером отправляемся в Прагу, — ответила Фреда.

— Вдвоем?

— С нами поедет еще один. Вампир.

Метте присвистнула, нахмурилась и заявила жестко:

— Я с вампирами не работаю.

— А как же Вагнер?

— Вагнер другое. Он исключение. И не самое приятное, между прочим. Это кандалы на моих руках и ногах. Я обязана ему, — отчеканила норвежка. — Но когда-нибудь я, наконец, расплачусь по всем счетам и забуду его, как кошмарный сон.

— Тот вампир был другом нашей матери, — сказала Фреда. — И он тоже исключение. Если бы не он, мы здесь, возможно, не сидели. Мы ему тоже обязаны и доверяем.

— Но не я, — упрямо повторила Метте и мотнула головой. — Если я еду с вами, то не стану его слушать. Я буду действовать сама, только ставя вас в известность.

— Так ты согласна поехать с нами! — воскликнула Фреда. — Господи, спасибо!

— Конечно, поеду, — фыркнула Метте. — Детей Джейка мы не бросим. Тем более, когда с вами творится такая хреновина. Ты уже знаешь, где остановишься в Праге?

— Не в Праге. В деревне Жит рыбник (Живой пруд), — ответила Фреда. — Помнишь, там неподалеку мы с тобой встретились на шоссе?

Метте кивнула.

— На окраине, возле старой пожарной колокольни есть дом. Он принадлежит мне. Там и остановимся.

Норвежка внимательно посмотрела сначала на Эйвина, одарив его взглядом из-под ресниц, потом уставилась на Фреду.

— Не жалеешь, что не поехала тогда со мной? — спросила рыжая.

— Нет. Ни разу не жалела.

— Значит, так и должно быть, — кивнула та. — Теперь вот, что. Вы оставайтесь здесь. Грейтесь, и все такое. Я сейчас отправлюсь к нашим, все им расскажу. Они помогут, я не сомневаюсь. Сделать мы можем не так много, но тут уж выбирать особо не приходится.

Она застегнула жакет, подошла к двери.

— Здесь вряд ли ждут какие-то сюрпризы, но все равно сидите тихо и держите ухо востро, — велела она. — Я скоро вернусь.

Фреде показалось, что последняя фраза была адресована в большей степени Эйвину.

Когда она ушла, Фреда тронула Эйвина за руку.

— Братец, а как получилось, что ты не почувствовал ее присутствия в доме? Как же твоя эмпатия?

— Видимо, это один из сюрпризов моей эмпатии. Она ведь наполовину волчица? Или как-то так. Наверное, я не могу читать эмоции других существ. Ведь не чувствовал же я вампиров.

— Примем, как версию, — кивнула Фреда.