— В дом заходить пока не будем. По крайней мере, сейчас необходимости такой нет, — сказала Фреда, останавливаясь неподалеку и оглядываясь.

Они взяли с собой по сумке, в которые сложили самое необходимое, в том числе и что перекусить. Перспектива таскать за собой багаж не выглядела особо радужной, но и оставлять сумки они не хотели. Тем более что в них находилось «оружие», которым снабдил их Лео. Те самые ручки, заправленные серебром. Также они разложили их по карманам одежды. Уверенности это не особо прибавило.

***

Вчера, дождавшись возвращения Леонара, она рассказала ему и Эйвину о том, зачем собиралась снова на берег Тронхеймс-фьорда. Оба слушали с одинаково скептическими выражениями лиц.

Она говорила про встречу с волками, про Метте.

— Готов поверить, что родственнички вашего отца расселились везде, где только можно, — заметил Лео, когда Фреда закончила говорить. — Насколько я знаю, та ветвь людей-волков, что удрала из Ирландии и обосновала свой клан, поначалу поселилась именно на севере Европы. Потом уже они разбежались по всей земле, в том числе и в Америку. Но я не слышал, чтобы род вашего отца очень любил шастать в зверином обличье. Многие из них вообще не могут оборачиваться. Видимо со временем что-то изменилось в их предпочтениях, да и генетике. Значит, говоришь, видела волков?

— Угу. И слышала, — подтвердила Фреда. — Метте из их числа и она знает Вагнера уже довольно давно, у нее может быть возможность что-то разузнать, куда-то пролезть. Словом, я не знаю точно, но хочу попробовать.

— А если она тоже как-то там связана со Смотрящими? — Лео посмотрел на Фреду своим излюбленным взглядом «стрел, пущенных исподлобья». — Может она какой-нибудь тройной агент?

— «Не может быть» кричать не стану, — вздохнув, проговорила Фреда, — но я верю Вагнеру, а он доверял ей.

***

Пористый и тяжелый снег налипал на обувь, и идти по нему было трудно. Брат и сестра дошли до леса, изрядно промочив ноги, но не ощущали холода, потому что оба были разгоряченными активным движением. Эйвин выглядел бодрым и совсем не уставшим. В доме на горе он каждый день выполнял комплекс сложных упражнений и носился вокруг дома бессчетное количество кругов, растираясь снегом. Фреда же хоть была не так тренирована, все равно чувствовала себя полной деятельной энергии. Наверное, сказывалась наследственность, ведь люди-волки были сильными и выносливыми.

— Вот здесь я видела их в прошлый раз, — сказала Фреда, останавливаясь у полосы леса.

— И? — Эйвин хмуро вглядывался в темные заросли елей. — Будем кричать «Волки! Волки!»? Или начнем шаманить?

Фреда растерянно посмотрела не него.

— Вот тут я как-то не подумала, — отозвалась она. — Мне кажется, что бы мы сейчас не кричали или не делали, стоя тут, все будет выглядеть… по-идиотски. Но что-то же сделать нужно и можно, чтобы привлечь их внимание? А ты ничего не чувствуешь?

Юноша задумался. Он первый раз за долгое время выбрался с острова. С новогодней ночи, когда Лео и Тайлер забрали его и увезли в Норвегию, он не бывал еще нигде.

— Чувствую, как вода хлюпает в ботинках. А больше ничего, — отозвался он чуть раздраженно.

— Сердишься? — почти весело поинтересовалась Фреда. — Братец, мы с тобой оба фрики! Может не надо ерничать, а действительно стоит пошаманить?

Он ответил коротким смешком.

— Ладно, фрик. Давай шаманить.

И оба застыли в молчании, не зная, что делать дальше.

— Метте! — вдруг звонко крикнула Фреда. — Метте, прошу, отзовись! Это я, Фреда! Пожалуйста, это очень важно! Эй, кто-нибудь!

Где-то вспорхнула птица, стряхнув снег с еловых лап. Больше крик Фреды никак не потревожил тишины и безлюдья.

— Господи, дико-то как, — проговорила девушка, — стоять вот так в глуши и драть горло, зовя кого-то из дремучего леса среди снегов и скал. Прямо страшная сказка.

— Ага. Гензель и Гретель — это мы, — поддакнул Эйвин.

Он набрал полную грудь остро пахнущего хвоей воздуха и на выдохе вдруг переменился в лице, словно его что-то осенило.

— А ну-ка, колдони! — быстро проговорил он.

— Колдонуть?! В смысле?

— Запусти свой файербол, или что там ты вызывала, когда бродила в темноте.

— Файерболы — это агрессивная энергетика, — серьезно проговорила Фреда, — у меня получаются светящиеся сферы.

— Очень мило, — Эйвин растянул губы в деланной улыбке, — тогда давай, надувай свою сферу.

Напряжение, сковывавшее обоих, вдруг куда-то улетучилось, и брат с сестрой стали смеяться. Сначала робко, считая веселье неуместным, затем смелее и громче. Вскоре они хохотали, привалившись друг к другу, пока в голосе обоих не послышались истерические повизгивания.

— Послушал бы нас кто со стороны, — с трудом выговорила Фреда.

— В данной ситуации именно это нам и надо, в некотором роде, — отозвался Эйвин. — Так попробуешь создать сферу?

— Ты на полном серьезе? — вскинула брови Фреда.

— Нет, это я чисто поржать, — укоризненно глядя на сестру, ответил парень. — Мы же только для этого сюда и приехали.

— Да уж, я тебя действительно совсем не знаю, — заметила она. — Ты словно какой-то панцирь снял. Совсем другой сейчас.

Эйвин промолчал, и Фреда так и не поняла, как отнесся Эйвин к ее замечанию.

Она стянула перчатку, вытянула вперед руку ладонью вверх. Сосредоточилась. И сама чуть не села в сугроб от неожиданности, когда над ее ладошкой без промедлений возник шар света, величиной с теннисный мячик. Шарик послушно разгорался и увеличивался, чуть подрагивая.

— Ух… — выдохнул Эйвин, глядя на сферу. — Ты даешь…

— И что теперь? — спросила она, держа сферу перед собой.

— Запусти ее в лес. Можешь?

— Говорю же, это не файерболл, который можно отфутболить. Сфера довольно статична, — начала Фреда, но потом осеклась и замолчала.

Она сделала жест рукой, мягко отбрасывая сферу. Та качнулась, подавшись следом за движением девушки, улетела чуть вперед, но тут же вернулась и осталась над ладонью, словно соединенная с ней невидимым поводком.

— Как привязанная, — заметил Эйвин. — А ну, давай еще разок.

Фреда сделала более резкий жест, сопроводив его мысленным посылом, что-то типа «Давай же, лети!» Сфера нехотя сорвалась с руки и отплыла вперед, где и зависла, начав чуть искрить и потрескивать, как маленькая шаровая молния. Сфера «сердилась»?

— Я тебя не прогоняю за ненадобностью, — пробормотала Фреда, — ты наш посланник.

Особо не раздумывая, она толкнула воздух по направлению к светящемуся шару. Сфера двинулась с ускорением, удаляясь в лес. Сверкнула среди ветвей и исчезла с глаз.

— Лихо, — искренне заметил Эйвин. — Ты крутой фрик, сестренка!

— Только не нужно шуточек, типа «с тобой можно не тратиться на лампочки» и прочее, — беззлобно огрызнулась она. — Лучше скажи, теперь-то что делать?

— А теперь подождем.

Они стояли, вглядываясь в заросли, и ждали неизвестно чего. Ноги стали замерзать, веселье и непринужденность снова сменились напряженным ожиданием и тревогой. Фреда покусывала губы, начиная верить в то, что попыталась сделать что-то неразумное.

— Не надо, — произнес Эйвин, нарушая затянувшееся молчание. — Ты все правильно сделала.

— Ты что, мысли читаешь? — буркнула в ответ, почему-то совсем не удивившись словам брата.

— Нет. Но с тех пор, как мы уехали с острова, моя эмпатия, кажется, снова со мной, — ответил он спокойно. — Не такая, как была, гораздо более мягкая, и будто более послушная мне, но она вернулась. И я чувствую твой напряг. И то, как ты сокрушаешься.

— Сокрушаюсь? Нет, я не сокрушаюсь. Я начинаю закипать, братец. Как скороварка. И чувствую, что скоро что-то рванет во мне под давлением всего этого дерьма.

— А вот это здорово, — одобрительно заметил Эйвин и широко улыбнулся. — Пора начинать злиться по-настоящему. Возможно, именно твоей настоящей ярости и недостает, чтобы разобраться со всем этим раз и навсегда и получить то, что хочешь.

Фреду удивленно посмотрела на брата. С минуту она разглядывала его, будто видела впервые. Высокий, сильный, мускулистый, фигурой похожий на пловца. Видимо, так или иначе, сказались его отчаянные экстремальные заплывы в ледяном море, отметив некой особенностью его внешний облик. Темно-синие глаза под низкими светлыми бровями. Сурово сжатые, но красиво очерченные губы, смугловатая, как и у сестры, кожа — наследство от их отца, Джейка. За прошедшие недели волосы Эйвина отрасли, они оказались светлее, чем у Фреды, почти блондинистыми, но такими же густыми и непокорно торчащими.