В день, когда он был обращен в вампира, Рейнхард навсегда исчез из жизни своих родных. Все, кроме отца, думали, что он мертв и приняли утрату, сказав «прощай». Отец знал правду, и ждал его. Но лишь для того, чтобы покаяться и передать навеки утраченному сыну частицу тайны, которую не мог унести с собой. Слишком тяжким грузом была эта тайна даже для того, чтобы тащить ее в могилу.

Проще было свалить на другого. И разбирайся с этим, как хочешь…

И лишь теперь, спустя века мертвой пустоты и сотни тысяч разочарований, он знал, что его действительно ждут. По-настоящему, непритворно, желая его, нуждаясь в нем.

Тепло её кожи, рук, дыхания. Аромат, присущий только ей, меняющийся в зависимости от эмоционального состояния — от гнева, которому чуждо лицемерие и надрыв, до всепоглощающей любви. Едва уловимый переход, как жемчужно-радужный отблеск на крылышке стрекозы — от воздушной, утонченной сладости ванили до звонких, как пощечина, терпких, чуть горьковатых ноток.

Что-то действительно близкое, живое, настоящее. Связанное только с ней, желанной, покорившей его. Он держал ее в руках, прижимал к себе, целовал, впитывая каждый миг близости. И отпустил снова.

Вагнер не стал смотреть вслед уносившемуся все дальше и все выше Лео. Этот вампир жадно заграбастал Фреду, то ли оберегая, то ли предъявляя на нее какие-то неясные права, и унес, как стервятник добычу. Рейнхард видел, понимал и чувствовал, как Лео злился и как пытался сдержать что-то, рвущееся сквозь гнев. Очень сильный вампир, старый, пытающийся существовать так, будто бы контролирует всё и вся.

Вагнер понимал его, ведь в этом они были похожи.

Чары, наложенные на дом и территорию вокруг, рассеивались постепенно, давая возможность справиться с вынужденным расставанием. Все, происходящее с Рейном днем должно было остаться за пределами ясной видимости Аспикиенсов. При правильном раскладе они могут даже не заподозрить, что он предпринимал какие-то действия в дневное время. А если и заподозрят, то тому найдется объяснение — да, я был охвачен азартом от поиска девчонки, и время суток не имело значения.

Как только включилась «беспроводная связь» со Смотрящими, их ментальные «щупальца» протянулись сквозь расстояние, бесцеремонно сканируя, проникая в каждый нейрон. Одно из самых мерзких и наиболее часто повторяющихся ощущений, что приходилось терпеть, будучи вампиром и Регентом. Полнейшее подчинение этому было установлено по умолчанию в момент обращения и подтверждалось, когда стал главой Цитадели.

Кровь Создателя, насыщенная магией, «заправляла» новообращенного, как вечное топливо, создавая мощную привязку. Многовековое сохранение целостности, нерушимости и неприкосновенности всего Ордена строилось на единстве сущностей его членов. И частицей этой единой сущности старшие делились с неофитами в момент посвящения.

Вагнер не раз задавался вопросом, что было бы с ним, если бы он не «обнулялся» раз за разом на протяжении столетий. Зависая в беспристрастной пустоте, куда сбрасывал лишний магический, мысленный и эмоциональный груз, он не только сцеживал яд, которым отравлялось его существование в ипостаси вампира-мага, но и отдавал самое ценное, чем ни за что не захотел бы делиться ни с кем.

Возможно, это могло бы длиться вечность, но он больше не мог чувствовать себя жуком, ползущим по петле Мёбиуса.

Смотрящие могли заглядывать повсюду и видеть всё. Но они оценивали увиденное и узнанное только со своей точки зрения. Со своей многовековой позиции всемогущих и самоуверенных магов.

Именно этим и пользовался Вагнер, существуя в том мире.

То, что пыталось укрыться от Смотрящих, мгновенно вызывало повышенный интерес и стремительные действия по проникновению в самую суть.

Закрываться от ментального вмешательства бесполезно, сама попытка будет расценена, как подозрительный вызов, а притворство исключалось. Рейнхард спокойно позволил изучить свое состояние, предъявив подлинные чувства — стремления и решимость найти девушку. А все, что происходило, пока действовал Dominion, оставалось сокрытым. Даже обновленная кровь Фреды в его жилах могла восприниматься Смотрящими как усиленное магией стремление найти беглянку.

«Иду по следу. Продолжаю поиск» — вот главный рефрен, который надлежало слышать Смотрящим.

Его призывали немедленно вернуться. Он обязан доложить, как далеко зашли поиски, и заняться решением текущих дел. Отсутствие Регента на посту допускалось лишь на короткий срок, и было полностью подконтрольно Смотрящим.

Вагнер покорно участвовал в телепатическом «диалоге», не забыв упомянуть — девушка действительно находится под опекой вампиров-чужаков. С их помощью ей успешно удается скрываться, заметая следы и заглушая кровную связь.

Микроскопический интервал в непрерывном двустороннем ментальном обмене дал понять — подтвердившаяся информация вызвала повышенный интерес.

Аспикиенсы не терпели вмешательства чужаков и это сыграло на руку. Вагнеру было даровано позволение не возвращаться сразу, а продолжить поиск и выяснение всех обстоятельств. Еще какое-то время. И он обязан быть на связи в любой момент.

Его боссы затеяли что-то запретное, рискованное и не станут больше никого в это ввязывать, а значит, никаких наблюдателей и псевдо-помощников не пошлют. С неизбежным «мозгокопанием» он что-нибудь придумает, главное, что теперь есть еще немного времени и возвращение уже не является неотложным.

Рассвет приближался. Силы, потраченные на поиск Фреды, на перемещение в дневное время и на зачарования, еще не восстановились полностью. А если учесть, что он горел и терял кровь, то все это в совокупности делало быстрое перемещение на большие расстояния невозможным. Надо было отдохнуть и восполнить потерю крови, но тратить время на сон и поиск способа утолить голод не имело смысла.

Кровь Фреды была так реальна в нем, струясь живым теплом по венам, и нарушать это ощущение он не стал бы ни за что.

Он остро чувствовал её на расстоянии. Нити их связи натянулись болезненно, словно обнаженные нервы.

Она мечется в ожидании, боится, но скрывает свой страх.

От усталости и нежелания подчиняться обстоятельствам глотает злые слезы, но одна накатывает на ресницы и дрожит, как капля чистой росы…

Он видел это почти реально, рисуя на темном небе образ Фреды. Нельзя разочаровать её, обмануть снова.

***

На этой части побережья фьорда отыскать какой-либо катер было не такой уж сложной задачей, но все же требующей времени. Пришлось следовать вдоль линии берега, пока не нашелся одинокий рыбацкий домишко. Возле крепкого, сколоченного из потемневших досок маленького причала привязана синяя моторная лодка. Топливный бак пуст, в уключинах отсутствовали весла.

Не потревожив мирно спящих обитателей домика, Вагнер вскрыл сарай, обнаружил там весла, канистры с топливом, позаимствовал и то, и другое, и проследовал к лодке. Вампир, как гнилую нитку оборвал швартов и мощным толчком отпихнул лодку дальше от берега. Судно, чуть подпрыгивая, прочертило на поверхности воды длинную, расходящуюся в стороны линию, словно уже двигалось под мотором, и замерло, покачиваясь на солидном расстоянии от места швартовки. Оставшихся сил вампира хватило на перемещение с берега прямо в лодку. При помощи весел он быстро и бесшумно отгреб подальше, пока домик не исчез из виду. Заправив топливный бак, завел мотор и сел на скамью, правя к большой воде.

Покидая фьорд, он видел, как низкое плотное небо стало светлеть на востоке, возвещая о скором наступлении бледного зимнего рассвета.

…Скалистый островок, с расположенным на нем поселком, нарисовался впереди четким контуром на фоне продолжавшего светлеть предутреннего неба.

Зайдя с ненаселенной стороны этого клочка земли, Вагнер заглушил мотор и выпрыгнул из лодки прямо в ледяные воды. Мощным ударом проломил дно, проследил, как судно скрылось под водой, и направился к берегу.

Взбираясь по склону горы, он не знал точно, куда направлялся и ориентировался только на крепнущую связь с Фредой, спешил, все отчетливее ощущая ее волнение. Тело вампира, преодолевая скальные выступы, напрягалось почти по-человечески. В глазах рябило, как у истощенного и усталого смертного. Кожу болезненно покалывало от опасности приближавшегося рассвета