В сознание я пришёл резко, словно в голове переключили рубильник. Перед глазами плыло и меня мутило. Когда зрение прояснилось, я решил осмотреться вокруг. Сел и понял, что я попал по крупному.

Я сидел на одноместной шконке, крепко закреплённой на стене, в помещении размерами два на три метра с высокими трёхметровыми потолками. Неподалёку у противоположной массивной стальной двери в камеру находится унитаз и маленькая раковина. Все стены, пол и потолок обшиты стальными листами. На потолке висит маленькая слабая лампочка. Над дверью на потолке в стальном коробе установлена видеокамера.

То место, в котором я оказался, пугало до потери сознания, но ещё больше страшило то, что я оказался абсолютно голым – с меня сняли всё, даже невидимые серёжки и перстень. Тоненький матрац, кинутый на шконку, не имеет простыни, и если я вдруг захочу одеться, то единственный выход – это распотрошить то немногое, что отделяет меня от холодной поверхности спального места. Тапочек или чего-то подобного тоже нет, так что от лишней ходьбы по ледяному полу я пока воздержусь.

Кто и для чего мог меня похитить?

Похитители забрали артефакты и все вещи. Действовали они очень слажено и подготовились заранее. Ещё они либо следили за мной, либо как-то обнаружили. Для волшебников подобные действия выглядят несколько странно, они бы в первую очередь стали колдовать или зелье подлили, значит вряд ли маги.

Первыми в голову приходят вампиры. Вроде бы я этих ребят спас, но денег слупил очень приличную сумму, так что они могли обидеться. Но в таком случае – зачем им меня похищать? Не проще было просто убить? Или же они не поверили, что я не умею заколдовывать одежду, и хотят меня заставить зачаровывать им предметы гардероба? А может всё проще, вампиры захотели вернуть свои деньги и слупить с меня ещё больше?

Но это могут быть и не вампиры. Помимо них в штатах я ещё перешёл дорогу военным. А какие военные в США могут приказывать полиции и охотиться на вампиров? Только спецслужбы. У этих ребят есть все ресурсы, что провести операцию по пленению неподготовленного к нападению волшебника и наверняка есть секретные тюрьмы вроде этой.

Мысли пронеслись быстро, я собрался и решил действовать. Вначале надо сбежать, разбираться буду потом.

Я попытался нащупать магическую связь с домовым эльфом и фениксом. Связи были на месте, но они словно блокировались стенами помещения. Более того, эти стены были настолько давящими, что казалось, будто они поглощают волшебную силу. Складывалось ощущение, что даже если мне в руки дадут волшебную палочку, я всё равно ничего не смогу наколдовать, пока нахожусь тут.

Вот тут меня окончательно пробрало. Я настолько привык к палочке-выручалочке в виде магии и феникса, который может вытащить меня из любой задницы по первому требованию, что оказался совершенно не готов к такому повороту событий. Паника затопила сознание, по спине прокатились табуны мурашек, вызываемые в дополнение к всепоглощающему ужасу окружающим холодом и давящим ощущением от замкнутого помещения.

- Самки собаки, кто бы вы ни были, надеюсь, вы понимаете, что вы все теперь всего лишь живые трупы? – я кричал, с яростью и злостью смотря в камеру. – Вас убьют, оживят и в таком виде похоронят. Вы навечно останетесь живы, но будете заключены в прочном гробу под двухметровым слоем грунта, будучи не в силах выбраться наружу.

Уверен, тут есть микрофон и мои пленители всё слышат. Но лучше я преобразую страх в злость и выплесну оную словами, чем сойду с ума.

Если взять в расчёт всё то, что я узнал от деда Пагсли, то получается, что бабушка Венсди – отмороженная на всю голову некромант уровня мастера, даже ближе к грандмастеру, умеющая насылать проклятья на голой воле. Прапрабабушка, так и вовсе магистр магии. Плюс имеется многочисленная родня в виде личей, высшей нежити, тёмных магов и магов обычных, но прошедших дополнительное родовое обучение. И стоит мне не приехать к прапрабабушке в течение месяца, как меня начнут искать многие Аддамсы. Уверен – эти найдут. Хотя, скорее всего, искать будет бабуля Венсди, а у неё, как я понял, очень поганое чувство юмора с профессиональной девиацией. Она обязательно пошутит над своими жертвами, и боюсь, что придуманный мной вариант, лишь самое простое, что может ждать тех, из-за кого погиб пусть не любимый, но всё же родственник.

Конечно, мне от этого легче не станет, но какое-никакое моральное удовлетворение получу. Жаль, что феникс у меня был недолго, ведь не факт, что я после реинкарнации буду помнить о прошлых жизнях. Ещё больше жаль домовых эльфов. Если я проторчу тут больше месяца или умру, они могут погибнуть, поскольку из-за этих долбанных стен не получат магической подпитки. Разве что Элизабет заметит ухудшающееся состояние домовиков и возьмёт на себя подпитку волшебством.

Что вообще за металл такой? Возможно, он зачарован, но в таком случае в моей поимке замешаны волшебники. Или же это какой-то особый сплав? Так, надо вспомнить, что было в книгах по артефакторике...

Хм... Да, упоминался там один интересный вариант – хладное железо. Это самородное железо, в которое намеренно не добавлялись другие металлы, и которое не подвергалось иным процедурам, превращающим железо в сталь. Оно хрупкое, оружие из него быстро затупляется, но есть то, за что маги ненавидят работать с этим материалом – он не поддаётся воздействию волшебства и более того, предметы, сделанные из Хладного железа, препятствуют возможности творить магию.

Ну пипец! Вот теперь точно приплыли. Ясно же, что мои пленители точно знают, что я маг, иначе бы не потратили кучу материала, который сложно обрабатывать, на то, чтобы обшить им камеру.

Чтобы успокоиться я использовал приём из окклюменции. Лёг на шконку и погрузился в медитацию. А чтобы попросту не тратить время, стал настраивать окклюментные щиты. Не знаю, сколько это продолжалось по времени, мне казалось, что прошла целая вечность, но медитация была прервана.

Дверь в камеру распахнулась и в неё быстро влетели два здоровых хлопчика, крепкие, плечистые, высокие и одеты в военную форму без знаков различия. Они подскочили к спальному месту и быстро скрутили меня. В момент, пока открыта дверь в камеру, я попытался вызвать феникса, но ничего не вышло. Пара молодчиков крепко держала меня, вздёрнув вверх. Я оказался в подвешенном состоянии и зажат, словно в тиски.

В камеру зашёл пожилой морщинистый мужчина в накинутом сверху костюма медицинском халате. Он окинул меня взглядом вивисектора. В руках он держал шприц, который незамедлительно пустил в дело и сделал мне в правое плечо укол.

- Вы работаете в антисанитарных условиях. Так можно занести инфекцию.

- Укол вскоре даст эффект, а пока подержите его, – произнёс доктор, обращаясь к мордоворотам.

- Буду с нетерпением ждать, – с изрядной долей сарказма заявил я.

Из-за укола всё поплыло, и я погрузился в сумеречное состояние, напоминающее чем-то схожее с действием Империо, разве что вряд ли стал бы выполнять чьи-то приказы. После этого уже не хотелось трепыхаться, сопротивляться и вообще делать, что бы то ни было. Мышцы стали ватными и если бы меня поставили на пол, то я точно рухнул бы.

- Готово, – противно ухмыльнувшись, сказал докторишка, оглядев мои зрачки. – Можете транспортировать в допросную.

Пара молодчиков вынесли меня из камеры и понесли по широкому бетонному коридору, стены которого своей серостью не добавляли радости никому. Моё тело занесли в более просторную камеру, также обшитую хладным железом. Камера была почти пуста, исключение составляли два стула: один был стальным, выглядел очень прочным, имел широкие подлокотники, оборудованные широкими ремнями и скорее всего, был сделан из того же материала, что и стены; второй стул был лёгким и раскладным, было легко угадать, какой предмет интерьера предназначен для меня.

Моё тело поместили на закреплённый к полу стул и крепко зафиксировали на нём ремнями. Напротив разместился плотный мужчина с выделяющимся брюшком. На нём был надет черный недорогой костюм, синий галстук в полоску красовался поверх белой рубашки. Короткие мышиные волосы вместе с пухлыми щеками делали его похожим на гигантского хомяка, а большие очки в продолговатой оправе не позволяли как следует рассмотреть глаза мерзавца. Он умастил свою задницу на раскладном стуле и со скучающим видом осмотрел меня. Судя по всему, сбоку стоял кто-то ещё, но поскольку мне закрепили помимо рук с ногами и голову, то повернуться и посмотреть туда я не мог.