– А почему суженая присылает мёд? – спрашивала Беляна у матушки Логоды. – Откуда ей ведомо, что я его люблю?

– Этим она хочет сказать, что любовь ваша будет так же сладка, как медок сей, – улыбалась та в ответ.

Склоняя голову на подушку, девочка мысленно просила избранницу: «Приснись мне... Ну приснись хоть разочек». Но суженая пряталась, не приходила даже в снах.

Так Беляна и росла – со знанием того, что будущая супруга уже есть и ждёт её. Много раз девочка пыталась представить её себе, рисовала в мечтах лицо этой загадочной женщины-кошки. И всякий раз – по-новому: то светловолосой, то рыжей, то тёмной... Не ловился образ, ускользал. Беляна пробовала выследить, кто приносит подарки, но всякий раз посланница оказывалась новой, ни разу не приходила одна и та же. На вопросы эти посредницы не отвечали, только кланялись.

Год за годом Беляна жила, не зная ни лица, ни имени будущей супруги, но мысль о ней всегда маячила где-то рядом, как тень. Девочка привыкла к ней, как привыкают к встающему по утрам солнцу или плывущим по небу облакам; невидимая избранница стала частью её жизни – как дыхание, как сердцебиение, как сон и пища. Но близился брачный возраст, Беляна из ребёнка превратилась в девушку и стала часто замечать на себе мечтательные взоры молодых кошек-холостячек. Ей однажды пришло в голову: а вдруг она встретит суженую... и не полюбит? Не застучит сердце, не застынет в сладостном обмороке душа? Что, если эта женщина-кошка ошиблась с выбором? Сомнения набегали, будто тучи, омрачая светлый день, и не милы становились Беляне все эти подарки, все эти весточки, которыми будущая супруга напоминала о своём существовании. Но любовь к мёду не охладевала ни на миг.

Тем временем сестрица Дорожка наконец повстречала свою ладу и весёлой пташкой выпорхнула из родительского гнезда. Долго ей пришлось ждать: под Лаладин венец она пошла без малого тридцати лет. Близилась Лаладина седмица – для кого-то очередная, а для Беляны – первая в её жизни в качестве невесты. Но вот беда – взбунтовалось её сердце, совсем запуталась она в раздумьях и сомнениях. А тут ещё Неделька – молодая кошка, трудившаяся в мастерской матушки Владаны наладчицей ткацких станков... Если что где ломалось – Неделька чинила, а в прочее время служила разнорабочей: это притащить, другое утащить, там убрать, здесь подмести. Девушки-работницы заглядывались на эту статную холостячку: пшеничные кудри вились золотой шапкой, очи цвета небесной лазури блестели по-летнему ласково и тепло, а наливные губы, полные чувственного сока, улыбались легко и беззаботно. За работой девушки часто пели, а Неделька была у них главной запевалой. Её сильный, чистый голос разливался, точно река в половодье, окутывал душу пушистой кошачьей шубкой. Чем больше Беляна слушала, тем бледнее становилась тень безликой избранницы, и тем отчаяннее восставало сердце против этой непонятной предопределённости.

– Давно ты люба мне, Белянушка, – шептала Неделька, поймав девушку в объятия за углом мастерской. – Много голубушек пригожих тут работает, но ты лучше всех.

Таяло девичье сердце от слов ласковых, а Неделька ещё и мурлыкала, тёрлась носом о щёку Белянки, и губы их дышали в хмельном миге от поцелуя...

Слияние уст не состоялось, его безжалостно оборвал окрик:

– Эй, Неделька! Ты куда запропастилась? Полотно надо отгружать!

– Прости, горлинка, работать надобно, – мурлыкнула золотоволосая кошка. – Но ежели хочешь, давай вечером встретимся.

Почуяв неладное, матушка Логода не пустила Беляну на свидание:

– Это что ещё за прогулки на ночь глядя? Нет, никуда не пойдёшь. Набедокуришь – и что мы с матушкой Владаной твоей суженой скажем? Прости, мол, не уберегли девку? Нет уж, сиди дома, голубушка!

– Да пропади она, эта суженая, пропадом! – вскричала Беляна. – Никогда не видела её и видеть не хочу!

Кинувшись на постель, она мочила слезами подушку, а матушка Логода, присев рядом, печально и сокрушённо качала головой.

– Слышала б суженая твои слова – разбилось бы её сердце... Зачем ты так говоришь, дитятко? Избранница тебе Лаладой дана, а ты хочешь её променять на какую-то лоботряску желторотую? Сознавайся, к кому на свидание идти хотела? – Матушка Логода, хмурясь встревоженно, затормошила девушку, встряхнула за плечо. – А ну-ка, не запирайся!

Беляна сперва молчала, отворачивалась, но потом призналась:

– Неделька мне в душу запала... И я ей тоже люба – так она говорит.

– Хах! Неделька! – воскликнула матушка Логода негодующе. – Да у этой Недельки таких глупышек, как ты – больше, чем пальцев на обеих руках! Ей бы о работе лучше думать, а у неё одни девки на уме.

– Не говори худого про неё, матушка, Неделька хорошая, – глухо, с горечью молвила Беляна.

– У тебя суженая есть! – отрезала матушка.

– Да в том-то и беда, что я этой суженой знать не знаю! – не вытерпев, выплеснула девушка наболевшее. – Ни в лицо её не видывала, ни голоса не слыхивала – всё равно что неживая она!

– Ничего, скоро и увидишь, и услышишь, – гладя Беляну по голове, ласково молвила матушка. – И поймёшь, что лучше неё никого на свете нет. Так всегда бывает. А о Недельке и думать забудь! Не твори глупостей, о которых потом слёзно жалеть будешь.

На следующий день Беляна снова увиделась с кошкой-певуньей. Та, упершись в стену ладонями и поймав девушку в ловушку своих рук, спросила:

– Почто вчера не пришла, м-м? Я ждала ведь.

– Меня матушка не отпустила, – вздохнула Беляна. – Понимаешь, Неделюшка, у меня с самой колыбели суженая есть... Вот так вышло.

– Хм, суженая? – нахмурилась Неделька. – Это что же получается – ежели я с тобою... кхм! Ежели я тебя хоть пальцем трону... или не пальцем, – молодая кошка ухмыльнулась кривовато и многозначительно, – то твоя избранница мне потом накостыляет?

Руки Недельки разомкнулись, выпуская девушку, и голубоглазая холостячка стряхнула со своего плеча несуществующую соринку.

– Вот что, милая моя, – прищурившись, молвила она. – Ты уж прости, что я с тобою вольности допускала. Сама понимаешь – до брачного возраста ещё далече, а любви-то охота... Скрывать не стану, нравишься ты мне, но ничего, переживу как-нибудь. Чай, на тебе свет клином не сошёлся, много ещё на свете хороших девок, а главное – свободных! Мне неприятности с твоей суженой не нужны.

В груди Беляны разливалась горечь разочарования. Права была матушка Логода, а она, глупая, не хотела верить!

– А ты ещё и трусиха, – процедила она. – Как про суженую услыхала – так сразу в кусты...

– Не трусиха, а благоразумная. Что зазорного в том, что я не хочу ходить с битой мордой? – усмехнулась молодая кошка. И добавила, отвесив витиеватый поклон: – Ну, желаю счастья в грядущей семейной жизни! Совет да любовь!

Уже через пару дней Неделька обхаживала одну из ткачих – пышногрудую и конопатую, налитую жизненными соками девицу, а Беляне всё опостылело. И солнышко не грело, и небо ясное, весеннее, не радовало. Висело сердце в груди камнем, не желая ни жить, ни биться. Даже к новому туеску любимого мёда Беляна не притронулась. И ещё одна странность: сниться ей стали сны об оружии – сверкающий меч, воздетый к небу сильной и уверенной рукой...

– Что закручинилась, родная? Лаладина седмица уж совсем скоро, ждёт тебя встреча с суженой твоей! – утешали родительницы.

А девушке белый свет стал не мил. Когда город забурлил, наполнившись весельем, песнями и плясками, она даже из дома выходить не хотела, но матушка Логода заставила её принарядиться и за руку отвела на главную площадь. Там, в толчее и людском гомоне, за которым почти не слышно было писка дудочек и щёлканья трещоток, Беляна ощутила себя никому не нужной и потерянной...

– Иди, попляши с девушками, – подталкивала матушка.

Не шли ноги в пляс, повисли руки плетьми. Больше всего Беляне хотелось очутиться в своей девичьей спаленке, а там уже припасть к родной и мягкой вышитой подушечке, которая берегла её сны и впитывала слёзы. Сколько она их в себя приняла – не счесть.