– Ну, тебя-то в мужья точно никто не возьмёт! – Хохотнул Лик, но его никто не поддержал.
– А я и не пойду. – Вонк наклонился, взял в горсть перемешанную с пеплом землю. – Поздно мне куда-то идти. Я своё отжил. А вот молодым…
– Ты много сказал, Вонк, – Норк с силой воткнул копьё в землю, – но мы так и не поняли, кого ты поддерживаешь: меня или Хорка?
Вонк приподнял руку, раскрыл пятерню. Пепел вспорхнул, мягко осыпался к ногам охотников. Старик провёл грязной, узкой, костистой, покрытой синими жилками вен ладонью по морщинистому лицу, будто стирая с того печаль:
– Я, как и ты, вождь, тоже сомневаюсь в том, что Боги наказали Шарха за слова, которые тот сказал много дней назад. Если бы Боги хотели наказать Шарха за его лживый язык, они бы это сделали сразу. Но, считаю, что и Хорк прав. Если Боги захотят, они нас найдут и в пути, и у Большой воды. А в чужих, незнакомых краях, спрятаться намного труднее, нежели здесь, в родных пещерах. Здесь нам знаком каждый куст, каждый камень, каждое дерево. Я так думаю, племя Шарха погибло только потому, что они не знали о намерениях Богов. Шарх и не успел никого спрятать. Мы же, в отличие от Шарха, знаем о том, что Боги могут нас наказать. А потому, находимся в более выгодном положении, чем они. У нас есть хоть какая-то возможность, если не спрятаться самим, то хотя бы спрятать от гнева Богов детей и молодых охотников. Так мы действительно сможем сохранить племя. Таково моё слово.
– Мы никого не сможем спрятать. – Норк так сжал копьё, что побелели костяшки пальцев на руке. – Если бы у нас были новые пещеры, я бы с тобой согласился. Но Боги знают, где мы живём. И знают обо всех пещерах, что есть у нас, включая те, где мы храним скот. Все видели, как они заходили в них, когда их птица прилетала в последний раз. О норах Шарха Боги тоже знали. По тому, как они сожгли племя, я сразу догадался: Боги очень хорошо запомнили, где могут спрятаться Шарх и его люди. Мало того: думаю, Боги хорошо запомнили и то, где мы можем прятать наших детей. А это значит, мы должны сейчас, здесь решить: либо уходим к Большой воде, и те, кто дойдут, пусть даже если их останется мало, но они дойдут, и будут жить дальше. Либо мы остаёмся и ждём мести Богов, и тогда погибаем все. Все, потому что, нам негде спрятаться.
– Есть! – Непроизвольно вырвалось из груди Орайи.
Все вмиг обернулись к дочери вождя. Девочке стало не по себе от множества удивлённых глаз, скрестившихся на её маленькой фигурке.
– Что? – Брови отца в удивлении взметнулись. – Что ты сказала?
– Есть ещё одна пещера, о которой никто, кроме меня, не знает. – Орайя кивнула головой в сторону дальних скал и торопливо заговорила. – Я её нашла, до рождения Асии. – Самой младшей дочери вождя. – Она меньше нашей, и там будет тесно. Но, если стоя, мы все можем в ней спрятаться. И вход в неё совсем не видно ни со стороны реки, ни со стороны леса. Если мы будем в ней, Боги нас не найдут.
Год 2014-й, после Р.Х., Москва, конференция Ассоциации сторонников альтернативной истории (АСАИ).
– Начну с Чёрного моря. – Михайловский смахнул со лба пот и тут же продолжил доклад, боясь потерять нить повествования. – Потому, как данное море, каким мы его знаем, стало именно таким по причине большого цунами и Всемирного потопа, опять же, благодаря ледяной сфере, рухнувшей с небес, в силу определённых обстоятельств, о которых чуть позже. Итак, что собой представляет Чёрное море сегодня, и чем оно было до катастрофы? В 2001 году американская подводная экспедиция во главе с Робертом Валлардом (кстати, именно он нашёл затонувший «Титаник») просканировала дно Чёрного моря до глубины почти в две тысячи метров. И вот что она обнаружила. В первую очередь, так называемых жертв солёных вод, огромные мёртвые колонии пресноводных моллюсков. Многочисленные образцы, которые были подняты со дна моря, показали: биологическая катастрофа в данном месте оказалась просто колоссальной. Погибли пресноводные рыбы, водоросли, планктон, словом, всё, что могло обитать только в пресноводной среде. Тысячелетия понадобились на то, чтобы в новообразованном, с пониженным, в сравнении с океаном, процентом соли водном бассейне прижились средиземноморские виды морской флоры и фауны: дельфины, ставрида, кефаль и так далее, которые до того жили в более солёной среде. Кстати, – докладчик рванул верхнюю пуговицу рубашки: ему стало жарко, – почти такой же, только, обратный процесс, процесс выживания морских видов в пресноводной среде имеет место быть в озере Титикака. По данному озеру имеется две версии. Первая: геологи считают, будто Титикака некогда было одной составляющей с морским пространством, с океаном, и это, по их предположениям, происходило приблизительно сто миллионов лет назад. Такой вывод они сделали по окаменелым останкам морских животных, найденным на берегу озера. Вполне возможно, даже, скорее всего, сразу после зарождения Земли действительно так оно и было, и то подтверждают следы морского прибоя на склонах близлежащих гор. Однако, процесс формирования Земли продолжался очень долго, в результате чего, озеро отсоединилось от моря и превратилось в высокогорное пресноводное водохранилище, с множеством подземных источников. И это произошло также миллионы лет назад. А вот то, что в озере появились морские виды рыб и ракообразных, имеет совсем иную причину. Тут я сторонник большой приливной волны, цунами, которая и занесла жителей моря в пресноводную среду, где тем пришлось адаптироваться, аналогично пресноводным видам флоры и фауны, оказавшимся в точно таких же условиях, только в Чёрном море.
– Иначе говоря, – послышалась реплика, как понял Женька, с пятого ряда, – вы считаете, будто превращение пресноводного озера в Чёрное море и заселение пресноводного озера Титикака представителями морской флоры и фауны имеют одну и ту же причину? И эта причина – ледяной купол? Я правильно понял?
– В том числе и купол. – Уточнил Евгений.
– В таком случае, разрешите с вами не согласиться. – Незнакомец поднялся. Теперь Евгений смог его рассмотреть. Им оказался невысокого роста мужчина, лет сорока, худощавый, но не сухой, скорее, жилистый, с красивой окладистой короткой бородкой, которая придавала ему профессорский вид. В глазах мужчины искрилась хитринка, а в голосе звучала скорее заинтересованность, нежели желание посадить докладчика в лужу. Женька почувствовал: оппонента интересует выяснение истины, а не желание досадить оратору. С подобным Михайловский сталкивался впервые. Обычно на научных конференциях, на которых он присутствовал ранее, оппоненты превращались во врагов и были готовы глотки перегрызть друг другу, лишь бы доказать свою правоту. – Начну с того, что я тоже сторонник второй гипотезы. И полностью солидарен с вами в том плане, что именно большая приливная волна, невиданных размеров цунами, стала причиной в изменении флоры и фауны в озере Тикикака. Мало того, полностью согласен и с тем, что именно данное цунами, скажем так, подтолкнуло воды Атлантики, вдавило их в Средиземное море, а далее перекинуло морские потоки в будущие Чёрное и Азовское моря. Но, простите, причём здесь ледяной купол?
– Причина заключена в законе сообщающихся сосудов. – Моментально парировал Женька. Он ждал этот вопрос. – Один из законов гидростатики[5] гласит: в сообщающихся сосудах уровни однородной жидкости равны. Иначе говоря, они постоянно находятся на одном уровне. Самый яркий пример действия данного закона, примитивный строительный водяной уровень. Как только вы начинаете приподнимать один конец уровня, вода тут же реагирует и опускается ниже отметки уровня в том месте, где ваша рука поднимается и, одновременно, вода начинает подниматься на противоположном конце инструмента. Однако, само количество воды в уровне не изменяется. Теперь давайте представим Землю, как один большой, природный уровень. Мы знаем, на Земле имеется определённое количество воды. Мировой океан. Часть воды находится в жидком состоянии, часть – в твёрдом. Лёд. Ещё некоторая часть находится в третьем состоянии, в состоянии пара, который, при охлаждении, снова-таки, превращается в воду. Но, от того, в каком бы состоянии не находилась вся жидкость Земли, её процентное количество неизменно Оно всегда составляет сто процентов. Конечно, могут произойти некоторые серьёзные климатические изменения, к примеру, глобальное похолодание. В таком случае, в процентном соотношение от ста, некое количество воды замёрзнет значительно больше, нежели то было в предыдущий период времени. Лёд, в результате данной климатической катастрофы, станет в огромном количестве скапливаться на полюсах, образуя огромные ледяные шапки. В данном случае, уровень жидкого, я подчёркиваю, жидкого состояния Мирового океана начнёт падать. Понижаться. Или, к примеру, происходит то, что мы наблюдаем сегодня. Льды тают. Уровень, повторюсь, жидкого состояния Мирового океана повышается. Но, – Женька сделал паузу, – от этого процентная составляющая наличия жидкости на Земле не изменяется. Её как было сто процентов, так и остаётся сто процентов. Да, соглашусь, данный процент может измениться, но только в одну сторону: в сторону уменьшения. К примеру, выпарения воды в космическое пространство, в случае разрушения атмосферного слоя. Но, при наличии атмосферы, сто процентов жидкости на Земле никак не могут превратиться в сто два или в сто двадцать процентов. Лишним процентам неоткуда взяться ни на Земле, ни из-под Земли. Потому, как сто процентов – это вся вода на Земле, в любом из трёх состояний. Однако что мы наблюдаем после Всемирного потопа? Процентное количество Мирового Океана увеличилось на энное количество процентов. На сколько, не знаю. Но, думаю, это можно вычислить, опять же, отталкиваясь от найденных археологических находок. Встаёт вопрос: откуда взялись лишние проценты? Теперь аргументация моей гипотезы.
