хотел поговорить с мамой наедине. То, что она не хотела принимать ле-карства, серьёзно, и мне нужно исправить это. Тогда я покину это место. Смотаюсь отсюда к чёрту потому, что сейчас всё, чего я хотел, это смотреть на богом забы-тый белый частокол.
— Где Стил и Даллас? — спросил я Брента, пока он был в шаге от меня, на-правляясь к крыльцу.
— Э-э, — ответил он и оглянулся на Брея прежде, чем ответить. Я знаю этот взгляд. Что-то странное происходит. Чёрт. Я был далеко слишком долго. Что ещё мне нужно исправить, прежде чем можно будет уехать? — Э-э, наверное, в магази-не корма. Он заканчивается. Стил сказал, что поедет и купит немного. Конечно же, Даллас поехал с ним. Белого грузовика нет, — ответил Брент.
Он лгал. Его выдал тон.
— Ублюдок, ты плох в этом, — сказал Брей, качая головой и проходя мимо
нас.
Он сделал один шаг размером с два в направлении входной двери, будто по-скорее хотел уйти.
— Чего я не знаю? Потому что я уверен на все сто, что что-то упускаю, — сказал я, останавливаясь у лестницы и глядя то на гримасу Брента, напоминающую оленя в свете фар, то на крепкую спину Брея.
— Просто скажи ему, — сказал Брей, не оборачиваясь.
Брент ничего не говорил, и мы все стояли там некоторое время. Тишина бы-ла оглушительной.
— Если с кем-то из них что-то случилось, я должен знать, чёрт возьми, — сердитый рёв вышел из меня с выдохом.
Брей убрал свою руку с двери и посмотрел на меня. Смятения, которое я ви-дел на лице Брента, не было на лице его близнеца. Только раздражённый свирепый взгляд.
— С ними всё хорошо. Просто чертовски превосходно. Так что успокой-ся, — сказал он, переводя взгляд с меня на двор сзади.
видел, что он пытался контролировать себя. Ещё одна вещь, которая отли-чала его от Брента. Брент не терял контроль так быстро. Чёрт, да ты счастливчик, если смог вывести его. Но Брей… он был заряженной пушкой. Он бы мог легко вы-звериться на любого. Я вытаскивал его задницу из неприятностей больше раз, чем можно представить.
— Где они? — повторил я, глядя на Брея.
9
Эффи Вон Ашер
Брей даже не смотрел на меня. Мышцы его челюсти дёргались, когда он смотрел на пустой двор. Он обдумывал это, чем бы оно ни было. Я не хотел дальше ждать, но и не хотел, приехав домой, ввязаться в драку с братом, ещё даже не об-няв маму.
— Стил уже почти год встречается с Дикси, — сказал Брей спокойно, но предупреждение, которое я услышал в его голосе, не осталось без внимания.
Он защищает младшего брата. Но он был без понятия, от чего именно защи-щает его.
Казалось, что мой мир только что закружился, и я схватил перила рядом с собой, чтобы не упасть. Это неправда. Мне нужно хранить секрет, чтобы… защи-тить Дикси. Но это… блять.
не могу уничтожить её, но я не мог… это неправда, чёрт возьми. Я потерял всё. Я прошёл через ад и продолжаю делать это ежедневно. Каждый сон, в котором она появляется, напоминает мне, что никого другого не будет достаточно. Обман разрушил мою жизнь. Я не позволю ему разрушить жизнь Дикси, и я уверен, чёрт возьми, что не дам ему разрушить жизнь моего младшего брата.
— Не облажайся ради него. Он поклоняется тебе. Он сделает для тебя всё. Но он любит её. Не порти это ради него, — сказал Брей, глядя на меня.
Он не знал, о чём говорит. Никто из них не знал. Только я. Я не собирался сходить с ума из-за ревности. Я научился жить с ревностью, которая съедала меня заживо каждый раз, когда я думал о том, что кто-то прикасается к ней.
— Они уже… — я даже не мог выговорить это.
молчал, но хотел закричать от жестокости этого мира. Напряжённость в моей груди и бушующий пульс — это те эмоции, которые были хорошо мне знако-мы. Эмоции, которые мне не следовало испытывать. Мысль о том, что Дикси спит
кем-то ещё, рвала меня на части, но в то же время я проживал этот грёбаный кошмар на протяжении трёх долгих лет. Факт, что я не должен ревновать, неспра-ведлив и жесток. Меня должно тошнить. Меня должно пугать, что моё молчание привело к этому. Есть много чёртовых вещей, о которых я должен подумать, но всё, что витало в моей голове, — это Стил, прикасающийся к моей Дикси.
— Блядь! — прорычал я прежде, чем уйти во двор. Мне нужно отстраниться ото всех. Моё сердце так бешено билось, будто собиралось вырваться из груди. Ряд эмоций, проходящих через меня, отбивался в голове. — Твою мать!!! — закричал я, бросая сумку с мамиными лекарствами на землю и хватаясь за голову, дабы она не взорвалась.
Мои колени ослабли, и я позволил им подкоситься, положив локти на бёдра
схватив голову, пока боль простреливала меня. Боль, которую я пытался избе-гать. Мне нужно было уехать, чтобы спасти себя и её. Находиться здесь было слишком трудно. Но, чтобы спасти её от боли, которая будет преследовать меня
10
vk.com/fallen_too_far ЭББИ ГЛАЙНС / Сделай Последний Шаг
всю жизнь, я позволил своему брату свершить тот же ужасный грех. Я не защитил его. Чёрт, как я скажу ему об этом? Как я могу позволить ему стать такой же обо-лочкой человека, какой стал я.
— Ашер? — прозвучал громко и отчётливо голос мамы во дворе, и мои руки опустились, когда я посмотрел на неё.
Она стояла на крыльце с фартуком и руками на бёдрах. Измученное выраже-ние лица говорило, что она расстроена. Испачканный красными пятнами фартук напоминал мне о счастливых временах. Днях, когда стащить ягоду без ведома ма-мы, было единственной проблемой.
— Вы двое должны были сказать ему об этом, прежде чем он даже войдёт? Вы маленькие засранцы. Вы не видели моего мальчика с Рождества и тут же рас-страиваете его, — ругала мама Брея и Брента прежде, чем покачать головой и ука-зать на меня. — Ради бога, встань. Ты слишком взрослый, чтобы вести себя, как пятилетний мальчишка, впадающий в истерику. Подойди к маме и скажи мне, ка-кого чёрта ты привёз мне лекарства, о которых я не просила. Тем временем я при-готовлю пирог.
Она говорил тоном известным нам всем как «деловой».
— И вы двое, — сказала она, махая полотенцем в руках между двумя близ-нецами. — Вам должно быть стыдно. Так вещи не делаются.
встал, позволяя онемению выплеснуться из меня. Только так я мог пройти через это. Я принял решение три года назад, за которое сейчас поплатился мой младший брат. Чёрная дыра в моей груди, где когда-то было сердце, росла, пока я собирал сумку с лекарствами мамы. Не позволяя себе думать об этом, я вернулся
на крыльцо в её распростёртые объятия. Когда мама с её ростом пять футов семь дюймов2 крепко обняла меня, слёзы застлали мне глаза. Я не плакал с той ночи, ко-гда понял, что всё потерял. Или точнее, в ночь, когда понял, что это никогда не бы-ло моим. Но объятия мамы заставили меня сломаться.
