Адмирал Флетчер формально командовал ОС-17 и 16 и уже знал о бойне, которая произошла над японскими кораблями. Он все ещё имел достоверные сведения только о двух японских авианосцах, а в течение 5 часов от летающих лодок не поступило больше ни одного сообщения. Адмиралу так и не удалось до сих пор составить ясную картину разворачивающегося боя. В 11.20 он решил послать на северо-запад еще 10 из 17 пикирующих бомбардировщиков, которые держал в резерве все утро, а "Йорктаун" полным ходом уводить на восток.
В 11.45, после некоторой задержки, вызванной сменой боевого воздушного патруля, начали посадку истребители эскадрильи Тэча. Посадив самолет, комэск поспешил на флагманский мостик и доложил командующему, что японцы кажется повреждений не получили. Сколько авианосцев было всего он сказать не смог, но точно больше трёх. Еще рассказал, что против них были применено странное оружие, похожее на английские зенитные ракеты, но намного более точные. Флетчер решил посоветоваться с Спрюэнсом, находящегося с двумя авианосцами в 20 милях на юго-восток от них. 16 оперативное соединение тоже понесло огромные потери и резервных ударных машин не имеет, но с решением Флетчера - уходить, Спрюэнс не согласился, надо сначала связаться с Перл-Харбором. Пусть мол решает Нимиц.
В этот момент на "Йорктауне" прозвучал сигнал воздушной тревоги. С радарной станции доложили, что большое количество неизвестных самолетов приближаются с запада. В 12.02 стало понятно, что неизвестные самолеты уже в 30-ти милях от авианосца, а поскольку "Йорктаун" был первым на линии их движения, он и должен стать их целью. Эскадренные миноносцы охранения придвинулись ближе, крейсеры "Астория" и "Портленд" встали с правого борта, заняв позицию между авианосцем и надвигающейся атакой. "Йорктаун" повернул на юго-восток, подставив самолетам противника корму и увеличил скорость с 25 до 30,5 узлов.
Спрюэнс приказал крейсерам "Пенсакола" и "Винсенсенс" с двумя эсминцами идти на помощь 17-му оперативному соединению, но воздушному патрулю остаться прикрывать "Энтерпрайз" и "Хорнет". Так получилось, что 30-ти "Зеро" Мурата поначалу противодействовали всего 12 истребителей. А забытые четыре "Доунтлесса" продолжали сиротливо крутиться над "Йорктауном", они вообще ничего не знали о приближении японских самолетов. Когда сам Лесли начал заходить на посадку, то следовавший за ним лейтенант Хоммберг увидел, как командир эскадрильи получил запрещающую отмашку. Это удивило Хоммберга, потому что Лесли всегда садился с первой попытки. Хоммберг пошел на посадку сам и тоже получил отмашку. Недоумевая, лейтенант прошел близко вдоль левого борта авианосца, высунувшись из кабины, стараясь понять, что случилось. Неожиданно приборная доска взорвалась тысячами осколков - результат попадания снаряда авиационной пушки. Борт авианосца окутался дымками выстрелов зенитной артиллерии. Самолёт Хоммберга падал в воду, когда радио корабля передало на бомбардировщики запоздалое предупреждение: "Уходите - нас атакуют!"
Лейтенант Сигемацу вёл шестерку "Рей-сен" к вражескому авианосцу, высматривая самолёты противника. Около корабля крутились несколько, как он подумал, истребителей "противоторпедносного" патруля. Лейтенант приказал одному сетаю атаковать их, на самом деле это были неприкаянные "Доунтлессы" Макса Лесли. О своей ошибке Сегемацу так и не узнал, пока он рассматривал как его пилоты внизу расстреливают несчастных пикировщиков, сверху упали "Уайлдкэты" капитана 3 ранга Педерсона. Ведущий был сбит сразу, а ведомые, разделившись, отчаянно сражались за свою жизнь. Пикирующие бомбардировщики с "Хирю" остались не прикрытыми и потеряли пять машин в момент когда перестраивались для атаки. Правда остальных это не смутило, четыре бомбы ударили в полётную палубу "Йорктауна", скорость упала до 6 узлов и начался пожар. Но главное было сделано, торпедоносцы с "Кага" атаковали в идеальных условиях, если конечно не считать бешеного огня с эсминцев и крейсеров. Авианосец получил четыре торпеды, три в левый борт и одну в правый. В Коралловом море "Леди Лекс" хватило меньшего.
Капитан-лейтенант Мурата видел, что атакованный корабль, пылая от носа до кормы, остановился с заметным креном. Повторные атаки кажется не нужны, а вражеский истребительный патруль выбит полностью. Во всяком случае несколько оставшихся "Уайлдкэтов" серьёзной угрозы не составляют и на горизонте маячат ещё несколько целей. 18 пикирующих бомбардировщиков Тип-99-2 с "Сорю" и 12 морских бомбардировщиков Тип-97 с "Акаги" в сопровождении оставшихся истребителей полетели встречаться с CV-8"Хорнет". Рейд Дулиттла на Токио должен быть отомщен.
Грандиозный "Ямато" тяжело режет волну, с высокого мостика открывался вид на весь Объединённый флот, возвращающийся с победой из генерального сражения. "Цусима", или теперь правильнее говорить:-"Перл-Харбор"? Или теперь символом безоговорочной победы будет название "Мидуэй"? Собственно не важно, все это условности. Важно, что флот вышел из битвы не только без потерь, но значительно усилившись. Сейчас наверное это самый сильный флот в мире.
Главнокомандующий Объединённым флотом Исороку Ямамото испытывал сложные чувства, но в большей части пожалуй облегчение. Сражение было выиграно Флотом и только Флотом, без всякого участия Императорской Армии. Страхи Нагумо и его начальника штаба Кусака оказались беспочвенны, флотилия Z сыгравшая важную, если не ключевую роль, это тоже Флот. И не важно, что это флот сил самообороны Японии. Ямамото покосился влево, где стоял заместитель начальника штаба по радио-электрической борьбе, вице-адмирал Хироюки Изуми, наконец-то в нормальной форме, а не в этой своей легкомысленной рубашечке. М-да, появление Изуми с его кораблями в нужном месте и в нужное время ничем, кроме как божественным явлением обьяснить нельзя. Камикадзе да и только. "Чудо при Мидуэе". Пожалуй так это назовут потомки, конечно если узнают. Хотелось бы чтоб узнали, но ведь сам Ямамото сказал:-"Боюсь, мы разбудили спящего исполина, и его месть будет ужасной". По рассказам Изуми месть действительно будет ужасной, впрочем ничего невероятного командующий флотом не услышал. Он предполагал нечто подобное:-"Я умру на палубе "Нагато", и к этому времени Токио будет разбомблен три раза", маленькая Япония не сможет победить исполинские Соединенные Штаты. Рано или поздно индустриальная мощь гиганта раздавит кусающуюся блоху. Есть единственный выход - договориться. Договориться пока не поздно, договориться любой ценой, договориться пока не пришлось совершать общенациональное харакири. Но сказать "договориться" это совсем не то что сделать.
Возвращение победоносного флота в Японию стало всеобщим праздником. Каждой семье был выдан пакетик бобов и каждый ребёнок до 13 лет получил по леденцу. В музыкальной записи 22 июня коротковолновая радиостанция NHK передавала Пятую симфонию Бетховена, все время прерывавшуюся объявлениями: "Императорский флот победил!". Не стоит сомневаться в том, что и императорский флот, и само имя Ямамото в тот день обрели новое значение в умах общества. Люди слушала эти новости с крайним возбуждением и душевным волнением. То же относится и к большинству интеллектуалов; такие писатели, как Токуда Сусеи, Такамура Котаро, Мусанокодзи Санеацу, Нагайо Йосиро, Муро Сайсей, Ито Сизуо и Ито Сеи, - личности, считавшиеся более всего отдаленными от "ура-патриотов", - также выражали свои чувства словами, которые вовсе не обязательно диктуются приспособленчеством. Даже Император, подобно своему божественному деду, возжелал взойти на борт победоносных кораблей, дабы своим присутствием выразить благодарность и восхищение нации.
