Незаметно бросаю взгляд на Саске. Наконец-то мы закончили пристройку для моллюсков. Без помощи Кибы и Гаары это затянулось бы еще на пару недель… а так заняло всего лишь три дня.
- Вода супер! – громко хохотнув, Киба заглядывает в проем. – Долго вы будете тут торчать, господа фермеры?
С его каштановых волос стекают крупные струйки воды, синие шорты облепили крепкие ноги. Саске отворачивается, а я еще с минуту, чисто из любопытства смотрю, что изменилось с того момента, как в личной жизни друга появился Гаара. На самом деле вода уже должна быть прохладной, сезон заканчивается, но Кибе это ни по чем, даже мурашек нет…
Где-то за пределами пристройки звенит веселый смех Сабакуно, играющего с Кьюби и Акамару в пляжные догонялки. Учиха зло пинает меня в коленку, ревниво поглядывая исподлобья. Не идиот ли?
- Мы скоро. Надо только кое-что проверить.
Инузука усмехается и кивает. Жест Саске не остался незамеченным, я еще определенно получу выговор из разряда «какого хрена он считает, что ты можешь воспринимать меня как сексуальный интерес», только в более… грубой форме. Не объяснять же Кибе, что Саске принимает за сексуальный интерес все подряд. Все, что обладает телом, живое и неживое, смотрящее и лежащее, движимое и двигающееся…
Фанатик.
- Почему именно моллюски?.. – неожиданно спрашивает Учиха.
- Долго придумывал вопрос? Если я скажу, ты будешь ворчать.
- Так. Только вот не…
- Все в честь тебя, Жем-чу-жин-ка.
- Наруто!
Отсмеявшись, целую насупившегося Саске в шею.
- Между прочим, выращивание жемчуга – долгий и трудоемкий процесс. Порой он занимает пять, а то и десять лет. Устрицы очень нежные существа и на качество жемчужины может повлиять даже перепад температуры в два градуса. Тебе не кажется, что это символично?
- То есть?
Загадочно улыбаюсь. Учиха с подозрением щурится.
- А ты подумай. Хорошенько подумай.
- Хватить умничать.
- Сдаешься, слабак? Дело в том, что ты абсолютный моллюск, Саске. Ты моллюск всегда и везде. Чтобы родить истину, тебе требуется несколько лет!
Учиха передразнивает меня, корчась. «Бла-бла-бла».
Помолчав и еще разок осмотрев инкубатор, Саске снова проявляет любопытство:
- Сколько времени займет рост вот этих?
- Ну… не меньше года. Если использовать крупную искусственную заготовку, а я не хочу. Хочу настоящие жемчужины.
- И что, через три-четыре года у тебя получится ожерелье?
- Нет. Они разных видов, так что это будут просто разные жемчужины, разной формы, разного цвета, разного размера... Я уже поместил туда основы – специальные круглые бисеринки. Теперь клетки надо переворачивать раз в неделю, чтобы жемчужины были круглые. Конечно, вряд ли у меня получатся ханадамы, но интерес-то и не в этом…
- Ханадамы?
- Жемчужины высшего качества. Жем-чу…
- Так. Я не хочу больше слышать шутки о моем мимолетном сценическом образе, понял?
Со знанием дела киваю.
- Конечно, моя госпожа.
Все. Достал. Саске выкручивает мне руку и, игнорируя скулеж, тащит к берегу.
- Ну, прости! Ну, прости, ну, Саске!
Посмеиваясь, он силой затягивает меня себе на спину. Сжимает руки мертвой хваткой и заставляет повиснуть всем весом. А затем прямо так, в домашней одежде забегает в воду вместе с хохочущим мной.
С этого зрелища офигевают не только Гаара с Кибой – даже собаки замирают, забыв, что делали минуту назад. А я, насквозь мокрый и сразу замерзший, но почему-то до судорог счастливый, продолжаю виснуть на Учихе. Он плывет вперед, позволяя мне покататься, держась за его шею, и тихо отплевывается от попадающей в рот воды. Ежиные колючки, лежащие на плечах Саске, превращаются в красивые черные разводы и кольца. Это завораживает – я перестаю судорожно хихикать.
- Саске… я боюсь, мы не сможем прямо сейчас переплыть океан.
- Почему? – фыркает под водой.– Я готов. Ты что, нет?
- Нам нечего есть и пить.
- Ну, съешь мое плечо. Руки и ноги мне нужны, чтобы плыть.
Аккуратно прикусываю кожу около шеи, повыше, чтобы не нырять под воду.
- Ты невкусный…
- Тогда тебе придется ловить рыбу.
Саске огибает плавный полукруг, разворачиваясь обратно к берегу. Тишина... Спокойный пляж, частная территория – о большем нельзя и мечтать.
- На вкус как… устрица.
А я не рассчитал, что берег уже близко. Саске спихивает меня с себя и пинком загоняет в воду. Киба с Гаарой уже нежатся на солнышке, и только Акамару беспокоится о моей сохранности, бегая по краю берега туда-сюда с истеричным лаем. Хотя, наверное, он болеет за Саске.
- Напомни об этом еще раз, Узумаки!
Насквозь мокрый Учиха, конечно, то еще зрелище. Особенно прилипшая к торсу черная майка, которую так и хочется дернуть на себя. Порвать или просто стянуть через голову, заодно пропустив сквозь пальцы жесткие волосы...
Он дышит рвано, тяжело, раздраженно. Вот-вот психанет и сделает что-нибудь окончательно безумное.
Я не рискую встать. Просто краем глаза наблюдаю за тем, как движется под водой ткань моих шорт. И отчего-то отчетливо вспоминается наша беготня в «Каллапсо». И ссоры, и бесконечные магические поединки.
Когда я поднимаю глаза, Саске чутко улавливает перемену в настроении.
- Что?
- Хочется... чего-то.
Саске сперва недоуменно склоняет голову, а потом изумленно приподнимает брови. Понял.
Протягивает руку, решив помочь мне встать. Я хватаю протянутую ладонь и тяну его за собой, обратно. Осторожно оглядываюсь. На нас смотрят – Киба, хитро щурясь, Гаара насмешливо. Собаки растерянно.
Приходится на этой ноте закончить конфликт – все-таки, мы не одни.
- Потрясающе... – Киба тянет кальян, а потом задумчиво выпускает изо рта кривые колечки. В махровом халате и с голыми ногами он напоминает молодого наркобарона на отдыхе – развалился, расползся, растекся по стулу. Гаара пьет любимое пиво, свесившись с края подоконника почти наполовину. Я знаю, за ним ночное море и звезды в спокойных объятьях Нептуна. Открытое завораживающее небо. Осколки жизни, волшебство природы-владычицы. Что-то особенное, что тянет, держит невидимой хваткой.
Саске молча принимает сказанное. Да, потрясающе. После отличного рабочего дня, после веселой болтовни и шумных игр – покой, теплая ночь, и близкий человек под боком. Лучше быть не может.
Пиво, саке, вино, кальян, разомлевшие от тепла псы и тихая внимательная кошка в ногах Учихи. Мурлычет, стоит ему обратить на нее внимание.
Наверное, в Саске действительно что-то есть, если в него влюбляются животные. Я недалеко от них ушел и это что-то разглядел. Так ведь, получается?
- Будешь? – протягивает запотевшую бутылку пива. Напиток приятно отдает янтарем, а пальцы Саске снова напоминают мне насекомое, жадно удерживающее вкусняшку.
Беру и невзначай касаюсь его кожи – прикосновение-скольжение.
- Спасибо, – получается неподходяще, интимно. Благодарность за другую отдачу.
Инузука вдруг становится словоохотливым.
- Ну, как у вас вообще? Обжились, смотрю, балдеете. Планы есть? Вернуться не надумали?
Я открываю рот, чтобы сказать «нет», но Учиха опережает меня.
- Не знаю.
И переводит взгляд, пытаясь найти в моих глазах то же самое, что увидел на берегу.
То ли уверенность, то ли надежду. То ли желание. А вдруг?
А вдруг вернемся? Что тогда? Элифес, Синтагма – слово, болью въевшееся в вены, в плоть. Джирайя, Данзо, фокусы, страхи, прошлое. Ошибки.
Решения.
Сцена.
Я знаю, он видит в моих глазах только сцену. Больную зависимость от публики, адреналиновый экстаз, вплавившийся в наши души. Поэтому я быстро закрываю глаза и делаю глоток – не смотри. Мы решили не возвращаться.
Саске усмехается. В его усмешке ехидно-ядовитое: «Мы часто принимали Решения. Но когда придерживались их, а, Наруто?
Мы долго сидим так – под низкий голос Учихи, уверяющий Кибу, что нам нужно отдохнуть. Потом под пьяные песни Гаары о солнечных ежиках и лунных котах.
