- Йо, чува-а-ак. Давненько тебя не было слышно.

- Мы виделись на прошлых выходных, – чешу Кьюби за ухом, усевшись на ближайшую скамейку.

- Было время, когда ты целыми днями зависал со мной!

- Что поделать, личная жизнь.

- Бр-р-р, не напоминай. Как там этот ушлепок поживает?

- Жив-здоров-уныл-злодействует. Все как всегда.

Киба смеется в трубку и мое настроение заметно улучшается.

- Чего ты решил старого друга вспомнить?

- Да… какого-то идиота на улице встретил. Он многое о нас знает. Может быть, я просто давно с другими людьми не общался и мне теперь все кажутся идиотами?

- А Саске, мать твою, эрудит.

- Если он захочет, то заткнет тебя умными фразочками. Поверь, я пытался брыкаться – бесполезно. В этом он как в покере. Непобедим.

- Да, чувствую, пора вводить тяжелую артиллерию. Выберемся куда-нибудь?

- Давай завтра сгоняем в «Лист»? Вместе с Гаарой и Сакурой.

- Идет. Передавай Кьюби горячий испанский привет.

- Обязательно.

Киба сбрасывает первым. И как ему удается за считанные секунды разгонять тучи над моей головой?

Саске возвращается так поздно, что я умудряюсь уснуть на диване, дожидаясь его. Будит меня, как ни странно, мягкое прикосновение к лицу.

- Тебе пришлось спасать галактику? Чего так долго? – прижимаю теплую ладонь к щеке, но Саске не отвечает. Поднимаю глаза и сталкиваюсь с почти незнакомым, неоднозначным, немного растерянным взглядом.

- Прости, что задержался.

- В чем дело? Что сказал Джирайя?

Саске хмурится. Его ладонь на моем лице очень холодная. Как можно было замерзнуть в такой жаркий день?..

- Саске?

- Я не могу рассказать. Тебя это не касается.

- То, что касается тебя, цепляет и меня тоже. Завязывай темнить.

- Наруто, – в голос прорываются какие-то рычащие, злые нотки. Но рука все так же осторожно гладит мою щеку. Вообще, пора бы уже привыкнуть к учиховским противоречиям, но это трудно. Может быть, лет в сорок и привыкну… – пожалуйста, не лезь куда не надо. И если заметишь что-то странное, сразу рассказывай мне. Хорошо?

- Ты сам не хочешь ничего объяснять. А от меня требуешь. Это, между прочим, наглость.

Как-то сразу вспоминается таинственный придурок Дейдара. Встречу с ним стоит причислить к «странным» событиям за сегодняшний день?

- И когда я успел забыть, какой ты упертый баран? Хоть раз в жизни просто послушай, – Саске просит, но он все еще напряжен. Безумно хочется знать, что он так отчаянно пытается скрыть. Может быть, это как-то связано с новым фокусом? Если так, то Учиха точно ничего не расскажет.

А я уже привык соперничать во всем. Поэтому киваю, но благополучно умалчиваю о встрече с блондинистым стервецом. Око за око.

За время нашего сосуществования убежище Саске претерпело глобальные изменения. Мы сделали ремонт в большей части комнат, сменили некоторую мебель, и теперь интерьер являет собой гремучую смесь, как нельзя лучше характеризующую хозяев дома. Например, унылый серый диван отлично сочетается с ярким волокнистым оранжевым ковром и классическим стеклянным столиком. Под столиком обычно дрыхнет собака, но сейчас Кьюби отсутствует, видимо, пакостит где-то в другой части обиталища.

Чуть-чуть сменив позу, зло дергаю Саске за черную прядь. Он шипит, но смиренно принимает наказание. Мученик хренов.

- Твой день рождения безнадежно испорчен.

- Это срочное дело. Будем считать, что я никуда не отлучался.

- Да, конечно, – дергаю за прядь еще разок. Саске убирает ладонь и с силой пережимает мою руку в области запястья.

- Еще раз так сделаешь – пальцы сломаю.

- Боюсь-боюсь, – с легкой злостью разглядываю лицо Учихи. Саске касается моих пальцев губами, оставляя на коже невесомый поцелуй.

- Не злись. Я расскажу все потом, договорились?

- Почему не сейчас?

- Так надо. Поверь мне.

Опытным путем доказано, что у Саске индивидуальная логика, а значит все хуже, чем он хочет показать. Боюсь представить насколько.

- Джирайя говорил, что мы должны быть предельно осторожны. Ты уверен, что справишься в одиночку?

- Справлюсь. И тебя не впутаю.

- Ладно. Хорошо. Заметь, пожалуйста, что я снова верю тебе на слово. Что ты…

Учиха вовсю увлекается моими пальцами, слабо покусывая. Знает ведь, скотина такая, что стоит ему перевести разговор в другое русло, я мгновенно отвлекаюсь.

- Я надеюсь, ты удовлетворен моей благодарностью? – Саске нависает сверху, придавливая всем весом. Поерзав, поддеваю темную футболку и укладываю ладони на поясницу Учихи.

- Буду удовлетворен, если завтра ты пойдешь со мной и моими друзьями в «Лист», – от близости дыхание тут же сбивается, но я пытаюсь сосредоточиться на отчаянной миссии затащить Саске в клуб.

- Это жестоко. Я собирался посвятить время фокусу.

- У меня отличный учитель!

- Я составлю вам компанию, но ненадолго, идет?

- Это сколько?

- Десять минут.

- Какой же ты все-таки ублюдок.

- Ладно, двадцать.

Тихо смеюсь фокуснику в ухо. Он сжимает меня крепче. Как-то… отчаянно.

- Саске? В чем дело?

- Обнимаю тебя. Это плохо?

- Ты редко делаешь это так, словно в последний раз.

Слышу, как он сглатывает, и окончательно теряюсь.

- Эй… Учиха, завязывай с этим. Все хорошо? Верно? – высвободив руку, зарываюсь пальцами в его взъерошенные черные вихры. Иногда с Саске бывает очень тяжело – он в обычных условиях не отличается адекватностью мышления, а когда накручивает себя, так вообще проще сразу застрелиться, чем пытаться его понять. Такое ощущение, словно я живу с бесконечным ребусом, то и дело подкидывающим мне новые загадки.

С одной стороны, именно эта таинственность привлекает всех окружающих людей. Ну, помимо божественного запаха парфюма и броской вызывающей внешности.

С другой – Саске никого, кроме меня, не подпускает так близко, чтобы можно было увидеть истинное положение вещей.

Например, раздражение крайней степени может быть как ревностью, так и проявлением беспокойства. Только у Учихи вспышка ярости может быть похотливой. А спокойствие и невозмутимость – идеальной фальшью.

Иногда, чтобы просто понять его, мне надо приложить столько усилий, что любой другой давно бы сдался. Но я ведь Узумаки, мать вашу, Наруто!

Из всего, что произошло за последние пять минут, с точностью до десятого процента можно предположить, что Саске узнал что-то плохое как-то связанное со мной. Но вот только как?

- Ты не рассказывал мне о том, что случилось с твоими родными, – Саске неожиданно встает, оттолкнувшись рукой от спинки дивана. И достает виски из секретера. – Принесешь лед?

Ошарашенно кивнув, топаю на кухню. Эх… кухня-кухня… единственная комната, оставшаяся неприкосновенным святилищем Учихи.

Интересно, с чего это он завел эту волынку? Саске предпочитает не вспоминать о прошлом. Он не разговаривает об Итачи и никогда не задает вопросов о моих предках. Странно.

Возвращаюсь назад с заполненной формой для льда. Иллюзионист сосредоточенно разливает алкоголь, спрятанный для особого случая. Нет, я не спорю, сегодня особенный день. Но разве…

- Ты сейчас думаешь, с чего это я задал такой вопрос? Я ведь не люблю ворошить прошлое и все такое…

Чешу затылок.

- Ну, знаешь ли, я не привык к такому вниманию с твоей стороны.

Забрав у меня из рук лед, Саске шаманит над стаканами. Его ловкие движения как всегда завораживают.

- Хочешь сказать, я невнимателен?

- Иногда мне кажется, что я – мебель, – криво усмехнувшись, с ногами залезаю на диван. Учиха почему-то даже не бросается переодеваться в домашнее, как всегда это делает. Сидит в футболке и серых джинсах.

Виски оказывается в моих руках. Без вопросов. Пьем – и точка.

- Ты – моя любимая табуретка.

- Я надеялся хотя бы на кресло, ну да ладно, чего уж там, – погремев льдом в стакане, ставлю его на коленку и серьезно рассматриваю брюнета.