Это не я. Не моя боль, не мое тело, не мои проблемы, не моя жизнь.

Так легче и спокойнее ждать конца пытки.

- Как ты посмел влезть в наши дела… вызволить Кабуто? После всего… что я тебе рассказал, ты должен был забиться в самую глубокую нору и там… сгнить…

Значит, уже знает. Все знают. Вот и хорошо.

Мои хриплые судорожные крики мешаются со скулением Кьюби. Его настрой пугает – не дай бог бросится на Дейдару…

- Думаешь, пошел против системы? Думаешь, сохранил честь, сопляк?

Опять перед глазами пелена светлых волос Тсукури, насквозь пропахших сигаретным дымом. Он поднимает меня, меняет позу, так, чтобы буквально насадить сверху, уязвимо раскрыть, использовать вес.

- Только посмотри – тебе это нравится.

Мое тело реагирует только из-за вколотого вещества, это ясно как божий день. Ткнуть меня носом в сей факт, наверное, принципиально важно.

- Таким послушным ты мне нравишься намного больше, Наруто…

Укус. Снова его рука на шее, удерживает ремень, сжимает, душит.

В определенный момент я перестаю чувствовать что-либо, только на этот раз уже по-настоящему. Поэтому не чувствую, когда это заканчивается. Заканчивается же?

- А теперь… кульминация.

Я жду выстрела или чего-то такого. Последнего, желанного.

Но все оказывается хуже. В сотню… нет, в тысячу раз.

Дейдара возвращает на место свой пояс. Кивает мне с кривой ухмылочкой, отходит и что-то ищет в комнате.

- А вот и наш маленький друг.

Равномерные ленивые удары моего сердца в скоростном режиме набирают темп. Небольшая выемка в полке стараниями Тсукури разворочена – выглядит даже как-то жалко…

- Улыбнись в камеру, красавчик. Просто сногсшибательный кадр!

- Ты установил… камеры в моей квартире?

- Я установил жучок на твоей машине и GPS в телефоне. А это – лучше. Их установил Саске, чтобы следить за тобой. Понимаешь, что это значит?

Их установил Саске.

Он всегда наблюдал… за мной?

Приглядывал?..

- Эту чудную запись он увидит примерно через… – Дейдара сверяется с навигатором в телефоне. – Час. Пока доедет до дома, пока информация передастся на сервер…

Кое-как перевернувшись на спину, тру шею. Там, наверное, какой-то след должен быть…

- Я победил, Саске. Жаль, звук не передается, дивные были переливы. Да и, скорее всего, ты не досмотришь, – Тсукури усмехается в маленькую камеру наблюдения, после чего отбрасывает ее, как нечто заразное. – Наруто, мне надо от тебя еще кое-что. Сущая мелочь. Побудешь сыром в моей мышеловке?

Молчу. Я могу двигать языком, но зачем?

- В целом, игра стоила свеч, – рука где-то на моем лице. – Больше не увидимся.

Потом Тсукури намыливается уходить, а я нахожу силы выдавить:

- Не смей трогать собаку.

Кьюби, вопреки опасениям, бросается сразу ко мне и, взобравшись на кровать, тычется носом в щеку. Я это вижу – не чувствую.

Согнувшись в три погибели в голову приходит угнетающая мысль-цель: надо позвонить Учихе. Предупредить, чтобы не вздумал сюда заявиться…

Наверное, я слишком самонадеян. С пятой или шестой попытки получается упасть с постели на пол и там распластаться в позе трупа. Полчаса. Полчаса в недвижимости и уже знакомой, новой, обновленной Тишине.

А я не могу ненавидеть Саске. Когда смогу встать – убью, но убью из жалости, состояние аффекта тут ни при чем.

- Как можно быть… таким идиотом, У-чи-ха?

Эти мои первые после долгой паузы слова активируют Кьюби, припавшего рядом у плеча.

Камеры, значит.

Вот почему он позвонил сразу, как я сорвался? Вот как Саске узнал, что я был у него дома – на тумбе лежит то, что осталось от лягушонка…

Вот как...

Ну, наконец, хоть какие-то ощущения. Холод. Пол холодный. Нос Кьюби холодный.

И у меня есть руки.

Оттолкнувшись, приподнимаюсь над полом. Нет, встать нереально. Придется ползком… Ванная – мой пункт назначения уже в который раз.

Затаскиваю свое тело в душ и вялой рукой включаю ледяную воду. Хоть так. Хоть как-то. Надо прийти в себя…

Глаза закрываются.

Тишина.

- Наруто… Наруто!..

Больно. Господи, как же больно. И холодно.

- Давай же, давай… еще немного… ты слышишь меня?.. слышишь?..

К величайшему сожалению я не могу не слышать.

Больше нет слов, а я с удовольствием послушал бы его голос. Даже такой – надломанный, сиплый. Лучше наслушаться сейчас, пока я толком не могу двигаться. Да?

Интересно, это Дейдара не закрыл дверь, или у Саске ключи есть? Не удивлюсь.

Вздрагиваю и пробую сжать руку в кулак.

- Не двигайся…

Игнорирую просьбу. Руки Саске падают на предплечья, придавливая к кровати.

- Прошу тебя, не…

- Отпусти меня!

- Ты еще не пришел в себя!

- Отпусти!..

Снова осточертевшая борьба. Уступать никто не хочет, но я еще слишком слаб, чтобы эффективно ему противостоять.

- О… чем ты… вообще думаешь?! Возомнил… возомнил себя…

Горячие капли на щеке. Я чувствую их острее, чем гудение в мышцах, тяжесть или боль. У слез Саске потусторонняя власть над моим телом.

Фокусирую взгляд на силуэте, нависшем сверху. Рваные черные пряди-перья бросают на лицо густую тень, но она не достаточно плотная, чтобы спрятать глаза. Удивительно, какими они могут быть. И как через них выходят эмоции…

Ему в тысячи раз больней, чем мне. Так бывает, когда умирает часть души. Когда она горит, рассыпаясь углистыми осколками…

Киба был прав. Нельзя.

Так – нельзя.

Они капают снова и снова. От судорожно сжатых пальцев Саске передается дрожь, хотя он сам – статичный монумент, никаких движений. Только влажные ресницы иногда дергаются вниз.

Изломанный. Расколотый. Убитый. Я мог бы подобрать еще сотню слов, чтобы описать его вид случайному слушателю, только вот мне самому – плохо.

Он никогда не использовал их на полную катушку. Я думал, что у него нет слезных желез. Атрофировались, например. Может быть, бракованные или вообще сломались.

- Перестань. Саске… перестань…

Я ною следом за ним – хоть какой-то выход для переполняющих меня эмоций. Тишина с серьезным кивком отчаливает на другой берег, потому что сейчас не до нее. Она лишняя.

- Прости меня. Прости. Прости. Пожалуйста… Прости.

Всхлипнув, отворачиваюсь. Учиха утыкается лицом около моего уха и, не затыкаясь, просит прощения.

Как же я хочу его ударить. Так сильно, что зубы сводит от желания. И даже если бы я это сделал – он все равно не замолчал бы.

- Я виноват… я… никогда не смогу… ничего исправить… из-за меня… все… из-за…

- Да перестань… же ты.

Минуты. Долгие, тягучие минуты совместной истерии. Такое бывает. Я не знал… и лучше бы не знал никогда!

Его безумная хватка причиняет боль, хотя, казалось, куда уж больше? Сухие рыдания рвут мою душу даже не на клочки – расщепляют на молекулы, на атомы, на электроны и ионы…

Если после этого я не сойду с ума, то никогда не буду вспоминать. Даже перед смертью, которая сейчас кажется манной небесной. Я ошибся, мой личный ад – не Дейдара. Это Саске. Саске с изъеденным пустым сердцем, которое и бьется-то по инерции, не для него, а лишь бы.

Как же так? Почему пострадал я, а хуже все равно ему?

- Ты не умеешь любить… – шепчу. – Ты как любящая гильотина, Саске. Как не… обнимай – все равно останутся одни раны…

- Прости...

- О чем ты вообще думал?

- Думал о том, что ты будешь… мне мешать… – отвечает, слегка ослабив хватку. – Ты не дал бы мне сделать задуманное. Этого я не мог допустить.

- Поэтому лучше меня выпнуть, чем попросить помощи?

- Я… кругом… кругом просчитался.

- Вот уж правда…

Надо помолчать. Молча мы понимаем друг друга намного лучше, а словами невозможно объяснить всего...

- Я люблю тебя. Только тебя. Люблю.

Мог и не говорить вслух, идиот.

====== О вымерших существах ======

Где-то шумит аппаратура, звук приглушенный, гудящий и незнакомый. Из-за неудобной позы все затекло, левое плечо онемело. Двигаться невозможно. При вдохе в легких словно катается иголка – колет, царапает.