- Наркоты. Достанешь? – нарики вокруг оживляются на слово «наркота», пододвигаются ближе. Олег же спрашивает с горечью.

- Нет. Какая наркота? Ты в своем уме?.. – Слава начинает его отчитывать и замолкает на полуслове, понимая, что не в том положении. – Из-за чего ты вообще на иглу полез?

- Из-за тебя, - глухо отзывается Олег. Если до этого русому казалось, что все можно изменить, что-то сделать, исправить, отмотать время назад, то теперь эти слова догоняют его наконец. Из-за него. Значит, это он виноват. Только он виноват, что вовремя не заметил, не остановил, не спас, бросил.

- Олеж, - Слава беспомощно сидит на кровати. – Что мне делать-то теперь? – ему кажется, что он опоздал, где-то с чем-то не успел, и теперь ничего изменить нельзя.

- Влюбись, сука. Полюби меня так же, как я тебя, а потом страдай, - со злостью бросает Олег, словно это Слава виноват в его любви, и полностью закрывается в себе. Слава не может вытянуть из него ни слова и просто уходит, оставив апельсины. «Ты поешь».

Олег после его ухода некоторое время лежит, а потом вскакивает и несется к окну. Слава стоит на крыльце и курит, о чем-то задумавшись. В горле у Олега ком, он не знает, что и думать, что делать, куда бежать. Безумно хочется кольнуться, чтобы душевные муки оставили его. Один укол, одна затяжка травки, и он свободен. Олег возвращается к себе, чешет до изнеможения бинты на руках, заглядывает в пакет. Апельсины и шоколадка. Против воли берет и медленно чистит один, ни с кем не делится, потому что это только ему. Только его.

*

«Если это поможет ему, я сделаю», - думает Слава, направляясь домой. Если он просит ухаживать за ним, полюбить, то это не так страшно. Страшнее его состояние сейчас, и то, что он один. Совсем один в этой клетке для безнадежных нариков. Славе немного не по себе от своего решения, да что там, его колотит. Подумаешь – влюбиться в парня! Пара пустяков. Он внимательно смотрит на парней вокруг. Никто не кажется ему симпатичным, зато аппетитные девушки сразу притягивают взгляд. Невозможно! Он снова достает сигареты.

Но он же переспал с ним. И ему не было противно. Не было же? Значит он би? Внутри холодит от этой мысли. Славе не хочется быть би, ему вообще ничего не хочется, душа протестует, но стоит вспомнить лицо Олега, как он одергивает себя. Лучший друг важнее. Слава решает прийти завтра, принести еще чего-нибудь, попробовать растормошить его.

Если так посудить, Олег симпатичный. Он кажется Славе симпатичным, он всегда его таковым считал. И вообще он его брат, почти своя кровь, человек, без которого нельзя. Славе хочется напиться, чтобы не думать обо всем этом, что противоречит его природе. Он покупает в магазине еще водки, шоколадку и идет домой.

*

С утра Слава снова радует его своим присутствием. Олег старается не радоваться, старается подавить в себе это чувство. Психиатр попросил его попробовать найти в Славе отрицательные качества, но тот так мил, так обходителен, так внимателен, напускно-весел, что Олегу хочется выть от безысходности. Нельзя так травить его душу. Он ежечасно просит его уйти, почти молит, чтобы он смог забыть его, но Слава не уходит.

Он приходит теперь каждый день. Приносит пакет любимых вещей Олега, приносит одежду, книги, плеер с музыкой, свой, кровный отдает. Он говорит, рассказывает про универ, в который сейчас не ходит, а Олег слушает. Свою путягу он давно забросил. Олег смотрит на него, такого красивого и любимого, и душится рыданиями после его ухода. Желание уколоться все сильнее, однажды он пытается выяснить у старожилов, где здесь можно достать, но в последний момент передумывает. Боится, что Слава тогда не придет, ведь он умоляет его выздороветь.

Слава погружается в атмосферу наркодиспансера с ужасом и не понимает, как здесь можно жить. Больше всего ему хочется вытащить друга отсюда, чтобы он жил где-нибудь рядом и за ним можно было следить. Эта мысль появилась у него недавно, после того, как врачи сказали про попытку снова начать колоться. Зато укоренилась плотно, взрастая где-то внутри. Хочется беречь Олежу. Это странно и пугающе, но когда Олег на миг озаряется улыбкой при его приходе, а затем снова потухает, как-то неудобно и неприятно на душе.

Это все неправильно. Славу затягивает, он сидит все дольше, ему хочется-хочется-хочется непонятно чего. Врачи говорят, что выпишут его перед Новым Годом, то есть через несколько дней. Прямо в канун, потому что в это время они отпускают кого-нибудь. Олег знает об этом, но молчит, не говорит Славе, не подозревая, что тот в курсе и обдумывает какую-то мысль. Мысль неясная, пугающая, но очень-очень важная. Слава мучится ей, когда смотрит на Олега. Тот, казалось, идет на поправку, становится менее угрюмым, но все равно старается подавлять свои эмоции. Слава удивляется себе, как он не замечал всего этого в Олеге, как он мог быть настолько невнимательным, что упустил. Ему все кажется, что он в чем-то виноват перед Олегом, то ли в том, что не остановил, то ли в том, что не любил.

Олег смотрит на него преданно-преданно своими красивыми глазами. Слава замечает это, ему льстит и его пугает такое внимание. Он невольно сравнивает Олега с Ирой, с мягкой девушкой, которая предала его. А он, Слава, не предал ли Олега? А он, Слава, может ли… Слава не додумывает.

Ему страшно додумывать. Стереотипы общества плотно сидят в нем. Но он смотрит на блондина, который забивается в угол при его уходе, и ему хочется забрать его себе. Чтобы просто уберечь. Слава называет это так. Уберечь.

*

Олег стоит на крыльце наркодиспансера. В руках – пакет с немногочисленными вещами, на плечах – старое пальто. На улице настоящая зима – канун Нового Года, времени, когда хочется верить в чудеса. Олег ни во что не верит. Ему строго запретили возвращаться сюда, сказали, что в следующий раз бросят к старожилам, где он сторчится. Второй раз не прощают. Мент у входа смотрит на Олега подозрительно – еще бы, наркомана выпускают, это уже повод для беспокойства. Но у Олега больше не чешутся вены. Он перегорел. Он стоит и думает о том, что ему делать дальше в жизни. Новый Год – самое время подумать. Он просит у мента сигарету и под злобный взгляд закуривает, глядя на уходящий день. Что же делать? Слава сегодня не приходил, да и так сделал достаточно. Олег простил. Ему кажется, что если Слава сейчас исчезнет, он не пойдет колоться. Он просто свыкся с мыслью, что друг – это только друг. Зато он друг, он рядом. Правда мысль о том, что ему придется идти в свою пустую квартиру одному, скребется кошками на душе. Потому он не торопится, ему некуда торопиться.

Он выбрасывает сигарету в урну, поплотнее запахивается в пальто. Мерзнут руки, и он сует их в карманы, делает шаг по ступенькам, глядя вниз, чтобы позорно не скатиться. Его сшибает, заключает в объятья что-то снежное, большое.

- Олеж, я боялся, что опоздал, - быстро бормочет Слава. – Пошли, - он решительно хватает его за запястье, тащит вниз по ступеням к дороге, где стоит такси. Ничего не объясняет, но Олег просто рад, что он тут. Как друг, разумеется. Просто как друг. Олег убеждает себя в этом, психиатр сказал, что он идет на поправку. – Давай, выходи, - Слава выталкивает его из такси около своего дома, сам выходит следом. Они поднимаются по лестнице – русый впереди, за ним нелепый, с пакетом в руках и спортивных штанах Олег. – Проходи.

Здесь как-то по-новогоднему. Стоит елка, гирлянды, словно Слава специально для него украсил. Как нетипично для рационального русого.

- Раздевайся-раздевайся, - Слава суетится, нервничает, его терзает будущность. Он отбирает у друга пакет, проходит в одну из двух комнат. – Вот смотри, ты будешь жить здесь. Я тебе уже постелил, - показывает на кровать. Олег стоит, онемев от речей Славы. Жить здесь? Лучше убейте. Видеть друга 24 часа в сутки, страдать в два раза больше.

- Шутишь? – он щурится, смотрит злобно, из-под бровей. – Я сейчас из окна выброшусь. Ты… ты за что так жесток со мной?