— Я боялась, что ты не решишься, — шепнула она и отстранилась, то ли чтобы передохнуть, то ли чтобы поглядеть на него. — Я заметила тебя в первый же день занятий… — и уже сама поцеловала его с обжигающей страстью.
— Я люблю тебя, — прошептал он и подумал, что признание прозвучало немного с опозданием.
Следующий поцелуй длился так долго, что у Андрея «поплыла» голова. Наверное, то же самое произошло и с Данусей, во всяком случае, она прижалась к нему всем телом и обмякла.
— Идем… — она двинулась к лифту.
— Куда? Ты с ума сошла!
— Да, сошла. Я три месяца ждала этого вечера…
— А мама?
— Мама спит. Идем.
В постели Дануся оказалась нежной, податливой, опытной и нетерпеливой…
Когда Андрей с содроганием и с тихим стоном дал ей все, чего она ждала, Дануся долго еще лежала, не отпуская его, обвив длинными ногами его бедра, прижавшись к мускулистому телу, и шептала всякие глупости…
Рано утром тихонько открылась дверь, вошла мать Дануси.
Увидев в постели дочери мужчину, она, как в старинных водевилях, всплеснула руками, выдохнув «Ах!», и скрылась за дверью. Впрочем, ее растерянности хватило ровно на полминуты, потому что почти сразу же послышался ее голос:
— Дануся, пора вставать! Ты опоздаешь на занятия.
Дануся не могла не заметить, как смутился Андрей, как лицо его покрылось красными пятнами. Он еле слышно чертыхнулся. Тогда она стала извиняться и оправдываться, говоря, что мама обычно не входит в ее комнату, а только будит ее, включая на кухне на полную громкость радио. Но все это не имело никакого значения — обратного пути не было. Впрочем, в тот момент Андрей об этом не думал, он был просто смущен, и все.
… Не дожидаясь окончания университета, уже на третьем курсе они поженились, — Дануся сообщила, что ждет ребенка. Андрей был счастлив. А через две недели после свадьбы выяснилось, что она ошиблась, и никакой беременности на самом деле нет.
Андрей был настолько влюблен, что все эти женские игры вокруг женитьбы его не насторожили. Он даже не заметил их.
После защиты дипломов Аркадий Семенович сделал молодым царский подарок — дал деньги на создание отделения своей фирмы в Средневолжске. Организовать и раскрутить новое предприятие предстояло Андрею.
Он работал как вол, валился с ног от усталости, глушил кофе, читая по ночам учебники по экономике, оставляя на сон четыре часа, поминая недобрым словом оказавшееся ненужным журналистское образование.
Совладал. Поднялся. Встал на крепкие ноги, заслужив похвалу Аркадия Семеновича. Даже больше того, создал благотворительный фонд. Его возглавила после долгих отнекиваний его мать, оказавшаяся, к великому удивлению сына, властной и рачительной хозяйкой. Через несколько лет уговорил отца сесть и писать историю Средневолжска. Отец увлекся, ушел из университета, оставив своего заведующего кафедрой без критической оппозиции, стал ездить в Москву, в «Ленинку», в Петербург, в «Публичку», благо появилась финансовая возможность ночевать в гостинице. Отец не признавал компьютер — с его точки зрения, ничто не могло заменить радости погружения в книгу. А Андрей поймал себя на том, что завидует ему. Словом, жизнь налаживалась.
Не сразу, конечно, но постепенно начала беспокоить его Дануся.
Первым сигналом стал благотворительный фонд, который Андрей создавал для нее, и только когда она категорически отказалась заниматься им, сосватал туда мать. В то время он не обратил особого внимания на резоны, приводимые женой в свое оправдание. Мол, фонд требует непрестанного внимания, нужно ходить туда чуть ли не как на работу. Он удивился — что же в том плохого? Слава Богу, дома есть прислуга, которая и квартиру убирает, и продукты закупает, готовит, обстирывает, гладит. Детей нет, заботиться не о ком. Однако Дануся заявила, что в жизни слишком много интересного, чтобы тратить время, заседая в каком-то, пусть невероятно благородном, фонде.
— Хорошо, — согласился Андрей. — Выбери любое интересное дело и займись им. Я готов на любом этапе подключиться и помочь, когда тебе это потребуется.
Интересным оказался Париж, куда она привыкла, еще живя у дяди, летать, чтобы побегать по роскошным магазинам, посидеть вечером в одном из старых ресторанчиков и вернуться в Москву, а оттуда домой, в Средневолжск.
Затем его насторожило упорное нежелание жены родить ребенка.
Он мечтал иметь детей, не понимал, почему двое молодых, здоровых людей должны лишить себя этой радости и почему в вопросе, который касается обоих супругов, решение принимает одна Дануся.
С появлением современных противозачаточных средств проблема заводить или не заводить ребенка полностью перешла в руки женщин, во всяком случае в семьях с высоким достатком, позволяющим пользоваться лучшими импортными средствами. И снова в ответ на настойчивые просьбы мужа следовал тот же ответ:
— Зачем торопиться ограничивать свою жизнь одними пеленками, когда вокруг так много интересного? Успеется.
Как-то в раздражении Андрей не выдержал и назвал ее эгоисткой — ведь находит же она время и силы заниматься бессмысленной, так называемой дамской общественной деятельностью.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что успеется? Будешь дожидаться, когда тебе стукнет сорок лет? — в сердцах спросил он.
Она восприняла это как намек на то, что он на два года моложе ее, разрыдалась, устроила форменную истерику. В результате Андрею же пришлось просить у нее прощения.
Ее пресловутая общественная деятельность заключалась в периодических сборах дам «нашего круга», как она выражалась, то есть жен состоятельных людей, главным образом бизнесменов, банкиров. Они обсуждали и определяли, кому и как можно посодействовать через своих мужей, даже не вдаваясь толком в деловые и профессиональные качества опекаемого. Критерий у них был один — симпатия и благорасположенность к искателю. Некоторые жены иногда добивались результатов, но не Дануся — Андрей раз и навсегда отказался даже выслушивать тех, кому она пыталась протежировать.
Еще многое другое занимало беспечную красавицу. Но неизменно, так или иначе, это другое оказывалось на поверку очередным мероприятием в узком кругу богатых жен.
Дануся не то чтобы царила в своем дамском обществе, но была законодательницей моды, вкуса, чему способствовали и регулярные поездки в Париж, и престижное образование. Правда, по специальности она не работала ни одного дня, но сам факт наличия «корочек» журфака МГУ возвышал ее не только в собственных глазах, но и в мнении о ней окружающих дам.
С грехом пополам закончив отделение радио и телевидения, Дануся видела себя в мечтах на телеэкране, в программах главных каналов. Если бы она осталась в Москве, так оно, наверное, и случилось бы — для Аркадия Семеновича подобная проблема не представляла большой сложности. Только вот Андрей категорически отказался жить в Москве: более пяти поколений Бурлаковых корнями вросли в приволжские земли, беря свое начало в междуречье Мологи и Шексны, в славном городе Мологе, что как легендарный Китеж-град волею властьимущих ушел на дно рукотворного Рыбинского моря. Еще до Великой Отечественной войны многочисленную родню принудительно стали расселять по городам и весям Приволжья, а кого и просто выгоняли из собственных домов, которые предназначались на снос, чтобы очистить дно будущего водохранилища. Прадед и прабабка Андрея из бревен родного дома сколотили плот, погрузили детишек, домашний скарб и поплыли куда глаза глядят. Всего таких переселенцев из затапливаемых земель было 130 тысяч! И никто о них не заботился, если и обращались люди с вопросом «куда же нам податься?» к начальству, те лишь отвечали: «Переезжайте, куда желаете, хоть в Москву! Хотите, дом разбирайте, не хотите — сожжем». Только после войны один из сыновей переселенцев Бурлаковых обосновался в Средневолжске. Это был дед Андрея.
Ничего этого не стал рассказывать Андрей ни Данусе, ни Аркадию Семеновичу, который поначалу рассчитывал, что дочерняя фирма, на которую он щедро отвалил денег, обоснуется в Москве, и лишь заявил, что будет жить и работать только в Средневолжске.
