Особенностью политической организации ган и сангх было отсутствие наследственного правителя, обладающего единодержавной властью. Глава избирался и мог быть при определенных условиях смещен. В «Чиваравасту» рассказывается о том, что после смерти руководителя личчхавов на этот пост был избран Кханда, бывший сановник магадхского царя Бимбисары, проживавший в Вайшали. Когда же скончался и он, было внесено предложение назначить вместо него его сына, причем это мотивировалось не обычаем наследования, а заслугами умершего перед объединением. Судя по тексту, гана могла решить вопрос о главе и в отсутствие кандидата, лишь поставив его в известность о своем решении.
В «Махабхарате» (XII.81. 5) подчеркивается, что глава ганы являлся ее слугой, обязанным, как сказано в «Артхашастре» (XI.1), действовать в соответствии с интересами и намерениями всех других членов объединения. Видимо, он обладал только исполнительной властью. Постановления, согласно «Чиваравасту», издавались от лица ганы, хотя и с указанием имени ее руководителя, например: «Гана, возглавляемая Кхандой, приказывает следующее». Глава немонархических образований должен был, очевидно, принадлежать к кшатрийскому сословию, на что указывают конкретные факты, зафиксированные в источниках, и общий характер классовой структуры этих образований.
Под ганой понималось не только государство с особой формой правления, но и высший орган власти, который, судя по «Маджхима-никае» (I.230–231), обладает в своих странах такими полномочиями, что человек по его приказу может быть убит, наказан и изгнан. Именно гана принимала решения, выполнение которых считалось обязательным. «Чиваравасту» и «Махавасту» сообщают об издании ганой Вайшали ряда постановлений, в частности касающихся брака; с ней нужно было согласовывать все вопросы, связанные с порядком в стране. Даже глава личчхавов Синха без ее утверждения не мог выдать свою дочь за магадхского царя Бимбисару, ибо существовало положение, запрещавшее девушкам выходить замуж вне Вайшали. Гана разбирала, очевидно, не только государственные дела, но и дела отдельных граждан.
На собрании ее, своего рода народном собрании, могли присутствовать все полноправные, свободные жители. Из буддийских текстов мы узнаем об участии в ней помимо кшатриев также брахманов и вайшьев и об обсуждении ими там различных проблем.
Важным является вопрос о том, кто обладал фактической властью в республиках. Степень их демократичности определялась в немалой мере тем, кого представлял их верховный орган — народ или небольшую группу аристократии. Источники, которыми мы располагаем, позволяют предположить, что в одних республиканских государствах власть принадлежала народному собранию, в других — аристократическому совету. У личчхавов, например, собрание рассматривалось как высший законодательный орган. Правда, и здесь господствующую роль начинают играть кшатрии-раджи, составившие свой совет. Такую форму правления с известными оговорками можно охарактеризовать как переходную от демократической к аристократической. Государства же, где народные собрания во многом утрачивали свою роль и власть находилась уже в руках привилегированной прослойки кшатриев, правильней всего называть аристократическими республиками (шакьи). Остается недостаточно ясной связь собрания ганы с советом раджей, который, как говорилось, приобретал особое значение в аристократических республиках. Возможно, что обсуждение тех или иных вопросов проходило в гане, а окончательное решение принимал совет. В сангхагаре, где разбирались различные вопросы внутренней жизни и управления, по словам Буддхагхоши, заседали 500 кшатриев-раджей. Эта цифра, скорее традиционная, чем указывающая на действительное число членов совета, встречается во многих источниках и связана преимущественно с кшатриями-раджами шакьев. Он включал, очевидно, не всех кшатриев, а небольшую их часть, самых знатных и влиятельных.
Скудость материала не дает возможности в полной мере судить о системе управления в республиках. Однако факт существования штата государственных служащих не вызывает сомнений. Известно, например, о махаматрах и аматьях у маллов. Джатаки сохранили данные о многочисленной группе чиновников, ведавших казной, — «бхандагариков».
Благодаря комментарию Буддхагхоши до нас дошли некоторые сведения, касающиеся системы судопроизводства у личчхавов. Обвиняемый направлялся к специальным судебным чиновникам, призванным решать вопрос о его виновности. В случае признания таковым дело его передавалось на рассмотрение чиновникам более высокого ранга. Если и они не выносили оправдательного приговора, то к разбирательству привлекались высшие чиновники — «сутрадхары». Та же процедура повторялась и в следующих инстанциях, коими являлись «аттхакулака» (очевидно, совет восьми), сенапати, упараджа и раджа. Коль скоро и раджа (вероятно, глава ганы) считал обвиняемого виновным, последнего наказывали в соответствии с «павеникаттхака», своего рода «книгой традиций».
Трудно сказать, насколько точно описывал комментатор практику судебного дела у личчхавов: слишком сложной и многоступенчатой выглядит эта система, но общий демократизм и стремление избежать судебной ошибки согласуются со структурой политической организации. Сообщение Буддхагхоши о «книге традиций» указывает на довольно развитую систему судопроизводства и управления в целом.
Материалы о сословной организации в древнеиндийских республиках крайне немногочисленны, но все же удается проследить и в них деление общества на четыре варны — брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр. В отличие от монархии, где при фактическом господствующем положении военной знати за брахманами пусть формально, но признавалось сословное верховенство, здесь, как говорилось, высшую привилегированную группу полноправных жителей составляли кшатрии. Весьма примечательны в этой связи данные упоминавшегося уже комментария Патанджали (II.269).
Источники сообщают, что особым влиянием в сангхах пользовались кшатрии, носившие титул «раджа», который они получали после обряда посвящения. У личчхавов, например, был специальный водоем для совершения этого обряда, и кшатрии-раджи зорко следили за его неприкосновенностью. Согласно Панини (VI.2.34) и его комментаторам, лишь потомки определенных кшатрийских родов назывались «раджанья».
Свободные, не входившие в варну кшатриев, имели право присутствовать на заседаниях ганы, но, по-видимому, не могли быть избранными на руководящие посты. По свидетельству «Махабхараты» (XII.107.23), именно «главные» (мукхья, прадхана) обладали в гане наибольшей властью и решали самые важные дела. Только в их присутствии разрешалось произносить мантру (XII.107.24). Комментарий Буддхагхоши к «Дигха-никае» помогает установить, что «главными в гане» были представители кшатриев — раджи. В «Лалитавистаре» (I.21) говорится, что между последними шла борьба за этот титул и каждый старался заявить: «Я — раджа».
Статус брахманов в аристократических республиках был менее высок, чем в монархиях, хотя они и старались отстаивать свои традиционные привилегии. Как показывают материалы комментария Кашики, в сангхах лишь кшатрии (раджанья) носили отличный от других титул, а брахманы только в исключительных случаях (к сожалению, неизвестно в каких) могли получить его (II.217), т. е., вероятно, достичь равного с кшатриями положения. В «Дигха-никае» (III.1.9–16) содержится рассказ одного брахмана о посещении им ганы шакьев. Он жалуется Будде на недостаточно почтительное отношение тех к брахманам, несмотря на то что именно они, по мнению недовольного, — высшая варна, а все остальные — кшатрии, вайшьи и шудры — их слуги. Когда он был в Капилавасту и присутствовал в сангхагаре, шакьи не оказали ему должного уважения и даже не предложили места.
Многочисленные сообщения о вайшьях (торговцах, земледельцах) в ганах и сангхах позволяют сделать вывод, что им принадлежала довольно значительная роль. Об этом свидетельствует, например, факт участия их наряду с брахманами в собраниях ганы (Чивара-васту II.1.13–14). В монархиях в этот период вайшьи были почти отстранены от решения государственных вопросов.
