Государство Паллавов. Паллавы были второй могущественной династией Южной Индии, создавшей свое государство на развалинах Сатаваханской империи. Многие периоды их ранней истории неизвестны, о некоторых событиях имеются упоминания и надписях более поздних правителей. До сих пор остается нерешенным вопрос об их происхождении. Существует точка зрения об их генетической связи с парфянами (Pahlava индийских источников). Это противоречит ряду установленных данных, хотя многие исследователи связывают происхождение Паллавов с Северной Индией и считают, что на Юг они попали поздно^[1791]. Материалы эпиграфики и литературных сочинений показывают, что в конце II в. они уже, безусловно, находились в районе Канчи. Само имя «Паллавы» связано с названием вьющегося растения — очевидно, племенного тотема. Отражение местных южноиндийских традиций ученые прослеживают в текстах грамот паллавских правителей^[1792] (в частности, они написаны на южных вариантах брахми). Поэтому логично считать, что Паллавы происходили из Южной Индии, хотя, безусловно, и подвергались заметному влиянию Севера^[1793].

К периоду ранних Паллавов (III–VI вв.) относится ряд пракритских и санскритских надписей^[1794], причем последние появляются лишь во второй половине IV в., когда в результате расцвета империи Гупт усилилось влияние культурных традиций Северной Индии. В пракритских надписях упоминается г. Канчипурам, который был столицей государства при царе Скандавармане и его ближайших преемниках. В одной надписи Скандаварман назван наследником престола — ювараджей, что указывает на существование династии и при его предшественниках^[1795]. Его величают пышным именем, прославляют за совершение ашвамедхи, агништомы и других церемоний. Эти свидетельства могут рассматриваться как доказательство его приверженности традиционному брахманизму.

Границы империи первых паллавских правителей устанавливаются очень приблизительно. На севере они проходили по р. Кришне, на западе государство простиралось до Аравийского моря^[1796]. На основании дарственной надписи из Маидаволу, содержащей приказ Шиваскандавармана из Канчи провинциальному главе Андхры в Дханьякатаке^[1797], можно сделать вывод о подчинении Паллавам в тот период (примерно конец III в.) Икшваков. Аллахабадская надпись Самудрагупты рассказывает о столкновении Гупт с Вишнугуптой, который находился в Канчи и был, очевидно, одним из паллавских правителей. Некоторые ученые сомневаются в реальности того, что Самудрагупте удалось продвинуться до Канчи; было высказано предположение, что гуптский царь столкнулся с паллавской армией в другом месте^[1798]. В надписи упоминается и царь Уграсена из Палакки, который мог быть правителем побочной ветви Паллавской династии.

В санскритских эпиграфических документах встречаются имена многих паллавских царей, правивших в V–VI вв., но более точная датировка их царствования основывается на материалах палеографии и поэтому очень условна. Династия Паллавов просуществовала до начала IX в. и играла заметную роль в истории Южной Индии в средние века.

Икшваки. Эта династия сразу же после падения Сатаваханов утвердилась в Андхре. Основателем ее был, вероятно, царь Шантамула. При его сыне, царе Вирапурушадатте, Икшваки заключили брачные союзы с шакскими кшатрапами из Уджаяни и правителями Ванавасы (в районе современного Бомбея), что укрепило их позиции^[1799]. В этот период значительное распространение получает буддизм, о чем свидетельствуют многочисленные буддийские дарственные надписи, найденные в Нагарджуниконде и Амаравати^[1800]. Надписи периода Икшваков из Нагарджуниконды говорят и о приверженности правителей этой династии брахманизму. Один из них — Васитхипута Сири Чамтамула — прославляется в надписях за совершение таких обрядов, как агнихотра, агништома, ваджапея и ашвамедха^[1801]. Выше указывалось уже на столкновение Икшваков с Паллавами, закончившееся поранением первых.

В ряде районов Южной Индии в рассматриваемое время правили и другие династии (Кадамбы, Ганги). Политическая история их государств пока известна лишь фрагментарно.

Государства крайнего Юга. В областях крайнего Юга Индии существовали три крупных государства: Чера, Пандья и Чола, возникшие еще во второй половине I тысячелетия до н. э. Названия их упоминаются в эдиктах Ашоки. Маурьи поддерживали с ними дружеские отношения. После падения Маурийской империи связи Севера с крайним Югом, очевидно, были нарушены, и в североиндийских источниках данных об этих государствах почти нет. Однако раннетамильские литературные сочинения, античные источники и материалы археологии позволяют составить некоторое представление о бурных политических событиях и важных процессах социально-экономического и культурного развития, совершавшихся на Юге. Эти государства вступили в непосредственные торговые отношения с Западом, в том числе с Римом, основавшим на восточном побережье Южной Индии торговую факторию, и со странами Юго-Восточной Азии. О южноиндийских портах к этому времени знали далеко за пределами Индии.

Первые из дошедших до нас южноиндийских сочинений на местных языках связаны с так называемой эпохой санг. Тамильская традиция насчитывает три санги (литературных академий), но только последнюю, относимую к I–III вв. н. э., можно считать исторической. Правда, сама поэзия ничего не говорит о санге, но высокий уровень поэтического мастерства, отработанность техники стихосложения не подлежат сомнению. До нашего времени дошла поэзия, сосредоточенная впоследствии в двух собраниях: «Восемь антологий» и «Десять песен», а также грамматико-поэтический трактат «Толькапиям» (IV–V вв. н. э.). Примыкает к этой традиции и поэма V–VI вв. «Повесть о браслете» («Шилаппадигарам»).

Вследствие панегирической направленности ранней тамильской поэзии мир, нарисованный в ней, предстает в идеализированном виде, но она содержит обширную информацию о жизни тамильских царств того времени и потому до сих пор является основным источником исторических сведений. Конечно, систематическое изложение политической истории государств Черы, Чолы и Пандья на основе поэтических сборников — задача чрезвычайно трудная^[1802], но многие факты и события, упомянутые в поэзии, несомненно имели место в действительности. Равным образом сложно разработать и хронологию ранней истории этих государств. Единственным, пожалуй, убедительным фактом следует считать сообщение в «Повести о браслете» об одновременном правлении царя Черы Сенгуттувана и ланкийского царя Гаджабаху (II в. н. э.).

Из огромной массы свидетельств, содержащихся в раннетамильских литературных сочинениях, можно выделить некоторые факты, заслуживающие специального внимания историков. Прежде всего это упоминание о борьбе царя Черов Имаяварамбана Недунджерала Адана с яванами: царь пленил последних и не отпускал их до тех пор, пока они не заплатили ему богатый выкуп драгоценными камнями и изделиями ремесленников^[1803]. Данное сообщение, очевидно, демонстрирует напряженные отношения, сложившиеся между римскими торговцами и царем Черов.

Древнетамильская поэзия полна упоминаний о постоянном соперничестве государств Чера, Чола и Пандья, об их борьбе о более мелкими царствами или племенными объединениями. Например, царю Пари, прославленному поэтами за щедрость и благородство, пришлось защищать свои небольшие владения от нападения объединенных армий трех великих царей. Царь Черы Перумчералирумборей подавил сопротивление пастушеских племен во главе с Кажувулем^[1804]. Одной из наиболее крупных битв той эпохи была битва при Венни (недалеко от Танджавура). Здесь, согласно традиции, один из самых знаменитых тамильских царей — властитель Чолы Карикала, удачливый воин и умелый правитель, разбил армии одиннадцати царей, в том числе Пандьев и Черов.

Несмотря на то что тамильские правители постоянно боролись между собой, крупных территориальных захватов они, по-видимому, не осуществляли. Основными целями были получение добычи, подчинение своему влиянию соседей для взимания с них дани. Не последнюю роль играло и стремление того или иного царя продемонстрировать свою военную мощь, укрепить свою славу. Этому, кстати, способствовало и подчас непомерное возвеличение правителя поэтами-панегиристами; поэтому к некоторым фактам, ими упоминаемым, следует относиться с особой осторожностью. Так, представляется фантастическим описанный в «Повести о браслете» поход царя Черы Сенгуттувана к Гималаям и завоевание им северных царств. Лишь с появлением местной тамильской эпиграфики исследователь Южной Индии получает более надежный источник для восстановления ее политической истории.