- У нас нет другого пути. Эти люди… им нужна надежда. Они заслужили нормальную жизнь, а не это… существование. И как я им объясню, что нам нужно уходить невесть куда?
Анджей некоторое время помолчал. Свет они выключили, дабы не тратить просто так электроэнергию, и сейчас его бледное лицо казалось словно высеченным из мрамора. Такое усталое… и ставшее за столь короткий срок таким родным. Каэлестис, надеясь, что его действия не покажутся странными, протянул руку и погладил Анджея по щеке:
- Не стоит беспокоиться. В обители все мы будем в безопасности. Ведь не станет же Шевальер… - тут Каэлестис запнулся: он не мог решить, как ему теперь именовать учёного. Отцом? Как глупо. Но ведь, чисто технически, так оно и есть… Нет, пожалуй, не стоит думать о равнодушном, спокойном учёном в таком ключе.
- Почему ты уверен, что они примут нас? – поинтересовался Анджей, накрывая ладонь Каэла своей. – Мы для них – никто. Даже не люди. Им было всё равно, когда нас сотнями убивали, когда на войне погибали дети и женщины. С чего бы им вдруг сейчас согласиться оказывать нам помощь – какую бы то ни было?
Каэлестис задумчиво посмотрел на собеседника. Как же ему объяснить… Наконец, Совершенный вымолвил:
- Всё же, что бы ни случилось, я им нужен. Ведь им, скорее всего, не по силам синтезировать организм-симбионт без меня: одного источника, если та девушка такая же, как я, явно недостаточно, и…
- Какая девушка? – непонимающе уставился на Каэлестиса молодой пилот. Ах да… Он же понятия не имеет о том, при каких обстоятельствах Совершенный оказался так далеко от родного дома и что должно было произойти на следующие сутки. Каэл и сам не был уверен в том, что та девушка, с которой собирался сводить его Шевальер – такая же, как он. Но что-то подсказывало: так оно и есть, иначе бы вряд ли она, по словам Шевальера, совсем юная, оказалась среди учёных. Наверняка и её тоже используют как источник бессмертия. В душе закипало отвращение к Шевальеру и остальным: они использовали живых людей, как какие-то переносные инкубаторы с идеальными условиями для выращивания нужного для поддержки себя в идеальном состоянии организма. Вспомнились идеально симметричные, часто исправленные с помощью пластических операций лица всех тех, кто воспитывал его… Надо же, а ведь ему внушали, что такие люди – холодные, безукоризненно вежливые и равнодушные ко всему, что не затрагивает их личные интересы, - это идеал. Но как можно назвать идеалом тех, кто так спокойно распоряжается чужими жизнями, и…
- Какая девушка? – повторил Анджей, и задумавшийся Каэлестис, вздрогнув, вернулся к реальности. Продолжая гладить Анджея по щеке, Совершенный повёл плечами:
- Шевальер говорил, что я должен познакомиться с ней. Наверное, он хотел нас свести… Думаю, ему это казалось разумным ходом: когда пытаются вывести более сильную особь, всегда спаривают двух самых лучших кандидатов на роль родителей.
- И ты так спокойно об этом говоришь?! – Анджей вздрогнул. – Ты что, думаешь, он просто так отступит, разрешит тебе делать всё, что хочется? И та девушка… что, если он заставит тебя… быть с ней?
Голос черноволосого юноши казался лишь слегка взволнованным, но Каэлестис уже привык к тому, что Анджей старается не выражать негативные эмоции слишком ярко. Конечно, иногда и он может выйти из себя, но это редкость. Сейчас Каэлу хотелось успокоить Анджея, дать ему понять, что он не собирается и дальше подчиняться во всём подряд Шевальеру… Вот только как? Не найдя лучшего выхода, Каэлестис поцеловал вновь вздрогнувшего юношу. Этот поцелуй вышел не таким быстрым, как совсем недавнее соприкосновение губ: медленный, неторопливый, заставляющий разлиться по телу приятную истому. Совершенный едва касался рукой плеча Анджея, поглаживая его. На ощупь чувствуется лёгкая припухлость на коже: там, где была рана, остался некрасивый, вздувшийся рубец. Каэлестис, подчиняясь минутного порыву, стянул с Анджея куртку и, оголив раненое плечо, прижался к коже губами. Черноволосый юноша прерывисто выдохнул, зарываясь пальцами в волосы Каэла.
Совершенный и его возлюбленный молчали, наслаждаясь ласками друг друга и боясь случайным словом разрушить эту растущую с каждым мгновением жажду чужого тепла. Больше не было никаких слов – лишь полные тепла и желания показать свою любовь прикосновения. Лишь громкие вздохи на грани стонов, преисполненные огня, непривычно жаркое трение обнажённых тел, переплетение пальцев, и быстрые поцелуи, и затуманенные страстью глаза, и болезненно яркое наслаждение, какого никто из них никогда не испытывал прежде…
========== Нежеланный компромисс ==========
Солнце медленно скользило по горизонту: поднявшись у восточной границы небес, оно плыло всё выше и выше, чтобы в какой-то момент на мгновение оказаться словно бы в самом центре неба – и, покрасовавшись там, устало направиться к западу. Путь солнца бесконечен; их же путешествие постепенно подходило к концу.
Каэлестис смотрел на родные места, на уже восстановленный после бомбёжки комплекс, и не мог понять, почему не испытывает никаких приятных чувств от возвращения домой. Да, он вырос в обители Совершенных, но с большей охотой он вернулся бы сейчас в Пристанище – не в разорённое войной, а в то, каким оно было до той бомбёжки.
Он уже направлялся к дверям комплекса, когда те открылись. Каэлестис вздрогнул. Сейчас главным было не выдать своего знания о природе бессмертия Совершенных, не нахмуриться ненароком при виде холодно улыбающегося учёного. Тот, казалось, даже не удивился, увидев Каэлестиса, будто бы его «сын» не пропал без вести на столь долгое время, а просто ушёл на пару часов и теперь вернулся. Ренард Шевальер поправил очки и холодно поинтересовался:
- Кто все эти люди? И почему ты привёл их сюда?
Каэл склонил голову, чувствуя не прежнее отвращение, а странную робость. Однако, этот человек умел держать себя в руках. Видя смятение Совершенного, Шевальер как можно чётче проговорил:
- Нам нужно поговорить, и без свидетелей, Каэлестис. Пусть эти люди подождут здесь. А ты… иди за мной.
Ободряюще улыбнувшись молчаливым, неловко пытающимся отвести взгляд беженцам, Каэлестис направился за своим создателем. Ни один мускул не дрогнул в лице учёного при их встрече. Но вряд ли он лгал на той видеозаписи: глаза не умеют лгать, а Шевальер тогда смотрел на младенца с теплом во взоре. Может ли быть, что он просто не привык с кем-то возиться или выражать свои эмоции так, как это, наверное, должен делать настоящий отец?
Войдя в свой кабинет, Шевальер подошёл к окну:
- Итак, зачем они здесь? Ты полагаешь, что они достойны находиться в обители, среди Совершенных?
- Может, да, а может, и нет, - преодолевая страх, Каэлестис вскинул голову. – Но их дом уничтожен войной. Им некуда идти и, если они не останутся здесь, то погибнут.
- Вот как. И что с того?
Каэлестис передёрнулся. Как можно быть настолько равнодушным?! Нет, этот человек, похоже, просто забыл, что такое настоящие чувства. Вдохнув поглубже, Каэл снова заговорил:
- Из-за войны у них нет и не было возможности получить нормальное образование, но если бы они поселились здесь, то могли бы стать достойными Совершенства. Разве не за этим существует обитель?
