Шантия упрямо сжала губы: нет уж, никаких больше слёз! Вот ещё – позволять себе плакать из-за дурного сна. Варварам неведомо сочувствие, неведома жалость.
- Ты не вернёшься. Пойми уже.
В каждой сказке бывает такой человек, который пытается отговорить героя, сбить его с дороги. «Мудрец» твердит: горы и моря непреодолимы, леса непроходимы, непобедимы чудовищные звери и драконы. А меж тем на любом пути можно выстоять. Ведь Белая Дева бежала даже с небес, так отчего не сбежать из замка, крепко стоящего на земле? Когда станет теплее, когда разомкнутся льды… Главное – дожить, ведь нет ничего хуже, чем умереть зимой, когда лунная дорога сокрыта под толщей снега.
Кродор устало выдохнул и вновь опустился в успевшую остыть воду:
- Принеси мыло.
Конечно. Ему быстро надоедает оправдываться. Как и любое чудовище, он всегда считает себя невиновным – и ждёт, что по одному только желанию Шантия назовёт его не только жертвой, но и возлюбленным, и падёт безропотно в объятия, как безликая череда тех, что приходили в купальню до неё. Отдаёт приказы – и свято верит: их исполнят. И что-то в голосе дракона заставляло покорно подносить требуемое, покорно намыливать спутанные волосы, чтобы после хоть немного расчесать деревянным гребнем. Если, конечно, до того не придётся украсить досуг людского вождя более непристойными способами.
Мутно поблескивала стоячая вода, так не похожая на вольные морские волны. Её тоже посадили под замок, чтобы высвободить лишь тогда, когда пожелает потомок великанов. Им нравится чувствовать власть даже в такой малости. Шантия отвернулась – и посмотрела на обугленный кусок дерева, прислонённый к стене: им, наверное, перемешивали тлеющие угли в чашах. А ведь если поднять его сейчас, пока Кродор не смотрит, и опустить со всей силы на его затылок, он… нет, не умрёт, конечно. Но бессознательному человеку так легко захлебнуться! Однажды в детстве она сама едва не утонула – ударилась головой о камень и не могла всплыть. Говорили, будто бы под водой Шантия скрылась всего на мгновения, но казалось, прошла целая вечность.
Сама собою потянулась намыленная рука к деревяшке. Что-то блеснуло в мутной воде, и вдруг Шантия увидела в расходящейся ряби её – женщину-огонь из кошмаров. Рука разжалась; кусок мыла плюхнулся в воду. Врут, что от страха хочется кричать. На самом деле, когда боишься, хочется исчезнуть. Что это – искра пламени? Или зловредный дух?..
- Экая ты неуклюжая, - заворочался Кродор. Шантия наклонилась, норовя выловить скользкий брусок, но почти сразу пришлось позабыть о мыле: драконьи руки крепко ухватили талию и потянули к себя, и мокрая ткань плотно облепила тело…
А после она возвращалась, как и положено простой наложнице, в свою спальню: нет, не положено незаконной жене спать близ мужчины. Там, за узкими окнами, серебрилась луна, и грустно чирикала припозднившаяся птица. Наверное, отбилась от стаи и не сумела улететь туда, где теплее, и теперь пытается тщетно отогреться у человеческого огня…
Шантия слабо улыбнулась невидимой птице, луне, черноте ночи. И прошептала:
- Мы дождёмся весны.
========== Путь отчаяния. Глава X ==========
Забывается со временем и хорошее, и дурное; с возвращением короля позабыли о разногласиях подданные, и впиталась в землю кровь Гиндгарда. С огнём или без, варвары не стремились больше в море, и следовало бы радоваться – в безопасности ныне те братья и сёстры, что не покинули пределы островов, и до весны больше никто не пройдёт прежде срока по лунной дороге. Но откуда взять хоть долю счастья, если тщательно взлелеянную надежду всеми силами разбивала сладкоголосая сирена? Всё же повстречались они с Вениссой – повстречались в саду, где Шантия надеялась в столь холодные дни не встретить ни единой живой души. Она не хотела говорить: к чему вновь выслушивать злодейку, к чему бояться вновь поверить ей? А Венисса, как ни в чём ни бывало, присела рядом и с улыбкой шепнула:
- Слышала? Скоро прибудет Фьора, принцесса Витира.
Тогда ещё можно было промолчать, уйти, но речи сирены манили не меньше, чем её же прекрасные и смертоносные песни. Рыбёшка попалась в сеть – Шантия спросила:
- Зачем?
- А ты как думаешь? – и рассмеялась. – Настоящая принцесса – достойная невеста. Кродор пока не желает связывать судьбу с кем бы то ни было: из-за тебя. Но не беда: ведь он не единственный сын своего рода.
Уколола – и поспешила прочь, будто и в саду показалась с одной лишь целью. А может, и в самом деле явилась лишь затем, чтобы лишний раз отравить своей ложью?
- Почему ты меня ненавидишь?
Венисса смеялась тогда, словно услышала необычайно забавную и вместе с тем невыносимо глупую шутку. Но в золотых глазах, которым больше пошло бы быть серыми и холодными, как осенние небеса, не виделось и искорки смеха:
- Помнишь, девочка, ту сказку? Про девушку, полюбившую месяц? Ты была права: месяц забрал её к себе на небо, и она стала близ него звездой. Вот только сосчитай, сколько на небе звёзд, и хорошенько подумай, скольких он забирал до неё и скольких, затмивших её свет, после.
Она ушла, но осталась память – память о её словах.
Может статься, Венисса вновь солгала: чего бы ей стоила новая выдумка? С чего бы вдруг Киальду жениться прежде старшего брата? Наверное, думала Шантия, сирена выдаёт желаемое за действительное: даже если и прибудет иноземная принцесса, то лишь затем, чтобы стать женой дракона. Может, он даже отпустит всех пленниц – ведь к чему нужно великое множество наложниц, когда есть уже законная супруга, верность которой обязуешься хранить перед своими, пусть даже ложными, богами?
Нет, ты не вернёшься домой, повторял голос глубоко внутри. Не вернёшься. Не надейся.
- Не понимаешь?! Мы не выдержим ещё одной войны!
Шантия вздрогнула: когда погружаешься в воспоминания, забываешь порою о том, что мир вокруг не замирает с тобою вместе, а время всё так же движется вперёд, к желанной весне. Из-за стены кричал Кродор. Странно даже слышать из его уст: не выдержим войны. Разве не он прежде вёл потомков великанов на битву из одной лишь жажды крови? Любопытство – порок, но на сей раз удержаться не удалось: выскользнув в коридор, потерянная дочь островов прижалась ухом к двери.
- При чём здесь война? Я всего лишь хочу отправиться к морю. Там, где сливаются кипящие реки, сейчас нет льда, а мне по душе как охота, так и рыбалка.
- Киальд, не делай вид, что не понимаешь. Принцесса Фьора желает видеть тебя, а значит, ты не должен покидать замок.
Зажав рот рукой, Шантия продолжала слушать и гнала от себя мысль: нет, на сей раз Венисса не соврала. По крайней мере, в ближайшее время неизвестная принцесса, видевшаяся отчего-то похожей на клыкастое чудище, и в самом деле прибудет с визитом.
- Я обещаю вернуться к её приезду, - лениво бросил в ответ брат правителя. Так и виделось, как ходит он из стороны в сторону по комнате, порою глядя в потолок; неискренность в словах слышалась даже Шантии – что уж говорить о короле!
- Достойные мужи не клянутся без нужды. Особенно если знают, что клятву не исполнят.
Что-то упало: случайно ли? Слишком живо представилось, как там, за стеной, два брата готовы наброситься друг на друга, как в старых и довольно-таки кровавых песнях. Но битвы не последовало. Вместо неё – короткое:
- Я не хочу на ней жениться. Неужто так сложно найти причину для отказа?!
- Киальд. Ты понимаешь, что для нас отказ может закончиться… не самым лучшим образом?
- Готов первым пасть в битве против Витира. Но в жёны Фьору не возьму.
Шантия слушала – и невольно шевелилась там, в душе, уже почти павшая было надежда. Может ли так случиться, что дело всё вовсе не в принцессе, а… а…
- Любишь ты красивые слова, братец. Не прикончи ты одного из лучших моих стражей, я бы сомневался в том, что ты вообще мужчина.
- В Витире воспитывают дочерей подобно сыновьям. Именно потому, что я мужчина, я не желаю видеть на месте своей супруги мальчишку. Тебе не нужна война с Витирой – сам и женись.
