— Но ты же остался жив. Разве ты согласился бы, если бы знал все?

— Нет.

— Вот видишь. Ладно, уговорил. Добавим тебе еще двадцать процентов. Да, Толя?

— Нет, — сказал Павлов. — Он прав — дело не в деньгах.

Он достал из кармана свой пистолет.

— Ты что?! Левушка — понятно, самооборона. А замочишь актера, могут быть неприятности. Тебе это надо? — спросил Широков.

— Наплевать. — Павлов прицелился в Бежина.

Широков встал между ними.

— Если ты из-за жены, Иваныч, так с этой шлюхой можно и развестись, если она сама не помрет…

Павлов выстрелил. Широков с удивленным лицом медленно упал на пол. Бежин бросился на Павлова. Вторая пуля настигла его в прыжке.

Илзе очнулась на кушетке клиники.

— Где я?

Доктор у окна рассматривал на свет желтую жидкость в колбе.

Ощупав лицо, Илзе обнаружила, что на глазах ее нет очков.

— Я вижу без очков… Доктор, я так хорошо вижу! — Она сжала виски. — Но ничего не помню. Что со мной случилось? Доктор встряхнул колбу.

— Ничего страшного, вульгарный обморок. Все в порядке, ты беременна.

— Что?

— Чревата младенцем, как говорит поэт Розенбаум. Если его уже так можно назвать.

— Розенбаума? — спросила сестра.

— Младенца. Он еще совсем маленький, — объяснил доктор.

— Откуда вы знаете? — спросила Илзе. — Вы же не гинеколог.

— Необязательно быть гинекологом, чтобы определить беременность, — обиделся доктор. — Для этого не нужно даже быть врачом. — Доктор отхлебнул из колбы, закатил глаза, пошвыркал слюной, дегустируя жидкость.

Илзе обескуражено глядела на оригинальную диагностику.

— Сегодня из гинекологии прислали анализы, — успокоила сестра. — Они сейчас точно определяют. Четвертая неделя уже.

— Сиропу переборщил, — сказал доктор.

Он достал из белого медицинского шкафа спирт, разбавил напиток.

— Надо бы еще ванилину добавить.

Илзе села, вспомнив.

— Где он?

— Младенец? — удивился доктор. — Как где? В… — Он кашлянул. — Где и положено, в матке. Попросту — в лоне.

— Где Павлов? То есть, Бежин? — поправилась Илзе.

— А, покойник… — Доктор подумал. — Ушел. Заплевал всю мостовую клюквенным соком и ушел. Странные у вас, молодых забавы. Кино, снимаете, что ли?

— Кино. — Илзе надела туфли.

— Ты куда, Лизанька? — удивился доктор.

— Мне надо… — Она выбежала из кабинета.

— Токсикоз уже начался, — уважительно сказала сестра. — Блевать пошла.

Илзе стояла на коленях, засунув голову под ванну, и шарила вешалкой для полотенец, пока не нашла то, что искала — маленький патрон с позолоченной пулькой.

Обезоруженный Павлов был не страшен Бежину — он не умел драться. Но охранник и водитель бились профессионально. Бежин потерял много крови. Никому из четверых не удавалось завладеть пистолетом на полу. Охранник ударил его в раненное плечо, Бежин упал. Охранник поднял пистолет, направил на Бежина. Гулко прогремел выстрел. Охранник оглянулся. Водитель падал с простреленной головой. Охранник не успел удивиться, скошенный очередью. Послышался рокот электродвигателя, звон цепи. Из-под крыши в люльке кран-балки спускался Левко, вооруженный автоматом «UZI».

— Кажется, все заинтересованные лица собрались, — сказал он, глядя в сторону ворот.

В цех решительным шагом входила Илзе.

— Зачем ты пришла? — сказал Бежин.

— Любимая, я же просил тебя не приходить, — подыграл Павлов.

— Так-так. Я вижу, один из вас позарез хотел бы сейчас из удачливого бизнесмена превратиться в нищего актера. Логично — актер ничего мне не должен. Мне чужого не надо. — Левко обернулся к Илзе. — Может, вы, мадам, подскажете, кто из них ваш муж?

Илзе пригляделась.

— Пусть улыбнутся. У Павлова — золотой зуб.

— Боюсь, что им сейчас не до улыбок, — заметил Левко. — А я не конюх, в зубы заглядывать. Мы поступим так — если вы не признаетесь, кто из вас ее законный супруг, она умрет первой. — Левко направил автомат на Илзе.

Соперники молчали.

— Считаю до трех: раз, два…

Бежин подошел к Илзе.

— Я Павлов. Я ее муж.

Левко перевел автомат на него.

— Что ж, пусть будет так.

Сраженный короткой очередью Павлов упал. Он лежал с открытыми глазами и ртом, в котором тускло блестел золотой зуб.

— Он не читал классики, — сказал Левко. — Жертвует собой только тот, кто любит по-настоящему. Принцип царя Соломона.

Бежин обнял Илзе.

— Поцелуйтесь, — посоветовал Левко. — Горько!

Бежин с тревогой посмотрел на него.

— Хочу подарить вам немножко счастья, — объяснил Левко. — Неужели вы всерьез решили, что я сохраню вам жизнь?

— Вы обещали, — сказала Илзе.

— Вы мне нравитесь, — признался Левко. — И я не люблю лишних жертв. Но вы видели меня в лицо, а это может повредить службе. У меня еще так много работы… — Он взглянул на трупы, подошел к Бежину и приставил к груди ствол. — Не бойся. Когда пуля попадает точно в сердце, смерть наступает мгновенно.

Глухо прозвучал выстрел, Левко упал. Илзе вынула из простреленного кармана маленький пистолет.

— Я думала, что никогда не смогу этого сделать. Савинов встал, натянул штаны. — Здорово вы. Только долго. Я себе всю задницу отморозил на цементе. Я хотел помочь, но мне показалось, что если шевельнусь, кто-нибудь меня непременно застрелит. — Он со страхом окинул взглядом груду мертвых тел. — Да и что я могу сделать один?

— Ты правильно поступил, — одобрил Бежин. — Твое искусство еще нужно людям.

Бежин поцеловал Илзе.

— Я опять сломала вешалку, — сказала она.

— Я буду ее чинить, сколько понадобится, — сказал он.

— Твое плечо, — сказала она. — Тебе не будет больно?

— Нет, — сказал он. — Мне не будет больно.

Давали «Гамлета». Илзе, Бежин и Савинов сидели в директорской ложе. На сцене умирал актер:

— А дальше… Дальше… Дальше — тишина.

Зал разразился аплодисментами, на сцену полетели цветы. Исполнители выходили на поклоны — их не отпускали. Хлопали стоя. На глазах Бежина выступили слезы. Может его тронул спектакль, а может это были слезы горечи за роль, сыгранную не им. Савинов подошел к микрофону.

— Особую благодарность приносим нашему спонсору, настоящему меценату Андрею Алексеевичу Бежину!

Бежин поклонился. Зал вяло похлопал, но вдруг снова взорвался аплодисментами. Бежин оглянулся. Овации были адресованы вышедшей Гертруде-Юле.

За кулисами Юля подошла к Бежину.

— Ты бы, Андрюша, хоть бы на репетицию заглянул посмотреть. Кстати, завтра в два Владимир Юрьевич будет делать разбор. — Она посмотрела на Бежина с нежностью.

Илзе нахмурилась и погладила огромный живот.

— У тебя, кажется, с часу совещание в банке.

— Да, — согласился Бежин, — завтра я не смогу. Но я приду, когда будет время. Я обязательно приду.