— Очень больно? — Алин погладил его живот.

— Нет, — прошептал Ники, безумно поводя глазами, член его торчал и покачивался от плавных толчков альфы, из глаз катились слезы, прозрачные и крупные. И это было невыносимо, видеть его таким, плачущим и извивающимся под альфой. Алин склонился и взял у Ники в рот, вбирая его сладость и предоргазменную дрожь, только бы не смотреть.

— Блядь, что вы творите, — прохрипел альфа и подхватил Ники под задницу, натягивая на себя сильнее.

Тоже обкончался, понял Алин, высасывая Ники до капли.

Потом альфа вылизал его рот, одной рукой держа за волосы на затылке, а другой лаская между ног. Ники хныкал в сцепке, не в силах освободиться, пока не спадет узел. Более гадкого секса у Алина не было никогда в жизни. А Ники, похоже, понравилось, он только и говорил об альфе и огромном члене, как это прекрасно, чувствовать в себе такое громадное, распирающее… “Хватит”, — просил Алин, но Ники все равно не затыкался, каждое слово — как гвоздь в сердце.

Через два дня альфа подкараулил Алина в подъезде и шутливо прижал к перилам:

— Зайдешь ко мне? Кино посмотрим.

— Я не люблю такое, это Ники извращения нравятся.

— С твоим дружком все нормально как раз, извращенец здесь ты, — сказал альфа ему вслед.

Алин тогда не придал значения его словам. А через месяц его арестовали прямо в супермаркете, где он работал кассиром. Хорошо еще, что распространение подавителя не впаяли, пронесло каким-то чудом. Алина обвинили в фальсификации статуса, обследовали в тюремной клинике и выкинули в Нижний город. Ведь он оказался неполноценным омегой, не способным к продолжению рода. Демографическую службу он более не интересовал.

Про Ники ничего не удалось узнать. Наверное, его тоже арестовали по доносу добродушного соседа-альфы, решил тогда Алин, сидя на полу в одной из ночлежек Нижнего города. Он потерял Ники навсегда, но хотя бы в его снах они до сих пор были вместе.

И вот спустя два месяца объявляется Харт и говорит, что знает, где Ники, даже обещает что-то такое…

— Проснись, — Харт погладил сонного Алина по волосам. — Приехали.

Он не стал загонять машину в подземный гараж, бросил прямо перед подъездом.

— Какой этаж, — равнодушно спросил Алин, когда они вошли в здание.

— Сороковой. Город как на ладони, ты же любишь с высоты смотреть.

В лифте Алин ткнулся Харту в плечо:

— Это не я, это Ники любит. Ты же вытащишь его, правда?

— Конечно, — мягко ответил Харт и притиснул к себе Алина. — В крайнем случае, я смогу перекупить его.

Дома первым делом он включил повсюду свет:

— Нравится? Недавно переехал, кровать специально на троих заказывал.

— Красиво, — сказал Алин. — Как в том каталоге интерьеров, что мы с тобой смотрели.

— Оранжерея тоже есть, не очень большая правда, зато растения настоящие, — Харт подпихнул его к ванной и добавил: — Я тебя вымою и уложу спать.

Наконец-то Алин принадлежал ему по закону. Харт много раз входил в его податливое нутро, вылизывал дырку и снова вставлял. И совсем замучил его к утру, но ведь течному омеге это только на пользу. Алин тихонько спал на краю кровати, подтянув колени к груди. На черных простынях его тело казалось жемчужно-бледным, почти бескровным. “Вот закончится течка, не буду его трогать, если не захочет”, — пообещал себе Харт и поцеловал спящего омегу.

— Я хочу поехать с тобой за Ники, — упрямо повторил Алин за завтраком. Даже чашкой по столу стукнул, расплескав кофе. — Я же твой официальный партнер, меня пустят.

— Нет, — просто ответил Харт.

Вчера днем он соврал Алину. Ники уже был определен как его второй партнер, Харт просто тянул время, не хотел его забирать. Все надеялся в глубине души, что Алин не вспомнит о своем любовнике-омеге.

Харт запер Алина в апартаментах и уехал в Главное управление Демографической службы. Ники ждал в зале распределения, аккуратный и строгий, этакий образцовый послушный омега.

— Как дела, рыженький, — Харт шлепнул его по заднице и повел к выходу.

— Я так скучал, Харт, — Ники как-то жалко прижался к нему, как будто замерз.

— Алин тоже по тебе скучал.

Ники замолчал и сбился с шага, остановившись. Харт развернул его к себе лицом и заставил посмотреть в глаза:

— Алин не знает, кто на него донес. И я очень надеюсь, что не узнает. Ты все понял?

Ники закивал головой:

— Да-да, как скажешь, Харт.

— Вот и умница, — он поцеловал его и вывел на улицу. У них обязательно все будет хорошо, у всех троих.