Тот тоже явно волновался, на щеках его пятнами горел румянец, а глаза лихорадочно блестели.

— Не хочешь — вали обратно в постельку, я один схожу, — Герберт оттолкнул его и направился вниз по лестнице.

— Нет, я тоже, — догнал его Фридрих.

Палата у пидора была отдельная, а на тумбочке стояли цветы. Фридрих подумал, что ему никто никаких цветов или фруктов не принес. Мама бы обязательно принесла… Хотя брат еще лучше сделал — и сам остался и игрух натащил.

— За руки его держи сразу, как я одеяло сдерну, чтоб не дергался со сна, — прошептал Герберт.

Они подошли к кровати. Пидор был красивый, как итальянский актер. А еще он был взрослый, лет двадцать точно, а может, и все двадцать пять. Герберт показал на пальцах — три, два, один — и содрал с него одеяло. А Фридрих прижал его руки к постели. Пидор дернулся, просыпаясь, и открыл рот уже было.

— Тихо ты, — Герберт прижал к его лицу какую-то тряпку.

Фридрих пригляделся — это был носок.

Пидор что-то замычал, извиваясь, глаза его распахнулись и панически шарили по их лицам. Фридрих навис над ним, изо всех сил держа за руки, а Герберт прижал его коленом. Пидор жалобно заскулил. Он был не в пижаме, а в больничном халате с завязками на спине, и тот сбился наверх, обнажая голую мошонку и живот.

— Блядь, не дави ему на живот, не видишь что ли, он туда ранен, — зашипел Фридрих.

Герберт оглянулся на него с шалой улыбкой и убрал колено:

— Упс, случайно как-то вышло.

— Убить его нахуй хочешь, — продолжал злиться Фридрих.

Глаза пидора стали мокрыми от слез.

— Кончай на меня гнать, — тихо рявкнул Герберт. — А ты будешь молчать, или хочешь и дальше жевать носок? — обратился он к пидору.

Тот замотал головой, и Герберт отпустил его:

— Сейчас дашь нам в жопу, спокойно, без этой еботни твоей, и спи себе дальше. Понял?

— Герберт, ты что, зачем ты это делаешь, не надо, — зашептал пидор умоляюще.

— А он точно пидор, Герберт? — спросил Фридрих с сомнением. — Что-то он не сильно жаждет хуй в жопу, по-моему.

Пидор посмотрел на него:

— Не делай этого, парень, это же изнасилование, под статью попадешь…

— Что он такое пиздит, а, Герберт? — процедил Фридрих.

— Какое изнасилование еще? — Герберт положил пидору руку на живот. — Ты же сам этого хочешь, не так ли? Скажи об этом моему другу.

Он наклонился и зашептал что-то пидору на ухо.

— Да… сам… — тихо сказал пидор, выслушав Герберта.

И Фридрих его отпустил. А потом смотрел, как Герберт вытаскивает презерватив из кармана, спускает штаны и надрачивает себе, прежде чем его натянуть.

Больничный халат с завязками оказался очень удобным для этого самого. Он сам до лопаток задрался, когда Герберт пидора раком поставил.

— Смотри, Фридрих, какая жопа классная же, — Герберт шлепнул пидора по голой ягодице и ущипнул.

— Ага, — согласился Фридрих, его всего трясло.

Жопа была действительно классной — круглой и гладко выбритой.

Пидор застонал и страдальчески свел темные брови, когда Герберт ему засадил.

— Блядь, расслабься же, ну, — прошептал Герберт, гладя его по исчерченному свежими швами животу.

Пидор скомкал простынь и замотал головой.

Герберт кончил быстро и обернулся к Фридриху:

— Давай ты.

— Ага, — Фридрих сглотнул, принимая из его рук упаковку с презервативом.

Ему было страшно и еще немножко противно смотреть на блестящую в свете ночника дырку пидора, на его голые съежившиеся яички. Он натянул презерватив слишком резко, и тот порвался.

— Калека, — сказал Герберт, протягивая ему новый.

Пидор смотрел через плечо своими большими темными глазами и кривил губы.

Со второго раза все получилось, и Фридрих принялся впихивать член пидору в задницу, придерживая того за бедра. Сначала шло немного туго, а потом вдруг скользнуло с легкостью. В чужом теле было тепло и тесно, и гораздо лучше, чем в своем кулаке. Фридрих судорожно перевел дух и зажмурился, чтобы не видеть мужика под собой. Он представил свою одноклассницу, Монику, будто он тискает ее за сиськи и трахает на парте, задрав юбку. Та несколько раз давала уже ему пощупать себя за грудь, сквозь блузку, правда, но все равно классно было. Наверняка через пару месяцев и под юбку залезть бы удалось… Но с Моникой все потеряно уже, в новом городе придется разводить новую подружку с самого начала. Пидор в очередной раз сжал его своей задницей, и все тело Фридриха свело сладкой судорогой, даже показалось, что под веками вспыхнуло.

— Бля, — выдохнул он, отваливаясь. — Кайф какой.

— Пошли отсюда, — сказал Герберт.

Обратно они возвращались, особо не таясь.

— А у вас в школе есть девчонки, чтоб давали? — спросил Фридрих, выкинув загаженный презик в ближайшую помойку.

— Из старших вроде есть шалавы, — пожал плечами Герберт. — Моя не дает пока.

— Ясно, — зевнул Фридрих.

Спать хотелось просто зверски, и Фридрих отрубился, едва до кровати дополз.

А на следующий день за ними пришел отец и принес Фридриху одежду. Не ту, что на нем в поезде была, но все равно его — чемодан, видимо, нашли.

— Собирайтесь, — коротко сказал он и вышел.

— Что-то он не особо мне рад вроде, — сказал Фридрих, натягивая штаны.

— Да не парься, — ухмыльнулся Герберт, — он всегда такой, хуй поймешь, что хочет.

В коридоре отец остановился:

— Фридрих… Я хочу тебя познакомить с одним человеком. Это мой партнер. Брачный.

— Партнер? Мужик что ли? — опешил Фридрих и покосился на Герберта.

Тот с постным видом поднял брови.

— А ты не знал про меня? — вроде как удивился отец. — А… ну, ясно. Пойдем.

Фридрих потащился за ним, все пытаясь поймать взгляд брата, но тот нацепил наушники и пялился в потолок, насвистывая. Разозленный Фридрих стукнул его кулаком по плечу и получил в ответ в живот. Хорошо еще не с пострадавшей в аварии стороны.

— Так, — сказал отец, останавливаясь.

— Да мы шутим, пап, — заулыбался Герберт.

Дальше они пошли молча.

А потом отец запустил их в палату, и Фридрих обмер, узнав и комнату, и цветы, и пидора на кровати.

— Знакомьтесь, Алан, мой супруг, Фридрих, мой второй сын, — отец подошел к пидору… то есть, к Алану, и с улыбкой взял его за руку. — Алан пострадал в той же аварии, что и ты, Фридрих. Мы встречали тебя вместе.

— Приятно познакомиться, — выдавил Фридрих сквозь шум в голове.

Алан молчал, сведя брови в знакомой страдальческой гримасе.

— Как ты вообще, папочка, поправляешься? — сладко улыбнулся Герберт и взял Алана за вторую руку.

Тот вырвался.

— Не придуривайся, — нахмурился отец.

— Я… мне душно, я выйду, — пробормотал Фридрих и затравленно посмотрел на отца.

Отец кивнул, сжав губы.

В коридоре Фридрих со стоном прислонился к стене, пытаясь решить, как теперь быть.

— Переволновался? — глумливо произнес голос брата за его спиной.

— Ты! — взъярился Фридрих, хватая его за грудки. — Какого ты все это устроил?!

— Придержи коней, — холодно улыбнулся Герберт. — И не ссы, все под контролем.

— Под контролем? А если он скажет о нас отцу?

— И что? А я скажу, что он сам ко мне лез.

— А что… он лез? — Фридрих отпустил его, остывая.

— Да постоянно, — ухмыльнулся Герберт. — Лез и лез, пидор проклятый.

— Правда, что ли? — нахмурился Фридрих.