Внутри опять поднималась паника. “Это гроб. Мы умерли, но еще не понимаем…”

Родерик слегка повернул голову и поцеловал Ники в коленку.

— Мы не ценили, что имеем, и потеряли даже то малое, — сказал Ники. — У нас был дом, вода и пища, а здесь — как в могиле.

— Я тоже… тоже про это подумал.

Эта общность мыслей и чувств и раньше приводила Родерика в трепет. А теперь, сидя во тьме и ощущая руку Ники в своей, он вдруг со всей ясностью понял: это не просто любовь — они достигли высшей формы единения живых существ.

— Я люблю тебя, — сказал Родерик, и ощутил, как Ники прикасается к его лицу.

— Я тоже.

А потом вдруг раздался оглушительный вой, и в один миг стало светло. Бог приготовил Родерику последнее испытание и оставил его, устав, очевидно, от постоянного недоверия и недовольства. Свет был таким ярким, он проникал под веки и больно впивался в глаза, а от воя, казалось, в голове вот-вот что-то лопнет. Чудовище схватило Ники, Родерик не мог этого видеть, но почувствовал, как любимого вырвали из его рук.

Он остался в деревянном ящике один.

Прежде, когда Бог забирал одного из них для наказания, второй смиренно ждал его возвращения, надо было только покориться и не противиться, а еще усердно молиться.

Но укравшее Ники чудовище не было Богом. Очевидно, оно было дьяволом, про которого рассказывал преподобный, этаким творящим зло анти-Богом, живущим в расплавленном подземелье. Внутри у Родерика все похолодело: если их жестокий Бог считается добрым, то каков же тогда этот самый дьявол.

— Кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним, — пробормотал преподобный, подтверждая его страшную догадку.

Теперь это действительно было похоже на смерть. Ники не было, ничего не было, Родерик сидел и смотрел перед собой, разглядывая гладкие доски ящика, пока глаза его не привыкли к свету и не перестали слезиться.

— Надо попробовать вылезти отсюда, — вдруг сказал Михаил.

И тогда Родерик поднял голову и посмотрел вверх. Да, надо выбраться и найти Ники, даже если придется сразиться с дьяволом. Даже если Бог оставил его…

***

Ники отчаянно бился в пасти того самого чудовища, только ставшего раза в три больше и гораздо ужаснее — теперь он уже совсем не походил на левретта. Бог отдал его на растерзание и жертву, и сопротивляться было, наверное, бесполезно. Но он все продолжал надеяться на спасение, ведь не перекусило его чудовище огромной пастью, хотя могло, Провидение берегло для чего-то его жизнь…

А потом чудовище вдруг выронило его, напоследок оцарапав бок. Ники покатился по полу, мир вертелся и искажался вокруг него.

Комната. Подвальное помещение, заставленное подозрительными самодельными приборами, в которых дрожала тонкая энергия. Незаконная магическая лаборатория, понял Никрам, вскакивая на ноги, и увидел большой террарий посреди помещения. И мага рядом — бледного широкоплечего мужика средних лет. Второе сословие, редковатые бесцветные пряди зализаны назад, стеклянно блестящие глаза, тонкий рот, шрам на левой скуле в форме руны “водолей” и ожог магического происхождения на шее. В руках зажаты медные инструменты для чистки террария.

В углу лаял крошечный левретт.

Маг отшвырнул свои совки, вытянул из пояса потрескивающую голубыми искрами струну и ухмыльнулся.

И Никрам пошел навстречу, увернулся от свистящего удара струной, разбил магу нос и обжегся о струну. Они покатились по по полу, маг был очень сильный, какими часто бывают маньяки. А потом Никрам сломал ему руку и наконец смог скрутить.

— Вы арестованы за преступную магическую деятельность, — сказал Никрам и по привычке хотел было уже зачитать ему права, но в этот момент его взгляд упал на ящик из-под яблок, стоявший на полу. Одна из досок ящика была сломана, и в пролом, слепо оглядываясь и явно их не видя, вылезали маленькие голые человечки.

И тогда настоящее и недавнее прошлое с тихим щелчком совместились в сознании Никрама. Месяцы, проведенные в беспамятстве другого мира встали на свое место в четкой линии его остальной жизни.

— Ну, здравствуй, бог, — сказал он и связал мага его же собственным балахоном, нарочито резким движением вывихнув ему плечо и на целой руке.

Падший бог рычал и злобно ругался, но Никрам, почти его не слыша, подошел к осторожно перебирающимся через раскатившиеся колбы человечкам.

И поднял самого первого из них, прекрасного, как статуэтка.

— Родерик, — прошептал он, разглядывая своего любимого… бывшего любимого, ведь их незаконная любовь могла существовать лишь в другом мире. В мире вот этого большого, заполненного водой и грязью террария, стоявшего посреди лаборатории. А здесь и сейчас они были лишь товарищами. Поручик-экспедитор Родерик Хоггарт и капитан-экспедитор Никрам Рейнхард, офицеры, безупречные в быту и службе.

Родерик вцепился крошечными руками в его палец, задрал совершенное личико и взглянул на него, не видя. Очевидно, ритуал уменьшения перемещал людей словно бы в другое магическое измерение. Никрам помнил, какими искаженными и сияющими были длани их бога, как терялось в светлом тумане остальное его тело. И каким необычным выглядел неуменьшенный левретт — словно состоящий из стозевной плывущей пасти. Только насекомые оставались такими же, хоть и казались огромными.

Никрам на мгновение прикрыл глаза и осторожно прижал Родерика к щеке, погладив на прощанье по спине и маленькой круглой заднице.

А потом отошел к мерцающей границе магического круга, опустил на нее Родерика и слегка подтолкнул наружу.

И тело Родерка вспыхнуло и исказилось, а в следующее мгновение он вскочил на ноги, бешено оглядываясь.

— Ники, ты жив, — Родерик стиснул его за плечо, взгляд его скользнул по заливающемуся визгом левретту, по хрипло дышащему магу и остановился на человечках, жмущихся друг другу: — Надо их тоже увеличить.

— Подождем немного, пусть наши исследователи увидят, — криво улыбнулся Никрам, прикосновение Родерика смутило его, обдав живот жаром и заставив приподняться член.

— Хорошо, — Родерик направился к магу, по пути погладив Никрама между ног в привычной и мимолетной ласке.

— Не надо, — хрипло выдохнул Никрам и поймал его за запястье. — Не надо, это аморально.

Родерик резко обернулся, синие глаза его распахнулись и тут же сощурились:

— Вот как. Прошу прощения, капитан Рейнхард.

Никрам принужденно улыбнулся, чувствуя болезненную пустоту в груди:

— Полагаю, поручик, мы пережили вместе достаточно, чтобы позволить себе некоторую фамильярность.

— Некоторую? — бледно усмехнулся Родерик. — Вы предлагаете обращаться к вам по имени, Никрам?

— И возможно даже на ты. Если вы не против, Родерик.

— Почту за честь, — слегка наклонил голову Родерик.

Они собрали своих бывших товарищей по террарию и посадили их в большой чан, насыпав в тарелку угощение и поставив миску свежей воды.

— Смотри, как они счастливы и благодарны, — сказал Родерик, гладя их пальцем по головам. Человечки молитвенно тянули к нему руки и что-то по-птичьи щебетали.

— Как легко быть добрым богом после злого, Родерик, — откликнулся Никрам, подняв взгляд от бумаг на столе мага.

— Что там у тебя? — Родерик заглянул ему через плечо.

— Дневник наблюдений нашего бога, — усмехнулся Никрам и аккуратно вырвал пару страничек для уничтожения.