Херассе, что в мире творится!
-- Зачем?
Девушка качнула головой:
-- Умастить их кровью своих божков и духов.
-- Думаешь, смогут?
Гнейзенау грустно усмехается:
-- Эти -- вполне. Не умением, так мясом завалят.
-- Что ж за мутанты такие?
-- У вас, в Империи, в начале века их идейных родителей называли тряпкоголовыми, за то, что...
-- Не нужно пояснять, Грейс, я прекрасно понимаю этимологию слова. Значит, заразу не полностью выжгли...
-- Такое из головы никакими гуманными подходами не выбить, Никки.
-- Если не выбивается, то надо избавить их от голов. Только декапитация, только хардкор!
-- Заметь, -- улыбнулась девушка, -- не я это сказала.
Я фыркнул, вытянулся рядом с аватарой:
-- Глупо это и до омерзения шаблонно -- считать, что, раз ты немка и воплощение корабля времён Второй мировой, то нацизм и мания к тотальному геноциду априори должны быть у тебя в крови.
-- Спасибо, -- и, мягко втиснувшись под бочок, Грейс с осторожностью, словно боясь, что рассержусь и оттолкну, положила голову на грудь.
Не оттолкнул. Незачем.
-- Но о звёздах... -- девушка робко попробовала вернуться к теме. Явно политика и прочая грязь человеческая ей не по душе.
-- Доживём, Грейс, доживём. Чувствую я, что с нашей новой биологией пара-тройка столетий жизни -- далеко не предел.
А Гнейзенау мне не ответила. Бережно, но цепко обхватив меня за талию, девушка спала. Она сладко и почти бесшумно посапывала, а запах, идущий от её волос, неизменные корица и мандарин, убаюкивал, очищал мозг от мыслей, ненавязчиво подталкивал ко сну...
***
Перед глазами разворачивались странные, совершенно непонятные картины: огромные туманности, зияющие полнейшей пустотой черовточин... И движущаяся тьма, пожирающая свет... И чёрные тела множества форм, переплетающиеся в неторопливо и страшно надвигающемся клубке... И там, где они проходят, не остаётся ничего, только пустота, настоящий вакуум, объёмы пространства, начисто лишённые совершенно всех следов материи... И странное отчаяние, сменяющееся отчаянной безбашенностью и азартом -- уйти нельзя, чтобы не показать дорогу, уйти нельзя, чтобы не подпустить к ресурсам, а значит, остаётся только одно -- биться до конца, драться так, чтобы окрестности данной звезды стали общей могилой... Могилой, из которой никому не по силам уйти... И я знаю, что это легко выполнить. Выполнить, обрекая Всех-тех-кто-Я... И никто не хочет уходить, хотя все дороги открыты и есть ещё маршруты, по которым мелочь может проскочить незамеченной... А сплошная волна эта накатывает, давит ментальным давлением, трясёт не то в агонии, не то в экстазе мордами, укрытыми плотной тканью, воет на все голоса и во всех тональностях, требуя крови Дев и какую-то Аллу в бар...
-- ...ки! Никки!
Обеспокоенный голос Грейс выдёргивает меня из наваждения, возвращает в реальный мир. На затылке чувствую ладонь немки, вторая бережно и осторожно гладит по щеке. Дева с тревогой заглядывает в глаза, по мимике и эмоциям на лице понятно -- искренне беспокоится.
-- Всё в порядке, Грейс.
Девушка, бережно поддерживая голову, укладывает меня на траву.
-- В порядке?! -- не кричит, но шёпот её свистящий, нервный. -- Просыпаюсь, а ты почти не дышишь, глаза то в затылок смотрят, то вертятся как бешеные, и дыхания почти нет!
Поднимаю руку, мягко сжимаю ладонью плечо аватары.
-- Сон странный... Но такое уже было, Грейс, ещё в начале учёбы, в кино накрыло... А в этот раз легче, даже сознание чистое.
-- Я позову Рину.
-- Не надо, -- улыбаюсь приятной заботе Грейс. -- Она говорила, что после моего Пробуждения у неё с сестрой сенсорика едва ли не на порядок расширилась, даже на суше любую из нас при желании может почувствовать в пределах Школы. Ты за собой такого не замечала?
Дева, явно сбитая с толку сменой темы, уже спокойнее кивает:
-- Ещё бы не заметить, Никки. Там, в Консолидации, мой потолок без химии был на первых модах пятого поколения доспеха. В Школе же только встав на воду, поняла, что использую седьмую. Без промывки мозгов, без корректировки систем организма... -- глаза Гнейзенау расширились, она странно посмотрела на меня. -- Я как-то не увязывала завершение твоей инициации и качественный скачок своих способностей...
Всхлипнув, Грейс подхватила меня, прижала к себе, спрятала подозрительно влажное лицо между моими плечом и шеей:
-- Я... Никки, я... Я в долгу перед тобой!
-- Да ладно тебе... Мне хватило и того, что само Пробуждение и для тебя, судя по всему, приятным было.
Грейс сдавленно грюкнула, ещё сильнее вжалась в плечо, а я кожей ощутил, что аватара стремительно краснеет.
-- Нашла из-за чего стесняться, -- нежно поглаживая девушку по спине, рассчитываю параллельно манёвр. Пара секунд -- и вновь лежим, Грейс, постепенно успокаиваясь, сопит в шею, а я пальцами освободившейся руки перебираю её волосы. -- Что естественно, то не без этого самого, прелесть.
-- Умф-х! -- невнятно бурчит немка. Ну да, сложно говорить, когда губы плотно прижаты к шее, ещё пара сантиметров в сторону, и нащупает артерию.
И пусть нащупывает. Может даже укусить, даром, что ли, такие, как говорит Рина, kawaii клычки у неё растут?
А Грейс, оторвавшись от шеи, щурится, улыбается и, легко вскочив на ноги, подаёт руку:
-- Никки, как насчёт искупаться перед сном?
***
Вопреки ожиданиям, Грейс даже для соблюдения вида формальности отпираться не стала, сразу же согласилась разделить палатку на двоих. А вот каким образом и когда спальники-трансформеры оказались объединены в один двухместный матрас, история умалчивает. Впрочем, чья веснушчатая мордочка тут может быть причастна, и так ясно.
Спать после бодрящей прохлады водопада как-то не очень тянуло, да и волосы, опять же, довольно медленно сохли, так что почему бы двум леди и не скоротать процедуру сушки приятным разговором?
-- Знаешь, Никки, я бы ни за что не поверила, что у Аиды есть супруг...
Кажется, я так готов сидеть если не вечность, то где-то около того: упираясь грудью в спину Грейс (хотя, это как посмотреть -- с другой-то стороны -- это именно она спиной на мою грудь опирается), вдыхая аромат волос, после водопада только усилившийся, и неторопливо делая массаж головы Деве.
-- Аналогично...
А всё просто -- там, у заводи, образовавшейся под водопадом, в рассеянном свете, создаваемом парой ботов, медитировала Анубис. Туманница сидела в классической позе лотоса, расстелив поверх колен толстое, даже с виду очень пушистое и мягкое полотенце. Больше из одежды на ней ничего не было, шикарные длинные волосы, свободно ниспадающие на спину и высокую грудь, с успехом заменяли бельё. И под межключиной ямкой на простом тёмном шнурке висело колечко светлого металла.
Заметив нас, Аида грустно улыбнулась, кивнула и в одно плавное движение поднялась на ноги. Набросила полотенце на шею, прикрыв кольцо, и, плавно покачивая совершенными округлыми бёдрами, с поистине царской неторопливостью молча ушла в сторону лагеря.
Ни мне, ни Грейс объяснять ничего не потребовалось -- и так всё понятно. На шее так бережно носят ладанки, военные жетоны -- в случаях, когда выжил там, откуда, как правило, возвращается только половина именной пластинки... и свадебные кольца. Предметы, которые дороже памяти. Или вещи, которые страшно потерять.
-- Думаю, не стоит её расспрашивать, -- после затянувшейся паузы продолжаю массировать голову Грейс; она всё так же плотно закрывается во внутренней сети, но, кажется, эта защитная мера не очень-то действует в отношении меня -- всё равно чувствую её осоловелую расслабленность, желание замурчать от удовольствия, и лёгкую грусть с нотками искренних переживаний за Туманницу. -- По крайней мере, сейчас.
-- Согласна, -- едва кивает девушка, и по её эмоциональному фону ясно -- и в самом деле старается не думать об этом. Уже достаточно притёрлась к Аиде, пообвыклась, чтобы понимать: захочет Анубис рассказать -- расскажет, ни слова не утаит. -- Никки, продолжай, прошу...
