Привыкшему к умеренности человеку показалось бы, что стол, за который они сели, ломится от цветов, стекла и фарфора. И стоило мистеру Левендеру проглотить ложку горячего наваристого бульона, как воображение его воспламенилось, и он даже не заметил, что пьет из зеленого бокала какую-то жидкость янтарного цвета.
— У меня армейский паек, — сказал майор, протягивая Блинк кусочек говяжьего филе. — Славная собака, мистер Левендер.
— О да, — ответил мистер Левендер, радуясь, что его любимице оказано внимание, — она ангел.
— Немного худа, — сказал майор, — и в груди узковата, но все равно славная. Что вы думаете о войне?
Прежде чем мистер Левендер успел ответить, он почувствовал, что Аврора наступила ему на ногу, и услышал, как она сказала:
— Взгляды дона Пиквихота придутся тебе по сердцу, папа. Он за полное уничтожение гуннов.
— Разумеется! — воскликнул сияющий мистер Левендер. — Этого требуют Справедливость и Правосудие. Мы не ищем никакой выгоды для себя…
— Но захватим все, что возможно, — докончил майор. — Им не видать своих колоний. Мы приберем их к рукам.
Мистер Левендер с минуту смотрел на него, а затем, вспомнив свое ежедневное чтение, пробормотал:
— Мы не стремимся к захвату чужих территорий, но мы не должны забывать, что, пока хоть одна территория находится в руках нашего коварного врага, постоянная угроза нависает над коммуникациями нашей необъятной империи.
— Вот именно, — сказал майор, — такая возможность бывает раз в жизни, мы ее не упустим.
Мистер Левендер двинулся поближе к собеседнику.
— Я никогда не соглашусь с утверждением, будто мы хотим захватить что-то, ибо это противоречило бы высоким принципам, которые мы защищаем, и нашим клятвенным заверениям, что мы стремимся к благу всего человечества, сказал он, — однако наш бесчеловечный враг сам вынуждает нас обезвредить его.
— Да, — сказал майор, — мы должны убивать побольше немцев и хватать все, что можно, из их владений.
Мистер Левендер еще ближе придвинулся к майору и оказался на самом кончике стула; в его глазах росла тревога.
— В конце-то концов война есть война: мы или они! — продолжал майор. И в итоге это должны быть мы. Все козыри у нас.
Мистер Левендер вздрогнул и слабым голосом повторил:
— Мы не вложим меча в ножны до тех пор, пока…
— Пока не заберем в свои руки все, что можно. Не тот прав, кто силен, но силен тот, кто прав, мистер Левендер. Ха-ха!
В поле зрения мистера Левендера оказался бокал, и он в смятении осушил его. Когда он поднял глаза, он уже видел майора как бы в тумане, но продолжал явственно различать свирепое добродушие в его голосе.
— Каждого немца надо интернировать, все их имущество конфисковать, все экипажи их подводных лодок и цеппелинов перевешать, с немецкими пленными надо обращаться так, как они обращаются с нашими. Не давать им пощады. Дотла разбомбить их города. Можно пощадить разве что женщин. С остальными церемониться нечего. Я бы перебил их, как кроликов. Они были паразиты и есть паразиты.
Во время этой тирады в мистере Левендере произошло нечто столь удивительное, что глаза его чуть не вылезли из орбит. Ему показалось, будто он сидит за обеденным столом с пруссаком, и стоило добродушному скрипу майорского голоса утихнуть, как мистер Левендер подпрыгнул на стуле и выкрикнул:
— Смотрите, вот он, пруссак, в сапожищах! — И, забыв, что он обращается к отцу Авроры, он продолжал с поистине чудовищной непоследовательностью:
— Хотя вы и победили нашу страну, сэр, вы никогда не изгоните из моей груди чувство свободы и великодушие, которые и делают меня англичанином. Я ненавижу вас, ибо вы завоеватель вселенной, солдафон, топчущий сапожищами принципы гуманизма, враг рода человеческого, апостол насилия! Вы задули искры любви и дружбы и этим навеки ограбили весь мир. Пруссак!
Последние слова он выкрикнул с таким пылом, что стул, на краешке которого он сидел, опрокинулся, и мистер Левендер съехал под стол, отчего из поля его зрения исчезла воображаемая фигура в сером мундире и остроконечной немецкой каске.
— Вылезайте! — послышался голос, и в то же мгновение взволнованная Блинк забралась под стол к хозяину.
— Никогда! — ответил мистер Левендер. — Бросьте меня в тюрьму, пытайте, делайте, что хотите. Вы завоевали ее тело, но никогда не заставите меня признать, что сумели лишить Британию чести и втоптать в грязь ее тончайшую культуру.
И, убежденный, что его сейчас вытащат и посадят в подземелье на хлеб и воду, он изо всех сил вцепился в ножку стола, а Блинк, со свойственной ей проницательностью понявшая, что с хозяином происходит что-то неладное, начала вылизывать ему затылок. Так он просидел с полминуты, напрягая слух, чтобы разобрать, о чем шепчутся наверху, и вдруг под столом появилось что-то блестящее — это была голова пруссака, присевшего, чтобы взглянуть на него.
— Убирайся отсюда, лысый! — тотчас же выкрикнул мистер Левендер. — Я не собираюсь идти на компромисс с врагом Справедливости и Гуманизма.
— Прекрасно, мой дорогой сэр, — ответила голова. — Не позволите ли моей дочери поговорить с вами?
— Не кощунствуй, пруссак! — ответил мистер Левендер, отодвигаясь подальше и цепляясь уже не за ножку стола, а за нечто зыбкое, шелковое, что непременно ассоциировалось бы с Авророй, если бы не возбуждение. — У тебя нет дочери, ибо ни одна женщина не может быть дочерью того, чье ненавистное присутствие отравляет нашу страну.
— Ну-ну, — сказал майор. — Как мы его оттуда вытащим?
Услыхав эти слова и решив, что они обращены к прусской страже, мистер Левендер прильнул к зыбкому и шелковистому, что тотчас же стало извиваться и уходить из рук; тогда он подпрыгнул на четвереньках, как кролик, и ударился головой о лысину майора. Звук удара, проклятия майора, стоны мистера Левендера, лай Блинк и хохот Авроры произвели такой шум, который, наверное, был слышен даже в Португалии. Напряженность возрастала до тех пор, пока мистер Левендер не вылез из-под стола; тут он схватил нож, обернул левую руку салфеткой и приготовился дать отпор германской армии.
— Черт побери, — сказал майор при виде этих приготовлений, — ах, черт меня побери!
Аврора, все время державшаяся за стену, чтобы не упасть, задыхаясь от смеха, подошла к майору и прошептала:
— Папа, уйди, предоставь его мне.
— Тебе?! — воскликнул майор. — Это же не безопасно!
— Совершенно безопасно, ты только возбуждаешь его. Уйди!
И, взяв отца за руку, она вывела его из комнаты. Закрыв за ним дверь и прислонясь к ней, она ласково сказала:
— Дорогой дон Пиквихот, опасность миновала. Враг отбит, мы с вами одни, и ничто уже нам не угрожает. Ха-ха-ха!
Ее голос рассеял странную галлюцинацию мистера Левендера.
— Что? — еле слышно выговорил он. — Почему? Кто? Где? Когда?
— Вы опять вздремнули. Давайте я провожу вас домой и уложу в постель.
И, отобрав у него нож и салфетку, она открыла стеклянную дверь и вышла на лужайку. Мистер Левендер, сознание которого полностью возвратилось к действительности, был готов следовать за нею куда угодно, и он вышел за нею, сопровождаемый Блинк и взглядами майора, который просунул голову в приоткрытую дверь. К несчастью, храбрость заставила мистера Левендера оглянуться именно в этот момент, и, увидя голову врага, он закричал что было мочи:
— Он там! Он там! Архивраг рода человеческого! Позвольте мне пойти и умереть под его сапогом; пока я жив, он не будет властвовать над нами! — И ослепленный джентльмен, без сомнения, бросился бы на своего гостеприимного соседа, если бы Аврора не удержала его за штанину. Майор скрылся за дверью, волнение мистера Левендера утихло, и он позволил проводить себя домой, где Аврора передала его на попечение миссис Петти и Джо, которые хлопотали вокруг него до тех пор, пока он не заснул с помощью сильной дозы снотворного.
XVI …БОРЕТСЯ ЗА ВЕРУ
Треволнения, испытанные мистером Левендером, привели к тому, что Джо Петти назвал «честным нокаутом», и нашему герою пришлось провести три дня без газет, в постели. Тем не менее он распорядился, чтобы миссис Петти ни в коем случае не рвала и не теряла газеты, но складывала их стопкой в кабинете. Она так и поступала; хотя ее первой мыслью было каждое утро растапливать печь на кухне всеми пятью, однако по здравом раздумий она пришла к выводу, что двадцать газет, прочитанных в один присест, произведут на него более усыпляющее действие, нежели только пять.
