— Вот это верно, — сказал солдат слева от мистера Левендера. — Мя-ау! Ваша собака гоняет кошек?
Столь неуместный вопрос заставил мистера Левендера подозрительно посмотреть направо и налево, но на забинтованных лицах ничего не выражалось.
— Где ваша больница? — спросил мистер Левендер.
— За холмом направо, — ответил солдат. — А ваш?
— Увы! Я отнюдь не в…
— Понимаю, — деликатно сказал солдат, — можете не говорить, не надо. Мы все братья по несчастью. Вам часто удается выходить?
— Я всегда гуляю после обеда, — ответил мистер Левендер, — когда я свободен от своей общественной работы. Если вы находите, что вашим товарищам это будет интересно, я буду только счастлив прийти к вам и поговорить о вашем будущем.
— Слышишь, Альф? — сказал солдат. — Как ты думаешь, будет им интересно, а?
Солдат, к которому относился вопрос, приложил палец к незабинтованной части губ и мяукнул.
— Я бы мог произвести революцию в их взглядах, — продолжал немного озадаченный мистер Левендер. — Позвольте предложить вам эту газету. Прочтите ее, и вы увидите, как жизненно важно все, что я вам говорил. И если вы направите мне петицию, как это водится в демократической стране, я, может быть, смогу навещать вас каждый день после пяти. Иногда я чувствую, — мистер Левендер остановился посреди дороги, поддавшись внезапному наплыву чувств, что я не имею никакого права жить, в то время как вы отдаете за меня жизнь.
— Ничего, старина, — сказал солдат слева, — вы бы сделали то же самое за нас, будь вы здоровы. Мы на вас не в обиде.
— Ребята, — сказал мистер Левендер, — вы настоящие мужчины. Не могу выразить, как я люблю вас, как восхищаюсь вами!
— Ну-ну, не волнуйтесь так, это может вам повредить. Послушайте-ка! Если с вами будут плохо обращаться, дайте нам знать, и мы покажем тем, кто там за вами смотрит.
Мистер Левендер улыбнулся.
— Бедная миссис Петти! — сказал он. — Но все равно я от души благодарю вас за добрые чувства. Я живу вот здесь, — заключил он, останавливаясь у ворот домика, утопавшего в сирени и ракитнике. — Не хотите ли чашку чаю?
Солдаты переглянулись; мистер Левендер приписал их удивление слову «чай».
— Весьма сожалею, но я абсолютный трезвенник, — сказал он.
Эти слова укрепили солдат в сложившемся у них мнении о мистере Левендере и удвоили их изумление, что он живет в этом доме; в ответ на его приглашение они лишь переминались с ноги на ногу.
Мистер Левендер снял шляпу.
— Для меня было большой честью побеседовать с вами, — сказал он. — До свидания и да хранит вас бог!
Он открыл калитку и со шляпой в руке вошел в сад, сопровождаемый Блинк.
Солдаты посмотрели, как он скрылся за дверью, и затем молча пошли к себе за холм.
— Черт побери! — внезапно сказал один из них. — У некоторых таких штатских стариков мозги набекрень с самого начала войны. В окопах все проще!
XIV …ПЫТАЕТСЯ ИНТЕРНИРОВАТЬ НЕМЦА
На седьмом небе от сознания того, что он помог раненым солдатам, мистер Левендер уселся за чай, который был подан ему в кабинет.
«Нет ничего в жизни, — размышлял он, — что давало бы такую радость, как любовь к ближним и умение помочь им». — О лунная кошечка!
Ожидавшая котят лунная кошечка, которая обитала в крепости мистера Левендера с того дня, когда ее впервые угостили молоком, громко замурлыкала и посмотрела на хозяина горящими глазами; это значило, что она хочет молока. Мистер Левендер подставил ей блюдце и продолжил свои размышления.
«Все тщетно, мир полон теней и призраков, незыблемость есть лишь в любви к людям и в мурлыканье кошечки».
— Вас спрашивает леди, сэр.
Подняв глаза, мистер Левендер увидел миссис Петти.
— Как это приятно!
— Не знаю, сэр, — ответила экономка с присущей ей решительностью, только она хочет вас видеть. Ее фамилия — Сплэттни.
— Сплэттни, — задумчиво повторил мистер Левендер, — кажется, не знаю… Пригласите ее сюда, миссис Петти, пригласите.
— На вашу ответственность, сэр, — сказала миссис Петти и вышла.
Перед мистером Левендером немедленно появились темно-зеленый шелк, длинная верхняя губа и отвислая нижняя и напряженное, несколько перекошенное лицо, которые, крадучись, приближались к нему.
— Прошу вас, садитесь, сударыня. Не хотите ли чашку чаю?
Гостья села.
— Благодарю вас, я только что пила. Я обращаюсь к вам по рекомендации вашей соседки мисс Изабел Скарлет…
— Что вы говорите! — воскликнул мистер Левендер, и его сердце учащенно забилось. — Располагайте мною, ибо я весь к ее услугам.
— Я пришла к вам, — начала гостья со странной извилистой улыбкой, — как к общественному деятелю и патриоту.
Мистер Левендер поклонился. Гостья продолжала:
— У меня огромная неприятность. Дело в том, что сестра мужа моей сестры замужем за немцем.
— Возможно ли это, сударыня? — спросил мистер Левендер, кладя ногу на ногу и прикладывая кончики пальцев правой руки к кончикам пальцев левой.
— Увы, да, — ответила гостья, — но ужаснее всего то, что он до сих пор на свободе.
Мистер Левендер, в сознание которого незамедлительно хлынул поток знаменитых речей, с молчаливым сочувствием смотрел на ее костлявое лицо.
— Вы сможете представить мои страдания и муки совести, сэр, продолжала гостья, — если я скажу вам, что мы были очень дружны с сестрой мужа моей сестры и, разумеется, с этим немцем. Они очень дружная юная пара, детей у них нет, и они обожают друг друга. Я пришла к вам, чувствуя, что мой долг добиться его интернирования.
Мистер Левендер, тронутый чисто человеческой стороной вопроса, хотел спросить: «Но почему, сударыня?», — однако леди продолжала:
— Я лично не слыхала, чтобы он хорошо отзывался о своей родине. Но сестра моей приятельницы, которая пила у них чай, явственно слышала, как он сказал, что ко всему на свете можно подойти так и этак и что он не в состоянии верить всему, что говорится в английских газетах.
— Господи! — проговорил встревоженный мистер Левендер. — Это очень серьезно.
— Увы, да, — продолжала гостья, — а однажды муж моей сестры сам слышал, как он сказал, что человек не может не любить свою родину и не желать ей победы.
— Но это же естественно… — начал мистер Левендер.
— Что?! — воскликнула гостья, приподымаясь. — Ведь его родина Германия!
При слове «Германия» чувство меры вернулось к мистеру Левендеру.
— Вы правы, — сказал он, — вы правы. Я забылся. Поразительно, как безответственны бывают наши мысли! У вас есть основания считать, что он опасен?
— Я полагала, что сказанное мною могло убедить вас, — укоризненно ответила гостья, — но я не хочу, чтоб вы действовали прежде, чем убедитесь сами. Конечно, вы с ним не знакомы. Мне легко удалось сагитировать тех, кто его знает, но я не могу ожидать, что посторонний… И я подумала, что, если я дам вам его адрес, вы сможете составить собственное мнение.
— Да, — пробормотал мистер Левендер, — да. В высшей степени нежелательно, чтобы какое-либо лицо германского происхождения находилось на свободе и могло вредить нам. Дело не в ненависти или патриотическом фанатизме, — продолжал он все более странным, далеким голосом, — обычное благоразумие обязывает нас принять меры.
— Я должна сказать, — прервала его посетительница, — что мы все, разумеется, считали его порядочным человеком до самого начала войны. Иначе бы мы с ним не дружили. Он зубной врач, — прибавила она, — и, вероятно, люди считают, что он приносит пользу, а это осложняет дело. Я думаю, вы могли бы сходить к нему, скажем, удалить зуб.
Мистер Левендер содрогнулся и машинально тронул рукой щеку.
— Благодарю вас, — сказал он. — Я постараюсь найти подходящий зуб. Это дело нельзя предоставить слепому случаю. Нам, общественным деятелям, сударыня, нередко приходится совершать жестокие и даже бесчеловечные поступки без какой-либо очевидной причины. Опорой нам в таких случаях лишь собственная совесть. Мне рассказывали, что у публики порой возникает впечатление, будто нас можно сломить бурным изъявлением протеста. Лишь те, кто знает нас, понимают, как необоснованно это клеветническое утверждение.
