— Рад вас видеть, сэр, — сказал он. — Садитесь. Вы курите?
Мистер Левендер покачал головой и присел на кончик стула с зеленой кожаной обивкой. Снова развалившись в кресле, редактор в знак уважения к мистеру Левендеру положил ногу на ногу и, уткнув подбородок в грудь, заговорил:
— Относительно вашей статьи. Единственная помеха, разумеется, в том, что я сейчас из номера в номер печатаю эту штуку об англичанах в плену большой успех! Вероятно, вы видели?
— Да, конечно, — ответил мистер Левендер, — я читаю вас ежедневно.
Редактор сделал жест, показывающий, что он польщен, и, еще сильнее уткнув подбородок в грудь, продолжал:
— Может быть, это будет идти еще неделю, может быть, кончится завтра ничего не предугадаешь. Но пока я получаю горы писем. Огромный читательский интерес.
— Да, да, — подтвердил мистер Левендер, — это весьма важно.
— Конечно, мы могли бы напечатать и это и ваше одновременно. Но боюсь, они убьют друг друга. Все же…
— Я бы не хотел… — начал мистер Левендер.
— Знаете ли, я убежден, что публике надо давать только то, чего она хочет, — продолжал редактор. — Полагаю, лучше поговорить с редактором последних известий, — и он подул в рожок. — Пришлите мне мистера Трескинсона. Ваше дело чревычайно важно, сэр. Думаю, что мы начнем печатать вас с четверга. Да-да, следует ожидать, что к тому времени публике надоедят англичане в плену.
— Но не заставляйте меня… — начал мистер Левендер.
Взгляд редактора на секунду прояснился.
— Вы хотите отнести это куда-нибудь еще, если мы… Прекрасно! Итак, я думаю, мы будем печатать их одновременно. Послушайте, мистер Трескинсон, мистер
Левендер увидел человечка, похожего на Бетховена, который хмуро смотрел, из-под очков, — как по-вашему, можем мы печатать о немецких пленных одновременно с английскими или же они убьют друг друга?
Изумленный мистер Левендер чуть не упал со стула.
— Вы что… — сказал он. — Разве это?..
Человечек, похожий на Бетховена, икнул и хрипло выговорил:
— Поток писем уменьшается.
— Вот оно что, — пробормотал редактор, — полагаю, мы прикроем эту штуку к четвергу. Новую пустим со вторника. На видном месте, Трескинсон. Это подогреет чувства и направит их. Все к лучшему, все к лучшему. Мнение созрело. — Затем он, казалось, на мгновение засомневался, и его подбородок вновь опустился на грудь. — Не знаю, — бормотал он, — конечно, это может…
— Пожалуйста, — начал мистер Левендер, поднимаясь; человечек в очках снова икнул. Эти два движения, видимо, придали редактору решимость.
— Все в порядке, сэр, — сказал он, тоже поднимаясь, — все в полном порядке. Мы говорим «четверг», и мы рискнем. Четверг, Трескинсон. — И он протянул руку мистеру Левендеру. — До свидания, сэр, до свидания. Рад был видеть вас. Так вы не хотите печатать под своим именем? Впрочем, это не имеет значения, все равно, только вы могли написать так. Фраза закручена превосходно! Вас и так узнают. — И мистер Левендер в сопровождении Трескинсона оказался в приемной.
«Как ошеломляюще быстро он решил все вопросы, — думал он. — И притом не только решал, он все это время отдыхал! Но не произошло ли ошибки?»
Мистер Левендер хотел было спросить об этом у своего спутника, но тот, икнув где-то в отдалении, исчез из виду. Оставшись в одиночестве, мистер Левендер подумал, не стоит ли вновь попроситься на прием к редактору, но в это время четыре джентльмена с блокнотами в руках колонной по одному прошагали в кабинет.
— Моя фамилия Левендер, — решительно сказал он молодой женщине. — Здесь не произошло недоразумения?
— Нет, — ответила она, не поднимая головы.
Мистер Левендер тихонько вышел из приемной.
«Быть может, в интервью я сказал больше, чем сейчас помню, — думал он. — В следующий раз я обязательно потребую гранки. А может быть, они приняли меня за какого-нибудь другого общественного деятеля?»
Но эта мысль была ему настолько неприятна, что он постарался выкинуть ее из головы и вышел на улицу.
В четверг — это как раз был день, когда мистер Левендер собирался возобновить свои ораторские поездки — он с волнением раскрыл уже упоминавшуюся выдающуюся газету. На первой же странице над третьим столбцом стоял заголовок: «Великий Деятель призывает нас исполнить долг». Статья, занимавшая один столбец драгоценной газетной полосы, начиналась призывом столь волнующим, что, не прочитав и двадцати строк, мистер Левендер совершенно убедился в том, что ее автор не кто иней, как он сам; скажи ему кто-нибудь, будто данное излияние чувств не принадлежит ему, он тотчас же объявил бы сказавшего это лжецом. Статья бросала читателя в жар и в холод и заканчивалась страстным призывом к англичанам уморить голодом всех германских военнопленных. Сияя от восторга, мистер Левендер положил газету на стол.
«От слов я перейду к делу, — подумал он, — я немедленно поеду в какой-либо сельский район, где работают пленные немцы, и добьюсь, чтобы наши крестьяне исполнили свой долг».
От волнения позабыв позавтракать, он сунул газету в карман, надел пыльник и широкополую шляпу и вышел к поданному автомобилю, в котором уже сидела Блинк, не успевшая позабыть печальный опыт недавнего путешествия.
— Мы поедем в сельскую местность, Джо, — сказал он, влезая в автомобиль.
— Отлично, сэр, — ответил Джо, и, не замеченные населением, они углубились в марево жаркого июньского утра.
— Что же дальше, сэр? — спросил Джо после трехчасовой езды. — Мы вроде приехали.
Мистер Левендер, завороженный красотой сменявшихся пейзажей, очнулся от грез и сказал:
— Я ищу германских военнопленных. Джо, когда вы увидите крестьянина, остановитесь.
— Какого сорта крестьянина? — спросил Джо.
— Разве они бывают разных сортов? — улыбаясь, возразил мистер Левендер.
Джо подмигнул.
— Вы никогда не жили в деревне, сэр?
— Не долее, чем по нескольку недель, Джо, если не считать Рочестера. Разумеется, я прекрасно знаю Истберн.
— Я знаю Истберн насквозь, — сказал Джо, уклоняясь от темы разговора, я там однажды был официантом.
— Жизнь официанта, вероятно, очень интересна.
— Еще бы. Только терпением запастись приходилось. Говорят, терпеливым все в жизни дается. А насчет крестьян вы узнаете много неожиданного, сэр.
— Я всегда готов к этому, Джо, ведь представить в деталях все разнообразие общественной деятельности просто невозможно.
— Я вам сейчас расскажу о крестьянах. Мне как-то пришлось путешествовать на своих двоих.
— И чем вы только не занимались, Джо!
— Что верно, то верно, сэр. Я был моряком, бродячим торговцем, официантом, рабочим сцены, кочегаром, и я не знаю, что из этого можно назвать тепленьким местечком. Но опять же о крестьянах: есть старый английский тип, такой ходит в плисовых штанах, — обходите его подальше, может укусить. Есть современный научный фермер, но, чтобы найти такого, нам пришлось бы поискать недельку. И есть жалкий, обшарпанный мужичонка, не думаю только, чтобы такой мог вам пригодиться.
— Что же мне делать? — спросил мистер Левендер.
— Закусить, — ответил Джо.
Мистер Левендер вздохнул: чувство голода в нем боролось с чувством долга.
— Мне бы хотелось сначала отыскать крестьянина, — сказал он.
— Ладно, сэр, мы подъедем вон к тем букам, вы там походите, поищете, а я тем временем приготовлю завтрак.
— Это превосходная мысль.
— Еще одна вещь, — сказал Джо, когда его хозяин собрался на поиски, не принимайте каждый дом за ферму. Это теперь в основном коттеджи нашей знати, в них живут одни психи.
— Я буду очень осторожен, — заверил мистер Левендер.
«О прекрасная земля! — думал он, удаляясь от буков в сопровождении Блинк. — Как радостно видеть, что под влиянием военной необходимости ты вновь даешь нам обильные урожаи! Наш крестьянин, безусловно, должен чувствовать себя счастливым человеком, ибо он благородно трудится на благо отечества, позабыв о собственном благосостоянии. Как дружно цветут эти бобы! — размышлял он, глядя на картофельное поле. — Раз уж я здесь, я должен призвать крестьян не только исполнить долг по отношению к пленным немцам, но и увеличить производство продуктов питания». — Блинк!
