Мужчина. Конечно, заключение присяжных не соответствует истине. Какой же это сумасшедший отдает себе отчет в том, что собирается сделать?
Первая дама. А я думала, присяжные всегда в таких случаях дают заключение о невменяемости.
Третья дама. А какой забавный коронер! Такой типичный судейский!
Вторая дама. Ну он, бедняжка, и не может быть другим.
Мужчина. А Моркомба жаль, это для нас большая утрата.
Третья дама. Как нам повезло, что так получилось с письмом, что его только под конец принесли: ведь самое интересное — это допрос свидетелей.
Мужчина. Но для жены и для этой девушки тяжкое испытание!
Вторая дама. Да, им, конечно, не повезло. Но ведь это-то и было самое захватывающее зрелище!
Первая дама. Мы ужасно вам благодарны, Джон, что вы нас сюда провели. Это было так интересно!
Мужчина. Шшшш…
Они вдруг умолкают, увидав внезапно маленькую черную фигурку леди Моркомб, которая стоит почти рядом с ними и смотрит на них.
Третья дама. Нн-у как, таксомотор, наверно, уже здесь?
Словно всполошившиеся куры, они бросаются к выходу и теряются в толпе.
Леди Моркомб (сама с собой, очень тихо). Представление окончено.
З а н а в е с
1925 г.
ПОБЕГ Пьеса с прологом в двух частях и девяти эпизодах
Действующие лица:
Мэтт Деннант
Девушка в Хайд-парке
Сыщик
Двое полицейских
Заключенный
Двое тюремщиков
Дама со стрижеными волосами
Горничная
Пожилой джентльмен
Четверо выехавших на пикник
Мужчина в брюках гольф и его жена
Деревенский констебль
Двое батраков
Фермер
Девочка
Две старых девы
Пастор
Звонарь
Погоня
Пролог. Хайд-парк ночью.
Между этим и следующим эпизодом проходит более года.
Часть первая.
Эпизод первый. Дартмур в тумане (днем).
Эпизод второй. Спустя шесть часов. Дартмур в тумане (ночью). Эпизод третий. Спустя тридцать два часа. Номер в гостинице.
Часть вторая.
Эпизод четвертый. Прошло семь часов. Открытый склон над рекой.
Эпизод пятый. Прошел час. На пригорке среди вересковых зарослей.
Эпизод шестой. Прошло полчаса. Открытая местность среди поросших вереском склонов.
Эпизод седьмой. Прошел час. Песчаный карьер на краю вересковой пустоши.
Эпизод восьмой. Спустя несколько минут. Изящно обставленная гостиная в деревенском домике.
Между этим эпизодом и следующим временного промежутка нет.
Эпизод девятый. Ризница в деревенской церкви.
ПРОЛОГ
Хайд-парк ночью. Роттен-Роу с его чугунной решеткой, пешеходной дорожкой, скамьями, деревьями и кустами на заднем плане. Молодая женщина или девушка (возраст трудно определить) сидит одна на скамейке в смутном свете фонарей, находящихся справа и слева, но невидимых зрителю. Ее накрашенное лицо не лишено привлекательности, поза неловкая, настороженная. Справа налево проходит сыщик в штатском платье, замечает ее призывный взгляд, ускоряет шаг. По выражению ее лица, когда он подходит и затем удаляется, ему нетрудно определить, кто она такая. Потом проходят двое мужчин, не глядя на нее, разговаривая между собой. Слышны обрывки фраз: «А он мне говорит», «А я ему говорю». Потом некоторое время прохожих нет, и девушка, припудрив нос, уже собирается уйти, как вдруг слева появляется неторопливо шагающий по дорожке Мэтт Деннант. Это молодой человек, довольно высокий и стройный, спортивного вида, одетый, как полагается, когда отправляешься на скачки в летнее время; в руках у него сильный бинокль; курит сигару. Завидев его, девушка подается вперед на скамейке, и, когда он проходит мимо, она вдруг вскидывает на него глаза и тихо говорит: «Добрый вечер!» Он останавливается, смотрит на нее, пожимает плечами, подносит руку к шляпе и, ответив: «Добрый вечер!», уже хочет идти дальше, но она вновь обращается к нему.
Девушка. Нет ли у вас спичек? (Поднимает руку с сигаретой; он останавливается и подает ей зажигалку.)
Девушка (вертит в руке зажигалку). Золотая?
Мэтт. Медная.
Девушка. Хотите? (Протягивает ему портсигар.)
Мэтт. Спасибо, я курю. (Показывает ей свою сигару, поставив ногу на скамью и помахивая биноклем.)
Девушка. Были на скачках?
Mэтт. Да. Сегодня Гудвуд.
Девушка. Я тоже была в этом году — на Юбилейных.
Mэтт. На какую лошадь ставили?
Девушка. На тех, какие не выиграли. А если не выигрываешь, какой смысл ходить?
Mэтт. А просто поглядеть на лошадей разве не приятно?
Девушка. Да ничего, они красивые.
Mэтт. Самое красивое на свете.
Девушка. Красивее женщин?
Mэтт. О присутствующих не говорят, а вообще-то да.
Девушка. Вы это всерьез?
Mэтт. Ну, иногда, бывает, встретишь женщину, которая тоже умеет высоко держать голову, да только редко.
Девушка. Я вижу, вы не любите женщин.
Мэтт. Не очень.
Девушка (с улыбкой). По крайней мере, откровенно.
Мэтт. Да, видите ли, если сравнивать с лошадьми, у женщин нрав гораздо хуже.
Девушка. А кто в этом виноват?
Мэтт. Ну да, вы все говорите, что мужчины, но сами-то вы в это верите?
Девушка (смеется). Не знаю!.. Но если лошадь с норовом, кто ее сделал такой, как не мужчины?
Мэтт (поражен). М-м! (Садится рядом с ней.) Все-таки нет ничего упрямей, чем необъезженная лошадка, — я их видал на Западе.
Девушка. Нет ничего упрямей, чем упрямая женщина.
Мэтт. У женщин нет того оправдания, что у лошадей, — их ведь давно объездили, еще когда Ева подавала чай Адаму.
Девушка. А! В раю! Рай — это, наверно, вроде Хайд-парка, полицейский там был, во всяком случае.
Мэтт. Вы часто сюда приходите?
Девушка. А куда еще идти? Всюду такие строгости.
Мэтт. Гоняют, да?
Девушка. Вы кто, военный?
Мэтт. Был.
Девушка. А теперь?
Mэтт. Думаю пойти в священники.
Девушка (смеется). Денежки, стало быть, есть?
Mэтт. Немножко.
Девушка (со вздохом). Ах!.. Будь у меня деньги, знаете, что я бы сделала?
Mэтт. Спустили бы все до гроша.
Девушка. Вот уж нет! Чтоб я еще когда-нибудь поставила себя в зависимость от вашего брата, мужчин (мрачно), лучше умереть!
Mэтт. Вы, значит, не как та дама, которой давали веселящий газ?
Девушка. А что с ней было?
Mэтт. Кричала все время: «Не хочу быть свободной, независимой экономической единицей! Хочу, чтобы меня любили!»
Девушка. Ну, это она напрасно. Нет, сэр! Еще раз сунуть шею в ярмо? Да ни за что! Но мы не можем копить — слишком мало выручаем. Так что пропащее наше дело. Прежде еще, говорят, было ничего, а теперь…
Mэтт. Теперь и обыкновенная девушка стала держать себя свободнее, вы об этом?
