— Миледи, это лучший шелк. Цвет вам идет. Позвольте мне все сделать, и вы увидите…

— Я не буду это носить.

Она долго смотрела на меня с хмурым видом. А потом вернулась маска безразличия. Без лишних слов она взяла ткань и унесла в свою комнату.

† † †

Марджери вернулась с пустыми руками, мы больше не говорили о Рэкхеме, шелке или помолвке. Мы вообще почти не говорили. Марджери была занята в комнате, а я сидела безмолвно у окна, слепо листая страницы книги, видя перед глазами кольца Рэкхема.

Я прислушивалась к каждому вдоху, скрипу и шороху в комнате, желая, чтобы они стали музыкой, магией. Если бы чаропесни вызывала решимость и отчаяние, они бы уже были со мной. Но, похоже, Дикая магия не хотела играть со мной сегодня. Лишь раз, когда я склонила голову к оконной раме, я уловила дрожащую ноту в ветре. И она тут же пропала.

Устав слушать, но не желая прекращать, я потеряла счет времени. Я знала лишь, что Марджери все время смотрела на меня.

Что-то, казалось, тревожило ее. Чем дольше я оставалась у окна, тем беспокойнее она была. Может, она думала о платье, но я напрягалась, не зная, что она задумала.

— Не хотите поесть, миледи? — спрашивала она много раз.

Каждый раз я отказывалась. Небо начало темнеть, а я сидела у окна, смотрела на сад, где маршировали солдаты. Их маневры были связаны с охотой на Ната?

Я скользила взглядом по границам сада, но видела лишь стены парка Гринвич. Только бы Нат сбежал. Прошу, пусть он сбежит. Дайте ему сбежать. А мне нужно найти Сивиллу…

— Вам нужно что-то поесть, миледи, — сказала Марджери, зажигая лампы. — Вам прислали красивую тарелку, а вы ничего не попробовали.

Тарелка была полна угощений с банкета. От одного вида мне было плохо.

— Нет, спасибо.

— Немного жареной курицы, — предложила Марджери, — или немного винограда…

— Нет, спасибо, — повторила я с нажимом. — Я ничего не хочу.

— Но вы должны, — с болью смотрела на меня Марджери. Она надеялась, что еда меня успокоит, и я передумаю насчет шелка? — Помню, графиня…

— Хватит, Марджери, — я не могла слушать о первой жене Рэкхема. — Я не графиня. И не буду такой.

— Но так и было, миледи, — голос Марджери был полон тревоги. — Вы как она. Она сидела у окна вот так и ничего не ела. И стала хрупкой. Она таяла, миледи, у нее не было силы встать, когда он…

Она резко замолчала.

— Он? — повторила я. — Вы о Рэкхеме? Он что-то с ней сделал.

Она отпрянула.

— Нельзя было этого говорить, миледи. Прошу, не говорите ему об этом.

Страх в ее глазах испугал меня, ведь это показывало, какой Рэкхем, а еще говорило обо мне. Я боялась Марджери, но не думала до этого, что и она жила в страхе. Я никогда не представляла себя на ее месте, не думала, служила ли она Рэкхему, потому что у нее нет выбора.

— Обещаю, что ничего не скажу, Марджери.

Она не скрывала облегчения. Это меня пристыдило.

— Он накажет, да? — спросила я. — Если узнает?

Безмолвный кивок.

Я глубоко вдохнула и отошла от окна.

— Тогда мы будем беречь вас от него.

Ее губы дрожали. А потом моя стойкая служанка расплакалась.

— Я переживаю за маму, — выдавила она едва слышно. — За маму и девочек. Милорд Рэкхем сказал, что их будут кормить, если я буду его радовать, но он заставит их голодать в другом случае. А мама болеет, девочки так юны, и я не знала, что делать…

Мое горло сжалось. Я считала себя бессильной, но Марджери была намного уязвимее. Я словно впервые ее видела. За маской была девочка, младше, чем я думала, может, младше меня. Юная и испуганная.

Шепот, полный боли, зазвучал снова:

— Его не обрадует, если мне будет не о чем доложить… — она с паникой посмотрела на меня. — То есть я…

— Не страшно, — сказала я. — Я уже знаю.

— Знаете ч-что?

— Что вы — шпион Рэкхема.

Ее лицо страшно покраснело.

— Одна из его шпионов, — добавила я. Но ее заставили. Ее можно было сделать союзницей, если я буду мудрой и сострадательной. Может, еще не поздно… — Вряд ли эта работа вам нравится, — сказала я. — Не переживайте. Я сохраню секрет.

Она смотрела на меня.

— Скажите, — продолжила я, — ели ли вы сегодня что-нибудь?

— Н-немного. Но…

— Тогда поедим вместе, — я дала ей засахаренный виноград. — Вы правы: нам нужна сила. И пока мы едим, можно поговорить.

— Поговорить? — тихо сказала она. — О чем?

— Об одежде, например. О шелке, — я взяла немного винограда себе. — Рэкхем будет злиться, если я его не надену?

— Очень, миледи. Я должна следить, чтобы вы выглядели хорошо, ведь вы теперь соотноситесь с ним. И мне сказали сделать вам платье из шелка.

— Ясно. Нам не нужно, чтобы вас за это наказывали.

— Вы будете его носить?

Я бросила ягоду в рот, смакуя сладкое покрытие и сок, пока размышляла.

— Нужно его хотя бы сделать. Чтобы удовлетворить его.

— Да, миледи, — она замешкалась. — Ненадолго.

А что потом? Я вспомнила кулак Рэкхема у моего лица. Если он станет моим мужем, я могу протянуть не так долго, как графиня Марджери.

Я не дам этому случиться.

— Нужно как-то замедлить работу, — сказала я Марджери. — А теперь о вашей маме. Я хотела бы помочь…

На ее лице появилась надежда.

— Магией?

Что сказать? Правду говорить я не могла, ведь был риск, что она доложит Рэкхему.

— Да.

— Вы поможете ей? Правда?

Я кивнула, молясь, что говорю это не зря.

— Я сделаю все, что смогу, Марджери. Даю слово.

— О, миледи, — она боролась со слезами. — Вы не такая, как он говорил. Не заносчивая и не властная. Это все ложь, да?

— Так Рэкхем рассказывал вам обо мне?

Она кивнула.

— И я верила. Но вы совсем не такая.

— Надеюсь, — сказала я бодро, скрывая потрясение. Скольким еще людям Рэкхем это рассказал?

Что-то звякнуло за дверью.

Мое сердце дрогнуло. Рэкхем пришел проверить меня? Марджери рядом со мной побелела.

— Конечно, у меня есть разрешение, — гордый волос был ровным. — Рэкхема? Нет, от самого короля. Вот, здесь его печать.

Дверь открылась, сэр Исаак прошел в комнату.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

СИЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА

— Ваши стражи рьянее, чем я думал, — сказал сэр Исаак, я подвела его к огню.

— Граф Рэкхем приказал им не пускать посетителей, — я указала на кресло и придвинула еще одно.

Сэр Исаак нахмурился, сев, его темные брови выделялись на слишком бледном лице.

— Да, но у меня было разрешение короля. Я сказал страже…

Остальные слова затерялись, он содрогнулся и схватился за подлокотники.

— Сэр Исаак! — я вскочила в тревоге.

— Ничего, — прохрипел он. — Это от яда.

— Вам нужно отдыхать.

— Нет, нет, — приступ прошел. Или он просто подавил его? Он сидел прямее, дышал уже легче. — Ничего, клянусь. Мне важно сейчас с вами встретиться. Прошу, сядьте и выслушайте меня.

Я опустилась и посмотрела на Марджери, она пошла в свою комнату.

Сэр Исаак проследил за моим взглядом и тихо сказал:

— Не страшно, если она услышит. Совет не позволил бы ей служить вам, если бы она не заслужила. Рэкхем поручился за нее, за ее абсолютную верность.

Конечно, если он держал в руках ее семью.

— Что вы хотели мне рассказать? — спросила я.

— Только это, — он посмотрел на меня налитыми кровью глазами. — Завтра на рассвете, когда мы сделаем философский камень, вы будете мне нужны рядом.

— Я? Но почему? Я не алхимик, сэр Исаак.

— Не в том дело. Я объясню, — сэр Исаак прижал пальцы к виску, словно отгонял боль. — Дело в бумагах. Бумагах Фламеля. Даже если понять шифр, значение может быть загадочным.

Я кивнула, вспомнив их.

— И в них есть абзац, — продолжил он, — который мне не дается, я не понимаю символы в нем. И все же я уверен, что там написано, что помощник должен держать тигель на последних этапах работы, сильный и неиспорченный человек. Так я думал… до вчера.