- Алло! - я прижал трубку к уху, мысленно проклиная лучшего друга, который вздумал звонить в такой момент. Говорить и одновременно подтирать задницу было немно-о-ого проблематично. В этот раз течка была особенно обильной, смазка даже тонкими струйками стекала по ногам.

- Ты, мать твою, где находишься? Ты чем думаешь, придурок?

- Господи, - я глухо застонал в трубку, случайно коснувшись ануса. Перед глазами потемнело, кожа покрылась мурашками, и я съехал по стене на пол ванной комнаты. Видимо, я снова застонал, потому что голос друга стал тихим и настороженным:

- Максимка-а-а, а что ты сейчас делаешь?

- Дрочу! - зло прошипел я, стараясь выровнять дыхание. Вдох. Выдох. Вдох… Мне нужен огромный член в заднице… Выдох… И пофиг, что потом я себя возненавижу. Впрочем, такая дилемма у меня каждую течку: отчаянно хочется выбежать на улицу, раскинуться на первой попавшейся лавочке и трахаться до одури, но я все же вгрызаюсь в чувство отвращения к своей природе. Это помогает. По крайней мере, до сих пор помогало.

- Кончил? - ехидно поинтересовался Саша. Подобные разговоры не смущали. Лучший друг все-таки, хотя и не знал, что его боевой товарищ дважды в год становится инфантильной сучкой с оттопыренным задом.

- Угу… - прохныкал я. Ага, спермы я могу из себя выкачать хоть ведро. Правда это не избавляет от жара, растекающегося от копчика, скручивающего внутренние органы в узлы и концентрирующегося в дырке.

- Молодец. А теперь вставай и неси свой зад в университет! У нас зачетная неделя! А ты прогулял весь семестр! Тебя же выгонят, дебил ты окаянный! - голос Саши снова сорвался на сердитое рычание. О, да, Сашенька, еще ниже, еще больше злости в голосе! Я так люблю твой голос. Конечно, потом я себя возненавижу за такие мысли, но сейчас я течная омега и не в силах устоять против очарования властного голоса альфы.

- Я не приду, - наконец-то произнес я, когда осознал, что пауза затянулась.

- Ты заболел? - уже спокойно спросил он. Я бросил взгляд вниз: член опять стоял колом, а из задницы текло, словно из водопровода. Да, я болен. Самой отвратительной заразой, известной человечеству. Я ничего не имею против омег в принципе, я против того, что я ею являюсь. Это насмешка природы: сделать меня одновременно высоким, сильным, наглым - истинным альфа-самцом! - и так, в качестве дополнения, наградить меня текущей дыркой!

- Нет, - скажу “да” - прибежит. Еще этого не хватало. Я до сих пор удивляюсь, что Саша не сопоставил мои исчезновения, видимо, внешний вид достаточно обманчив. А вот Арсений - еще один наш хороший друг - кажется, что-то заподозрил, хотя и являлся бетой. Но я-то знал, что не в его правилах расспрашивать, а тем более болтать. Значит, можно быть спокойным. - Меня нет в городе.

- Нет? Ты… свихнулся! Ладно, когда приедешь? Попробую тебя прикрыть.

- Через несколько дней. Я позвоню. Пока, - я быстро сбросил вызов, а потом жалобно застонал. Пережить бы еще эти несколько дней…

***

Я чувствовал себя амебой: такой же бесформенной лужей растекся на кровати, свесив голову вниз. В ушах шумела кровь, отдаваясь приглушенными звонкими толчками. Один… Два… Три… Хочу сдохнуть. Ни разу еще течка не была настолько мучительной - это даже причиняло ощутимую физическую боль. Как будто все ниже спины покрыто мелкими иголками - горячо, тянет, распирает, и течет, течет, течет… Сейчас я жутко жалел, что не похож на среднестатистическую омежку - хрупкую, трогательную, милую прелесть. Как же это облегчало бы жизнь. Тогда бы я не вырос заносчивым ублюдком и с легкостью подставил бы кому-то зад. А так мне стыдно. Не могу!

В дверь позвонили, отвлекая меня от суицидальных мыслей. Это мама пришла, моя милая мама, которая всегда приносила мне лекарства и успокаивающе гладила по голове. Она утешала, говорила, что быть омегой не стыдно даже парням, что я еще обязательно найду того единственного. Благо, я догадался накрыться простыней и не заперся.

- Входи. Открыто, - сиплым голосом прокричал я. Скрипнула дверь, прозвучали шаги в прихожей. А потом что-то изменилось: я втянул воздух и едва не откусил себе язык. Нервные импульсы растеклись по телу, заставили отчаянно биться сердце в грудной клетке, а потом все устремились вниз, обдавая жаром поясницу, бедра, член, пульсирующую дырку. В квартире пахло альфой. Сильно, остро, больно, ярко… Я застонал и укусил себя за пальцы. Нужно было бежать, спрыгивать с десятого этажа, закрываться в ванной, но сил не было.

- Макс, - голос Саши доносился словно сквозь слои ваты. Я попытался что-то сказать, но лишь подавился слюной, закряхтел, обиженно засопел. Хотелось расплакаться: лежу вниз головой с оттопыренной задницей. Бери - не хочу! - Ты… Ты… Офигеть…

- Рот закрой! - прошипел я, стараясь не вдыхать. Только ни о чем не думать! - Не смей ничего комментировать! Я умираю.

- У тебя течка, дурень!

- Я заметил, - была бы у меня возможность, я бы ему врезал. Тоже мне, Мистер Наблюдательность. За два года ни разу не заподозрил.

- Ладно. Ты лежи, а я… Мне нужно уйти… - Саша попятился, я как раз мог видеть его ноги. Ну же, быстрее! Уходи! Иначе потом мне придется тебя убить. Но, увы, судьба явно не благоволила ко мне сегодня: я и сам не осознал мгновения, когда с пересохших губ сорвался стон. Громкий, протяжный, хриплый. И этот похотливый, блядский звук окончательно лишил Сашу разума. Это я понял в тот момент, когда меня сдернули с кровати, обхватив за локти. Я проехался животом по ковру, больно ударился ногами и уткнулся носом в толстый ворс.

- Ублюдок, ты мне нос сломаешь! - прокричал я, поворачивая голову вбок. Этого было достаточно, чтобы увидеть, как Саша небрежно избавляется от кофты, джинсов, сдергивает трусы. Да-а-а, не все сказки - просто сказки. Про размеры членов у альф не врали: он у Сашки и правда был огромный, а сейчас еще и очень возбужденный.

- Извини, - произнес он, подхватывая меня под живот и вынуждая встать на колени, прогнувшись в пояснице. Я ощущал, как безумно сокращаются мышцы под его ладонью, дыхание стало тяжелым и рваным. Потом и вовсе пропало, вылетело вместе с криком. Я чувствовал, как Сашин влажный язык лизнул ягодицы, прошелся между половинками.

- Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… - я и сам не понял, когда начал выгибаться сильнее, подставляться. По щекам градом лились слезы - обидно, страшно, необходимо, сводит все, печет, обжигает. Слишком много эмоций. Саша начал вылизывать дырку, оглаживать края, погружать внутрь язык. Пальцы на бедрах оставляли метки, я чувствовал, как он прижимается сзади, тяжело дышит.

- Сейчас, Макс, сейчас, мой хороший, - подхватил одной рукой за живот, вынуждая подняться, прижаться мокрой спиной к его сильной груди, другой - обхватил мой член, поглаживая головку, лаская кончиками пальцев яйца. Сволочь, как же я жить с этими воспоминаниями буду? Впрочем, ответа на вопрос я не ждал, все мысли концентрировались на ощущении его члена, прижавшегося к моему анусу. Сглотнул вязкую слюну, зажмурился. Он засмеялся где-то возле уха, прихватил зубами мочку, посасывая, а потом прошептал: - Глупый, не будет больно. Обещаю.

Саша терся членом о мои ягодицы, ласкал меня, водил пальцами вокруг дырки - то надавливает, то гладит, проникает, растягивает. И я скулил, как последняя сука, подаваясь назад, умоляя, упрашивая. Мало! Мне мало! И он понял, укусил меня за шею, за плечо. Больно, до крови, оставляя следы-полукружия от зубов. Метки, которые теперь навеки, которые не убрать. А захочу ли я их теперь стирать? Почему-то казалось, что нет. Член проник в меня легко, распирая там все, отдаваясь дрожью в теле. Я сжал пальцы на Сашиных руках, до крови кусая губы, выгибаясь в пояснице. Почувствовал, как моя собственная сперма испачкала живот, белесыми каплями начала стекать вниз, капать на ковер. Плевать, на все плевать! Только не останавливаться, я слишком долго этого ждал.

А потом я ощутил, как расходятся стенки внутри, поддаваясь давлению. Перед глазами вновь потемнело, но я еще успел испуганно прошептать: