Ветер был до того силен, что гнул словно тростник пальмы, кружил в небе сорванное с веревок белье, превращал в бичи воздушные корни священного дерева баньян. Но даже он был не в состоянии противоборствовать человеку, упорно продвигающемуся вперед. Прищуренные глаза идущего против ветра мужчины горели упрямством, губы превратились в тонкие линии, а скулы обтянуло так, что, казалось, кожа на них вот–вот лопнет.

– Ракеш! – Ветер подхватил и понес радостный возглас девушки, стоящей у калитки. Желтое сари плотно облепило ее фигуру, и только рука, придерживающая край, не позволяла ткани сорваться и унестись вслед за воздушными струями к неспокойной реке Индраяни.

– Ракеш! Поспеши! – Девушка убирала лезущие в лицо волосы, не понимая, отчего ее любимый не торопится. Небо готовилось разразиться ливнем, а Ракеш, услышав зов, наоборот замедлил шаг, словно очнулся и согласился с ветром, что не следует ему спешить к девушке в желтом сари. Он даже оглянулся туда, куда звал его вольный друг – на реку Индраяни.

– Ракеш?

Ах, зачем она была нетерпелива? Зачем сама сделала шаг навстречу? Зачем уткнулась лицом в его грудь?

– Каришма, – прошептал он посеревшими губами и опустил ладони на ее покатые плечи. Дрожащие пальцы смяли тонкую ткань, почувствовали тепло кожи.

Она откликнулась на имя. Подняла лицо, улыбнулась, хотя в глазах затаилась тревога.

Его ладони скользнули туда, где билась жилка, вторящая стуку сердца, сомкнулись на шее и сжали. Девушка, не веря происходящему, все еще улыбалась, а когда поняла и попыталась закричать, было поздно.

Он нависал над ней и с каким–то исступлением наблюдал, как жизнь медленно покидает тело.

– Свободен, – произнес он, когда Каришма упала у его ног.

Хлынувший ливень в одно мгновение прибил желтую ткань к земле, сделав ее тяжелой, неподвижной.

Мужчина вытер ладони о рубашку, развернулся лицом к реке и побежал, скользя по мгновенно разбухшей глине. Пытаясь удержать равновесие, не упасть, он нелепо взмахивал руками.

– А–а–а! – прокричал он в небо, с трудом забравшись на перила моста. И в возгласе его слышались боль и тоска. – Каришма!

Индраяни с готовностью приняла его в свою колыбель. Реки Индии никогда не отказывают человеку. Ни живому, ни мертвому.

– Джимми, Джимми, Джимми! Ача–ача–ача!

– Люда, перестань! – Я смеялась, слушая, как по телефону пискляво поет моя подруга, подражая голосу индийской актрисы. – Откуда такое старье?

– Бабушкин любимый «Танцор диско». Это все, что я знаю об Индии. Фильмы не смотрю, географию сразу после школы забыла. И если ты не хочешь, чтобы твоя подруга так и осталась темной, пиши обо всем, что встретишь в этой Пуме.

– Пуне. Город называется Пуна. Он недалеко от Мумбаи.

– Я же сказала, что не сильна в географии.

– Если будет интернет, обязуюсь писать каждый день.

– Там может не быть интернета? Бог мой! Ильсиюшка, куда тебя несет?

– К папе, родная. К папе.

– И на сколько лет он заключил контракт с тамошними вояками?

– На три года. Так что теперь я все каникулы буду проводить в Индии. Хоть выгуляю свой английский.

– Счастливая. То на Кубе жила, то в Китае, – вздохнула подруга. – Надеюсь, тебе в этой Пуме встретится какой–нибудь красавчик Джимми.

Люда была неисправима.

– Диско уже никто не слушает, а красавчик Митхун Чакраборти – ровесник твоей бабушки. Сейчас в Болливуде царят такие, как Ритик Рошан.

– Разве у мужчины может быть имя Ритик? Напоминает кличку моего кота Фунтика. Ну, пусть будет хотя бы Ритик, – согласилась подруга. – Я слышала, что индусам нравятся полные женщины.

Это камень в мой огород. Не скажу, что я такая уж полная, но худющая Людка, сидящая на калорийных диетах, жующая день и ночь, но так и не поправляющаяся ни на грамм, часто пытается меня ущипнуть. Мы так пикируемся с детства.

– Да уж. Мешок с костями им точно не понравится.

– Сволочь, – не зло огрызнулась подруга. – И не забудь, что обещала писать. Я буду ждать.

Пуна встретила дождями. Сезон муссонов приходился на мои каникулы, поэтому иной погоды я не ждала. Но Индия умудрилась удивить – дождь оказался теплым и таким мелким, словно кто–то, балуясь, брызгал из пульверизатора.

– Я снял для тебя небольшую виллу в пригороде, – перекрикивая гул двигателя, известил папа. Он вел открытый джип, что меня поначалу удивило. Вроде как не по сезону. Но дождь сменился солнцем, и стало так душно, что я оценила идею отсутствия тента. – Нехорошо девушке жить на военной базе, где одни мужчины. Но я смогу выбираться к тебе на выходные. Здесь много интересных исторических мест, тебе понравится.

Папа известный тренер по вольной борьбе, поэтому его часто приглашают поднять уровень подготовки в той или иной команде.

– Я буду всю неделю одна?

– Рядом живет индийская семья моего сослуживца, они помогут тебе освоиться. Их дочь Анила младше тебя лишь на пару лет.

Я вошла во двор с единственным деревом посередине и поняла, что совсем иначе представляла виллу. Передо мной стояло каменное строение с узкими, словно бойницы, окнами. На первом этаже «особняка» находилась веранда с парой плетеных кресел, столом и диваном, тут же располагалась полуоткрытая кухня, огороженная легкой деревянной конструкцией. Оглядевшись, я поразилась тому, что везде на полах лежал кафель. Даже двор пестрел черно–белой плиткой.

Ажурная лестница привела в полупустые комнаты второго этажа. Трещины и потемневшие швы мраморного пола, сделанного при царе Горохе, придавали обстановке еще более удручающий вид.

Папа прочел в моих глазах разочарование.

– Ильсия, это традиционный для Индии загородный дом. Местные жители живут по большей части на открытом воздухе, прячась под крышей лишь во время дождей.

– Как–то все по–спартански.

– Ты не видела самого главного! – Папа торопливо спускался вниз, увлекая меня за собой. Когда он раздвинул двери на задней стене веранды, я задохнулась от восторга: за домом находился бассейн с небесно–голубой водой. Она была настолько прозрачной, что легко просматривалось выложенное мозаикой дно. Папа знал, чем меня купить. Вода – моя стихия.

– Виллу построили еще при англичанах, но сантехника и система трубопроводов – современные.

«При англичанах» – значит, еще во времена британской колонизации.

– Если сильно не напрягать память, этой вилле чуть ли не сто лет?

Выгрузив вещи из джипа и бросив короткое «обживайся», папа укатил в часть.

– А интернет? – успела крикнуть я вдогонку.

– Скоро проведут!

Ну вот.

В спальне я нашла телефон, стилизованный под аппарат начала двадцатого века, рядом лежала бумажка со служебным номером отца. Вот и вся связь с внешним миром. И как сдержать обещание и написать Людке о первых впечатлениях?

Разложив вещи по полочкам, проверив содержимое холодильника, забитого папой под завязку, я забралась в постель. Усталость и смена часовых поясов валили с ног. Простыни оказались влажными, но это не помешало мне провалиться в сон.

– Сия! Сия! – кто–то громко кричал у входной двери во двор.

Я открыла глаза. Выплывая из долгого сна, не сразу поняла, что зовут меня.

Натянув джинсы, побежала к двери, скользя босыми ногами по влажным от дождя плиткам.

За порогом стояла девушка в одном из традиционных нарядов жителей Индии – рубашке чуть ли не до колен и свободных штанах, сужающихся к щиколотке. Яркая ткань оттеняла красоту смуглого лица.

– Сия! – Незнакомка сделала шаг навстречу.

– Меня зовут Ильсия, – поправила я и протянула ладонь для привычного пожатия.

– Я – Анила, дочь Пракаша Балиги. Мы ваши соседи, – представилась она, вместо приветствия вложив в мою руку керамическую чашку. – Бабушка прислала тебе тандури чикен и чапати.