Он лежал, прячась в тени забора автостоянки, и наблюдал за трехэтажным кирпичным жилым домом на противоположной стороне улицы. Он подумал, что для кого-то это было обеденным временем, тем самым часом, когда семьи собирались вместе, смеялись и делились смешными историями прошедшего дня.

«Историями», – ухмыльнулся он. Истории были для слабаков.

Внезапно тишину нарушил свист. Ее свист. Генриетта Венмеер прогуливалась в прекрасном настроении.

«Такая счастливая, – разглядывал он ее. – Витает в облаках».

Его злость нарастала при одном ее виде, разжигая гневный огонь, расстекающийся по всему телу. Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы остановить агрессию. Обычно он боролся с этим при помощи таблеток, которые успокаивали и поддерживали ясность сознания, но в последнее время даже они перестали давать эффект. Теперь ему требовалось нечто большее, чтобы держать себя в руках.

Нечто практически невозможное.

«Ты знаешь, что нужно делать», – напомнил он себе.

Генриетта представляла собой изящную женщину средних лет с копной рыжих волос и неповторимой энергичностью, которая прослеживалась в каждом ее движении: бедра покачивались так, словно она, слегка опьяненная, танцевала под какую-то мелодию, играющую в голове. Она направлялась прямо к кирпичному дому в давно позабытой части Восточного Бостона, держа в руках сумку с продуктами.

«Давай же, сейчас», – скомандовал он себе.

Как только она достигла входной двери и начала копошиться в поисках ключей, он встал и неспешно побрел через улицу.

Она открыла дверь и вошла внутрь.

Перед тем, как дверь успела захлопнуться, он просунул ногу в проход. Камера, установленная в фойе, была отключена заранее. Он позаботился об этом, прикрепив на объектив пленку с гелевым распылением, что позволило скрыть происходящее, создав при этом иллюзию того, что запись продолжается. Электронный замок второй двери в фойе также был с легкостью отключен.

Женщина все еще продолжала насвистывать, поднимаясь по лестнице. Он зашел в помещение, стараясь не выдать себя перед людьми на улице или камерами, установленными на других зданиях. Все было просчитано заранее, включая время нападения.

К моменту, как Генриетта достигла своей двери на третьем этаже, он уже был позади нее. Дверь распахнулась и, как только она вошла в свою квартиру, он схватил ее за подбородок и зажал рот ладонью, подавив крики.

Затем он шагнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Эйвери Блэк, улыбаясь, сидела за рулем своей новой машины – черного четырехдверного Форда, подготовленного для полицейского прикрытия, который она выкупила в салоне. Запах нового автомобиля и ощущение руля в руках радовали ее, придавая ощущение начала чего-то хорошего. Старый белый БМВ, который она купила будучи адвокатом и который постоянно напоминал о ее провалах в прошлом, наконец, был продан.

«Да!» – воскликнула она про себя, как впрочем и каждый раз, садясь за руль. Мало того, что ее машина была с тонированными стеклами, черными дисками и кожаными сиденьями, она еще была и оборудована по полной: кобура для оружия, дисплей на приборной панели, мигалки на решетке, окнах и боковых зеркалах. Но самым приятным был тот факт, что если выключить сирену, то машина ничем не отличалась от любой другой на дороге.

«Любой коп обзавидуется», – подумала она.

Она приехала за своим напарником, Дэном Рамиресом, ровно в восемь часов. Он, как и всегда, выглядел идеально: зачесанные черные волосы, загорелая кожа, темные глаза, одет с иголочки. Под малиновым пиджаком виднелась желтая рубашка. На нем также были малиновые брюки, светло-коричневые ботинки и такого же цвета пояс.

– Нам правда стоит чем-то заняться сегодня, – произнес он, тепло улыбнувшись ей. – Наша последняя ночная смена… Хоть и среда, но ощущение, что уже пятница.

В ответ Эйвери одарила его быстрой, любящей улыбкой, после чего ее черты вновь перестали быть читаемы. Она сконцентрировалась на дороге и внутренне пыталась разобраться с тем, что собирается делать с их отношениями с Дэном Рамиресом.

По правде говоря, даже термин «отношения» не очень подходил.

Когда она раскрыла дело Эдвина Пеша, одного из самых странных серийных маньяков в истории Бостона, ее напарник открыл перед ней свои чувства. Эйвери, в свою очередь, дала ему понять, что тоже не против. Но ситуация так и не продвинулась. Они ужинали, перекидывались милыми взглядами, держались за руки.

Эйвери волновалась по этому поводу. Да, Рамирес был красив и уважаем в обществе. Он спас ей жизнь во время нападения Эдвина Пеша и по факту оставался рядом, пока она не поправилась. Но все же он был ее напарником. Они находились рядом минимум пять дней в неделю с восьми утра до шести-семи вечера и даже дольше. Но Эйвери много лет не заводила отношений. В тот единственный раз, когда они поцеловались, она почувствовала себя так, будто целует бывшего мужа, Джека, и тут же отстранилась.

Она взглянула на часы, расположенные на панели приборов.

Не прошло еще и пяти минут, как они встретились, а Рамирес уже говорил об ужине.

«Тебе стоит обсудить с ним это», – подумала она.

Поскольку они направлялись к офису, Эйвери, как и каждое утро, включила полицейскую частоту. Неожиданно Рамирес попытался переключить радио на станцию джаза и они проехали несколько кварталов, слушая легкую музыку вперемешку с отчетами диспетчера полиции, докладывающего об обстановке в городе.

– Ты серьезно? – удивилась Эйвери.

– Что?

– Как, по-твоему, я должна одновременно слушать и музыку, и диспетчера? Это мешает. Зачем слушать две станции одновременно?

– Ладно, ладно, – ответил он с притворным разочарованием, – но я бы хотел хоть немного послушать музыку сегодня. Она успокаивает меня, понимаешь?

«Нет, – подумала Эйвери, – я не понимаю».

Она ненавидела джаз.

К счастью, ее спас вызов по рации:

– Код десять-шестнадцать, десять-тридцать два, у нас подозреваемый в районе пересечения Бродвея и Ист-Форс-стрит, – произнес хриплый женский голос. – Пока без применения оружия. Есть кто-нибудь поблизости?

– Домашнее насилие, – произнес Рамирес. – Парень раздобыл пистолет.

– Мы недалеко, – ответила Эйвери.

– Давай посмотрим.

Она развернула машину, включила сирены и достала трансивер.

– Это Детектив Блэк, – произнесла она, назвав номер своего жетона. – Мы примерно в трех минутах от места происшествия. Мы примем вызов.