Писать в письме об умной молитве — конечно, невозможно. Во — первых, потому, что объем письма не позволяет подробно говорить о сем бесконечном делании. Во-вторых — нет ни времени, ни сил; но нет и нужды, потому что существуют книги, посвященные этому вопросу, написанные людьми, постигшими это делание, духоносными, достигавшими до последних вершин, возможных человеку в мире сем.

Вы лучше всего сделаете покамест, если будете следовать совету преподобного Иоанна Лествичника — держать, заключать ум в слова молитвы^[197]. Это уже Вы и понимаете, и делали, и продолжайте делать с Богом. Это испытанный несомненный путь для новоначальных. Старайтесь удерживать ум от рассеяния. Дальнейшее — Богу благоволящу и содействующу — придет и к нам.

Чтобы облегчить во время молитвы уму труд — быть глухим, и немым, и бездейственным (как бы) — для этого требуется ограждать себя от всяких излишних впечатлений.

Думаю, что Вам необходимо приобрести некоторые книги вдобавок к уже имеющимся у Вас. К числу таких книг в первую очередь принадлежат сочинения епископа Игнатия Брянчанинова. (Необходимы Вам по той причине, что сей епископ — подвижник опытно проходил делание умной молитвы, был для многих руководителем и в своих сочинениях на основе святых отцов с вполне удовлетворительной последовательностию и подробностию излагает учение о делании умной молитвы.)

2. Некоторые сочинения епископа Феофана;

После уже возможно будет Вам перейти к чтению и самих творений святых отцов.

3. Преподобного Исаака Сирина;

4. «Добротолюбие» (5 томов в русском переводе епископа Феофана).

В них Вы найдете бесконечные и бесценные сокровища и будете удивляться — как же это весь мир погряз во тьме, когда существует возможность, дарованная нам Господом Иисусом Христом, столь удивительной, воистину небесной жизни.

5. Сочинения преподобного Симеона Нового Богослова (15 °Cлов). Этот божественный отец стоял на преестественной высоте, так что даже и подвижники многие его не могут читать, — впадают в уныние от сознания своей крайней немощи и далекости до той высоты, на которой он стоял и о которой писал как о естественном для человека состоянии.

Вам будет полезно его читать потому, что он очень обстоятельно и подробно пишет о многих интересующих Вас вопросах как богословского характера, так и аскетического^[198].

6. Преподобного Петра Дамаскина;

7. Житие и писания Паисия (Величковского) — издание Оптиной Пустыни и покамест довольно.

В этих книгах Вы найдете самое совершенное разрешение интересующих Вас вопросов о благодати, о молитве, о созерцании и прочее. Мне же писать по всем этим вопросам, при наличии таких книг, является совершенно ненужным; особенно потому, что я совсем недостаточен — а вернее сказать, невежда во всем этом.

Так скоро писать Вам я вообще не намеревался, но пишу, чтобы выразить Вам, с одной стороны, благодарность за тот труд, который Вы понесли, чтобы мне доставить большую радость и утешение более подробным описанием своего состояния, и во — вторых — чтобы утешить и Вас словами старца отца Силуана, касающимися не только Вас непосредственно, но и Вашей мамы и сестры. Отчасти же и потому, чтобы хоть несколько сгладить то тягостное впечатление, которое должны были произвести на Вас мои последние письма своею придирчивостью (если Вы замечаете, что я и раньше судил Вас чрезмерно строго). Простите меня.

Большую заботу о Вашей маме и сестре причинило Ваше письмо старцу отцу Силуану. Он велел мне посоветовать Вам написать им в утешение (приблизительно по смыслу) следующее: «Вы беспокоитесь обо мне и скорбите, потому что считаете меня теперь отпавшим от Церкви и спасения. В этой скорби Вашей выражается Ваша любовь ко мне; но я Вам скажу с полным сознанием величия милости Божией ко мне, что не отпал я от Церкви, от Христа, но приблизился к Нему; не отпал я от пути спасения, но вступил на истинный и совершенный путь. Мне мое вечное спасение слишком дорого, чтобы я мог в данном случае поступить опрометчиво, необдуманно или по причинам неуважительного порядка. Однако убеждать Вас в этом я не считаю удобным в данный момент, да и не надеюсь на то, что Вы мне поверите; но вот Вам выход. Молитесь усердно Господу, и Он Вам откроет истину обо мне. Просите просветить Вас извещением о том, куда я ушел — в погибель или ко спасению. Я хочу мира Вашим душам, страдаю тем, что Вам причинил скорбь, молюсь о Вас». (Я своими словами изложил мысли отца Силуана, высказанные им мне в беседе с просьбой написать Вам.) Я тоже молюсь Богу за Ваших маму и сестру. Читая выдержку из письма Вашей мамы, я подумал, что ее желание смерти, если оно действительно есть, как она пишет, — не доброе и не спасительное. Ее скорби мне представляются не неизлечимыми. И благо для нее будет излечиться от них прежде смерти^[199].

Когда впервые я за нее молился, то заболело мое сердце, но молиться за нее несравненно легче, чем было за Вас в самом начале. Было бы очень хорошо, если бы умиротворилось ее сердце в отношении к Вам; но дело усложняется тем, что Вам самому покамест еще многое неясно и Вам самому нужно быть мирным душою и не иметь ни забот, ни помышлений.

Когда Вы пишете о том, что хотели бы жить вместе, то я прежде всего радуюсь тем, что Вы расположились ко мне Господа ради; когда Вы называете меня отцом и наставником, то я радуюсь видеть Ваше смирение. Говорил я о Вашем желании со старцем отцом Силуаном и отцом игуменом, чтобы узнать Божию волю о нас. Покидать Афон или монастырь мне нельзя. Если изгонят греки или другие какие-либо обстоятельства — тогда переменится многое; но я надеюсь, что Господь и Божия Матерь сохранят нас от сей беды. Если Вы приедете на Святую Гору? Отец игумен и отец Силуан относятся к этому сочувственно вообще, но не знают, насколько это осуществимо. Я спросил игумена — не согласится ли он отдать Вам и мне одну из келлий нашего монастыря (келлия, как Вы знаете, с церковию). Игумен говорит, что должен этот вопрос обсудить на Соборе. Конечно, жить по правилу святых отцов: «безмолвствовать вдвоем или втроем». Быть старцем я не могу совершенно. Но так сожительствовать с Вами, как братья, я, вообще говоря, душою расположен. Но будем искать волю Божию — в ней наше спасение, а не в наших благих намерениях.

Отец Силуан сам принес свое письмо — Вашей маме и сестре, и я очень рад этому.

Если Господь соблаговолит дать мне скоро сил и возможность, то напишу скоро еще — отвечу на все указанные Вами в письме пункты.

Относительно музыки — старец отец Силуан не только не противится, а даже сказал, что это неплохо. Так что играйте, как и до сих пор.

Унылый и придавленный болезнью, я в связи с Вашим письмом оживился. Хотел успокоить Ваш ум и душу, написав Вам о том, в чем разница между Церквами, но после решительного слова старца не буду писать, в надежде, что это само собою для Вас скоро станет ясным.

Простите.

Преданный Вам о Господе,

Ваш меньший брат

недостойный иеродиакон Софроний

Письмо 9. Монашество и скорби матери

О ранах материнского сердца. Как говорить с мамой. О решении владыки

Афон, 28 октября (10 ноября) 1932 г.^[200]

Глубокочтимый батюшка отец Давид!

Благословите.

Возлюбленный о Христе брат мой, его же ми даде Бог на радость вечную любви о Господе Иисусе, мир душе Вашей и радость о Духе Святом да будет с Вами.

[…] Было крайней неожиданностию для меня письмо^[201] от Вас из Парижа. Я не сразу открыл его; помолился. Душа покойна. Думаю, ничего плохого нет. И действительно — ничего плохого нет. Никакого греха Вы не сотворили. Вы напрасно смутились духом. Вы сочли свой поступок преступлением (с духовной, вернее, монашеской точки зрения), а моя душа радуется за Вас^[202]. Вообще последнее время я много радуюсь за Вас, а раньше много скорбел. Моя душа чувствует, что Вы молитесь за меня, и я прошу Господа помиловать меня за Ваши молитвы.