И она теряет сознание.
Когда приходит в себя – оказывается в своей комнате. И рядом несколько служанок. Все молчат, никто не смеет разговаривать с ней… а потом приходит он.
Ант Таламир.
Садится на кровать, по-хозяйски смотрит на девушку.
– Пришла в себя? Отлично…
Алаис молчит. Пока она не знает, что сказать. Хотя…
– Что с моей семьей?
– Все мертвы.
Внутри смерзается холодный комок. Нелюбимый ребенок? Да. Нелюбящий? Нет.
– Почему жива я?
Таламир разглядывает ее с интересом. Он ждет криков? Слез? Истерики?
Возможно, это будет позднее. Сейчас же Алаис словно каменеет, не в силах осознать всю глубину своей боли, и это позволяет ей говорить спокойно.
– Потому что, в отличие от сестры, ты оказалась девственницей. Мне не нужен чужой ублюдок.
– Значит, нужен свой?
– Твой и мой. И не ублюдок, а наследник рода Карнавон.
Алаис молчит и, поняв, что нового ничего не дождется, Таламир продолжает:
– Его величество подписал бумаги. Я стану новым герцогом Карнавоном, но чтобы все было законно, ты станешь моей женой и родишь мне сына. Лучше двух.
– А потом?
– Посмотрим.
Судя по хищной усмешке, потом она умрет при родах. Или после родов. Не суть важно.
– Я уродина.
Она сообщает известный ей факт, но Таламир пожимает плечами.
– Я не собираюсь часто с тобой спать. Будешь покорной – останешься жива. Нет… управу на тебя найти несложно.
У Алаис еще хватает ума не соглашаться сразу.
– Я должна все обдумать.
– Полагаю, трех дней хватит?
– Да.
– Тогда оставляю вас, дорогая невеста.
Мужчина отвешивает ироничный поклон, и в черных глазах блестит нечто, похожее на… интерес?
Брр…. Гадина! Скользкая, мерзкая гадина! Чтоб тебя Ирион сожрал!
* * *
Оставшись одна, Алаис мечется по комнате, пока не выстраивает наилучшую стратегию поведения. И к следующему разговору она готова.
Пусть не настолько, как хотелось бы, но ее стиль мышления чертовски близок стилю самой Тани. Только вот Таню жизнь уже научила, что непоправима только смерть. Все остальное можно и нужно решать на месте. А Алаис не понимает, что смерть – не решение проблем, а только их начало для других людей.
Таламир не собирается долго разговаривать с девушкой, он сразу переходит к делу.
– Мы поженимся через неделю.
Местная неделя составляет десять дней, Алаис переводит дух – время еще есть – и по возможности спокойно спрашивает:
– Что меня ждет?
– Если будете покорны, дорогая невеста, то ничего страшного. Будете жить в замке и рожать детей.
Алаис внутренне собирается.
– Это все?
– Вы хотите внести какие-то дополнения?
Таламир ухмыляется. Алаис старается говорить спокойно и рассудительно:
– Я знаю, что вы меня можете убить в любую секунду, но это чревато бунтом. Я – гарантия спокойствия земель Карнавонов.
– Не переоценивайте себя.
– Не буду. Но мы… Карнавоны – как государство в государстве.
Это правда.
Замок рода Карнавон находится на полуострове, и народ тут живет… сложный. Рыбаки, контрабандисты, пираты… Алаис не сильно надеется на них, но все же они могут бунтовать. Карнавоны для них свои, Таламир чужой. Он уже привел войска на их землю, уже поднял налоги…
– Вам хочется спокойствия, а мне… я хочу отплатить своим родным.
– И за что же?
Алаис обводит рукой лицо. Мертвенно-бледную кожу, белые волосы, висящие сосульками, воспаленные глаза, горящие безумным огнем.
– Я уродина. Последний ребенок, нелюбимый ребенок, ненужный, откровенно презираемый. Вы наверняка говорили со слугами, вы знаете, как ко мне относились! Но я буду герцогиней Карнавон! Это дорогого стоит!
– Так чего вы хотите?
– Я хочу Карнавон. – Алаис пожимает плечами. – Я не так сильна, чтобы удержать эти земли, но у меня будет муж. А у вас будет жена, которая будет рожать детей, следить за Карнавоном и молчать. Что бы вы ни делали. Вы можете удержать Карнавон, но люди будут бунтовать. Ваше положение при дворе достаточно устойчиво, но оно именно при дворе, не в Карнавоне, вы не сможете проводить здесь все время. А я смогу.
В черных глазах появляются заинтересованные искорки.
– Вы предлагаете мне…
– Брак по расчету и крепкий тыл. Я не буду настаивать на вашей верности – я уродина, я знаю. Даже если вы привезете любовниц сюда, я не стану возражать, потому что я получу то, о чем мечтала с самого детства. Мой дом. Мой Карнавон.
Таламир смотрит с недоверием и удивлением.
– Я не ожидал таких слов.
Алаис позволяет себе пожатие плечами.
– Но вы же наверняка расспросили слуг. Вы слишком умны, чтобы этого не сделать. Меня зовут уродиной, да. Но назвали ли меня дурой?
Таламир качает головой. Алаис понимает, что идет по тонкому льду, но пока еще она не получила пощечину. Пока…
Она забавляет чудовище, как лягушка перед тем, как быть сожранной, забавляет змею.
– Вы умны. По мнению некоторых – слишком.
Алаис снова пожимает плечами.
– Я получу свое, вы – свое.
– Что мне помешает…
– Убить меня? Ничего.
– Тогда какой смысл для вас в этой сделке?
Алаис пожимает плечами.
– Я получу несколько лет жизни хозяйкой Карнавона. И… возможно, вы решите, что со мной удобнее, так что убивать меня необязательно. Или…
– Или умру раньше?
– Раз уж вы сами об этом сказали… Милость королевы эфемерна.
Таламир протягивает руку и крепко цепляет косу Алаис.
– Если ты меня обманываешь, девчонка, ты пожалеешь, что родилась.
Черные глаза встречаются с красными. Алаис смотрит спокойно. Ей надо выдержать, совсем немного…
Но и Таламир умен. Впрочем, Алаис не допускает и тени сомнения. Она справится.
Наконец рука разжимается.
– Что ж. Я хочу получить с тебя задаток.
– Задаток?
– В честь твоих добропорядочных намерений.
Алаис смотрит непонимающе, и мужчина едко ухмыляется.
– На колени, девка.
Алаис покорно опускается на колени. Если надо – она хоть весь день простоит.
– А теперь…
Завязка штанов распускается нетерпеливой рукой. Впрочем, того, что появляется на свет, Алаис уже не видит. Как и подобает благородной девице, она уходит в обморок. Кстати, непритворный. Просто разговор потребовал дичайшего нервного напряжения, а требование мужчины оказалось последней каплей.
Но своего она добивается.
Ей разрешают передвигаться по замку, к ней относятся уважительно, даже Таламир не настаивает на своих правах… а Алаис ведет себя паинькой. Ровно шесть дней.
К ней приставляют служанок и Таламировых проституток, и каких усилий стоит девушке держать себя в руках – знает только Таня. Она справляется. А потом получает возможность утром выйти на улицу.
К морю.
Таня напряженно размышляет.
Да, она нерелигиозна, более того, она искренне считает, что любая религия – это такой коммерческий проект, часто весьма удачный для служителей культа. Но здесь-то не так! Безусловно, здесь есть храмы. Даже в замке Карнавонов есть такой. Он великолепен, отделан в сине-белых, серебряных и золотых королевских тонах, сюда приходят люди и молятся, здесь есть служитель Ардена и жрица Мелионы. Но…
Герцог всегда считал унизительным для себя молиться вместе с обычными людьми. А еще… герцогская семья – она немного не такая, как обычные люди. Алаис вместе с семьей всегда ходила к морю, в маленькую, незаметную, скрытую за скалами бухточку. Здесь ничего не было. Ни икон, ни символики, просто скалы здесь построены самой природой так, чтобы можно было встречать восход солнца. Ибо молиться всегда надо на восходе. На закате же служат только Ириону.
Алаис дико страшно, но все же она верит в себя.
Она из рода Карнавонов, ее желание может исполниться…
Только платить за это надо кровью и болью. Наверное, даже смертью. А желание у нее только одно – отомстить Таламиру. За все хорошее!
Сейчас Таня, живущая в ее разуме, могла осознать происходящее – и подивиться изощренности ума высших сил. И… результату неточного формулирования желаний. Не исключено, что если бы Алаис пожелала Таламиру сдохнуть – они бы умерли вместе: сначала она, потом он. Но Алаис не хотела избавлять Таламира от страданий.
